Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й
Шрифт:
ный охотник! Ваше предложение бесполезно, я не могла бы принять его, но вы можете оказать мне услугу даже большую, чем та, которую вы так великодушно предлага¬ ли. Взгляните на это несчастное, изнемогающее дитя! Не покидайте ее, пока она не доберется до места, где живут ее друзья! Я не стану говорить, — прибавила она, крепко по¬ жимая жесткую руку разведчика, — что ее отец наградит вас, — люди, подобные вам, стоят выше наград, — но он будет благодарить и благословлять вас. Боже мой, если бы я могла услышать благословение из его уст в эту ужасную минуту!.. Голос ее внезапно прервался; она молчала в течение нескольких минут, потом подошла к Дункану, продол¬ жавшему поддерживать ее лишившуюся чувств сестру, и добавила более спокойным тоном: — Мне остается еще обратиться к вам. Нечего гово¬ рить, чтобы вы берегли сокровище, которым будете обла¬ дать. Вы любите Алису, Хейворд, и ваша любовь простила бы ей тысячу недостатков! Но она добра, кротка, мила, как только может быть живое существо. В ней нет ни одного такого недостатка, который мог бы заставить покраснеть самого гордого из людей. Она красива... О, удивительно красива! — прибавила она с любовью и печалью, кладя смуглую руку на мраморный лоб Алисы и откидывая золо- тые волосы, падавшие на глаза девушки. — А душа ее чи¬ ста и белоснежна. Я могла бы сказать еще многое, но шь щажу вас и себя... Голос ее замер, она наклонилась над сестрой. После долгого, горестного поцелуя она поднялась и со смертельно бледным лицом, но без малейшей слезинки в лихорадочно горящих глазах повернулась к дикарю и сказала с преж¬ ним надменным видом: — Ну, теперь я готова идти, если вам угодно. — Да, уходи, — крикнул Дункан, передавая Алису на руки индейской девушки, — уходи, Магуа, уходи! У дела¬ варов есть свои законы, которые запрещают удерживать те¬ бя, но я... я не обязан подчиняться им. Ступай, злобное чу¬ довище, чего же ты медлишь? Трудно описать выражение, с которым Магуа слушал слова молодого человека. Сначала на лице его мелькнуло злорадство, но в следующее же мгновение оно сменилось обычным холодным, хитрым выражением. 808
— Лес открыт для всех, отвечал он. — Щедрая Рука может идти туда. — Постойте! — крикнул Соколиный Глаз, хватая Дун¬ кана за руку и насильно удерживая его. — Вы не знаете коварства этого дьявола. Он заведет вас в засаду, а ваша смерть... — Гурон... — прервал его Ункас. До сих пор, покорный строгим обычаям своего племени, он оставался вниматель¬ ным, серьезным слушателем всего, что происходило перед ним. — Гурон, справедливость делаваров исходит от вели¬ кого Маниту. Взгляни на солнце. Оно стоит теперь около верхних ветвей вон тех кустов. Твой путь открыт и не дли¬ нен. Когда солнце поднимется над деревьями, по твоим следам пойдут люди. — Я слышу карканье вороны! — сказал Магуа с на¬ смешливым хохотом. — Догоняй! — прибавил он, взмахнув рукой перед толпой, медленно расступившейся перед ним. — Вейандоту не страшны делавары! Собаки, зайцы, воры, я плюю на вас! Его презрительные слова были выслушаны делаварами в мертвом, зловещем молчании. Магуа беспрепятственно направился к лесу в сопровождении своей спутницы, под защитой нерушимых законов гостеприимства индейцев. Глав а XXXI Флюэллен. Избивать мальчишек и обоз! Это противно всем законам войны. Более гнусного злодейства и придумать нельзя. Скажите по совести, разве я неправду, го¬ ворю? Шекспир, «Генрих V» Пока враг и его жертва были еще на виду у толпы, де¬ лавары оставались неподвижными, словно прикованные к месту, но, как только гурон исчез, могучие страсти вырва¬ лись наружу, и толпа заволновалась, как бурное море. Ункас продолжал стоять на возвышении, не отрывая глаз от фигуры Коры, пока цвет ее платья не смешался с лист¬ вой леса. Сойдя с возвышения, он молча прошел среди толпы и скрылся в той хижине, из которой вышел. Наибо¬ лее серьезные и наблюдательные воины заметили гнев, сверкавший в глазах молодого вождя, когда он проходил 809
