Избранные проекты мира: строительство руин. Руководство для чайников. Книга 3
Шрифт:
– Мы этого не понимаем, – ответил эльф. – Нам это не важно. Говорят, что вы бог совсем иных миров, сосланный в этот как вид наказания.
– Как вы меня раскусили, – заметил я. – И вы в это верите?
– А вам что больше нравится? – спросил эльф. – Нам это не важно. Важно только, что наш древний мир погибает. Мы долго живем и у нас очень длинная память. Хорошее мы помним долго. Плохое не забываем никогда.
Эльф замолчал. Он сидел, как сидят, одинаково спокойные в смерти и сиянии жизни, готовые с равным равнодушием встретить и то, и другое, но уверенные, что им дано больше, чем способен унести на своих плечах весь прочий мир. Лесной
– Вы же мне не угрожаете? – спросил я с любопытством, двигая челюстями и глядя на редкое явление местной природы, сидящее прямо напротив. – Мне просто интересно. Согласно вашей же логике, какой смысл угрожать тому, кто сдвигает миры и решает, как долго им жить?
Эльф покачал головой.
– Я предупреждал там у себя, что для ведения переговоров и искусства дипломатии я наихудший вариант из возможных. Но нам давно не из чего выбирать.
– Я не стал бы произносить это так уверенно там, где драконы просто так пролетают над головой.
– Наш мир на краю пропасти, и нам нужна помощь. Это всё послание, которое я имел вам передать.
– Правда? – спросил я, насаживая на кончик вилки и пробуя кусочек гриба в каком-то загадочном соусе. – А вот по словам Животновода он лично взял под наблюдение сохранение, благополучие и благосостояние самобытной культуры народа эльфов, конец цитаты.
Эльф ждал.
Я перестал есть.
– Послушайте, – сказал я. – Если вам было интересно мое прошлое, то вы знаете, как я сюда попал и на чьей стороне занимался тем, за что меня могут лишить жизни так же, как вас. Неужели бы я не воспользовался чем-то еще, будь у меня такая возможность?
– Мы этого не понимаем, – повторил эльф. – Возможно, мы снова ошиблись. В последний раз. Это всегда страшно – не иметь возможности надеяться.
Эльф сидел и я сидел тоже. Я подумал, что из всех миров, виденных когда-то раньше, этот был единственный, который о чем-то просил. И который чего-то стоил. Правда, это ничего не меняло. Он должен был погибнуть.
– Вы можете нам помочь, – сказал эльф.
Я жевал, на ходу прикидывая, чем примерно может закончиться еще один день.
– Это вопрос? – спросил я, глядя бессмертному в глаза и не видя в них жизни.
– А вы как думаете?
Эльф не играл. Он в самом деле смертельно устал, и это было видно открытым текстом. Какого черта, подумал я с раздражением. Я снова перестал есть.
Эльф ждал, молча глядя своим бесконечным взглядом мертвеца. Я только сейчас понял, что это не было равнодушием смертельно уставшего человека. Это было тоской на последнем краю пропасти, за которым нет ничего.
– Знаете, как вас называют? – спросил я утомленно. У меня было ощущение, будто я ошибся дверью. – Что-то непохоже, чтобы вас беспокоили материи, соизмеримые с вечностью.
– Нас зовут бессмертными от незнания, – отозвался Эльф. – Надо же как-то назвать то, чего не понимаешь. Но мы – всего лишь народ, который лучше других знает, что такое смерть. Она далеко не всегда встречает своего врага лицом к лицу. Когда она знает, что шансы у нее невелики, она добивается своего окружными путями. Всего лишь каплей сомнения. Эта капля – как отравленное зерно. Оно не прорастает вдруг и его действие может быть незаметно глазу. Но, раз пустив корни, оно уже не остановится,
Он закрыл глаза, словно стал выдыхаться.
За столами по-прежнему бубнили. На нас никто не обращал внимания.
Эльф сказал:
– Через Лес тянут железную дорогу… Кажется, это так называется. Это его деревья вы возите по Периферии, из которых делают бумагу. Если перекрыть движение вагонов хотя бы ненадолго, мы выиграем время.
Здесь все слышали про новую железнодорожную магистраль.
– И что потом? – спросил я. Это было жестоко, но я уже не мог остановиться. – Насколько я знаю, в вагонах гуманитарная помощь.
– Если это так можно назвать, – ответил эльф, с усилием размыкая губы. – Эшелоны идут в двух направлениях. Со стороны нашего мира в направлении того, что они называют «центром». И со стороны «центра» в направлении к нам. От нас уходят эшелоны с нефтью. К нам идут эшелоны с отпечатанными в «центре» книгами.
Да, подумал я, об этой программе просветительской миссии мы тоже наслышаны. За определенное денежное вознаграждение, купив такую книгу, из нее можно было подробно узнать, как надо правильно думать. В моем представлении все эти приоритеты и их приоритетные проекты не имели ничего общего с разумной силой и были движимы одной сведенной до простого сплоченного импульса идеей, как москиты. И, как все москиты, они старались не заглядывать слишком далеко в будущее. Опыт других их ничему не учил.
Я сложил на краю стола локти.
– Ну, и что я сделаю, – спросил я без всякой радости. – Стану пускать эти вагоны с макулатурой под откос?
Я уже знал, чем закончится этот день. Об аномально участившихся на новой магистрали горных оползнях, каменных дождях, грязевых паводках и заваленных горных туннелях слышали все.
– Это мы делаем сами.
– Вы понимаете, что Животновод это без внимания не оставит? Он зачистит все деревни, каждую опушку и каждую дырку, названия которых только разглядит у себя на самой большой карте.
– Он уже это делает. Тому, кого вы называете Животноводом, не нужен повод. У нас его зовут «Коротким». Кстати, почему «Животновод»?
– Не знаю, – ответил я сухо. – Может, потому что его население – поголовье рабочего скота. Тупое население – преданный друг диктатуры. Его нацию называют цивилизацией насекомых – результат кропотливой генетической селекции. Насекомое – идеальное решение в противостоянии оккупантам, и вы, эльфы, в рамках их логики одни из них. Вам трудно это понять, а мне объяснить. О, это интересная тема для лекций за столом, вам понравится. Они строят свое восприятие мира не как вы, я или любой другой выходец из Открытых Миров. Они строят такую модель мира, в которой они и только они являются приоритетным, самым знаменательным событием бытия в любом философском понимании слова. Они могут быть либо дланью эволюционного развития, либо жертвой – по необходимости. Затем из всего набора в принципе доступных фактов они отбирают те, которые подкрепляют эту, скажем так, концепцию. Все остальное столь же непринужденно удаляется и официально объявляется вздором. Оно попросту блокируется уже на уровне первичных раздражителей. А вы думали, все так просто? Говорят, все, что он делает, он делает любой ценой, и, играя против него, невозможно выиграть. Сколько бы вы ни жили, у него всегда есть возможность бросить на ваши блиндажи мяса больше других.