мимо них. Таменунда и Алису увели, женщинам и детям приказано было разойтись. В продолжение следующего ча¬ са лагерь походил на улей потревоженных пчел, дожидав¬ шихся только появления своего предводителя, чтобы пред¬ принять отдаленный полет. Наконец из хижины Ункаса вышел молодой воин; ре¬ шительными шагами он прошел к маленькой сосне, росшей в расселине каменистой террасы, содрал с нее кору и без¬ молвно вернулся туда, откуда пришел. За ним вскоре при¬ шел другой и оборвал с дерева ветви, оставив только обна¬ женный ствол. Третий раскрасил голый ствол темно-крас¬ ными полосами. Все эти проявления воинственных намерений предводителей племени принимались воинами в угрюмом, зловещем молчании. Наконец показался и сам могиканин; на нем не было никакой одежды, кроме пояса и легкой обуви; половина его красивого лица была сплошь разрисована угрожающей черной краской. Медленной, величественной походкой Ункас подошел к обнаженному стволу дерева и стал ходить вокруг него раз¬ меренными шагами, исполняя что-то вроде древнего танца и сопровождая его дикими звуками военной песни своего народа. То песня была печальной, даже жалобной, и мог¬ ла соперничать с песнями птиц; то звуки ее внезапно обре¬ тали такую глубину и силу, что слушателей охватывала дрожь. В песне было мало слов, но они часто повторялись. Если бы можно было перевести слова этой необычайной песни, то они звучали бы примерно так: Мапиту! Маниту! Маниту! Ты велик, ты благ, ты мудр! Маниту! Маниту! * Ты справедлив! В небесах, в облаках, о! я вижу Много пятен — много темных, много красных, В небесах, о! я вижу Много туч. И в лесах и вокруг, о! я слышу Вопли, протяжные стоны и крик, В лесах, о! я слышу Громкий крик! Маниту! Маниту! Маниту! Я слаб — ты силен; я бессилен. Маниту! Маниту! Мне помоги! 810
Конец каждой строфы Ункас пел громко и протяжно, что вполне соответствовало выраженным в ней чувствам.: Первый куплет песни, где выражалось почитание, Ункас пропел спокойно и величаво; второй куплет был описатель^ ный; в третьем куплете смешались все ужасные звуки бит¬ вы, и, срываясь с уст молодого воина, эта строфа восприни¬ малась, как страшный воинственный призыв. В последнем куплете, как и в первом, слышались смирение и мольба. Трижды повторил Ункас эту песнь и три раза протан¬ цевал вокруг дерева. Когда в первый раз он пропел свой призыв, один суро¬ вый уважаемый вождь ленапов последовал его примеру и запел тот же мотив, хотя с другими словами. Воин за вои¬ ном присоединялись к танцующим, и так все воины, наибо¬ лее известные храбростью среди своих соплеменников, приняли участие в пляске. Вся эта сцена внушала безот¬ четный страх. Грозные лица вождей казались еще страш¬ нее от дикого напева, в котором сливались их гортанные голоса. Ункас глубоко всадил в дерево свой томагавк и ис¬ пустил крик, который мог быть назван' его личным боевым кличем. Зто означало, что он берет на себя предводитель¬ ство в задуманном походе. Сигнал пробудил все страсти, дремавшие до сих пор в делаварах. Около ста юношей, удерживаемых до тех пор застенчивостью, свойственной их возрасту, бешено кину¬ лись к воображаемой эмблеме врага и стали раскалывать дерево, щепа за щепой, пока от него ничего не осталось — одни только корни в земле. Как только Ункас вонзил в дерево свой томагавк, он вышел из круга и поднял глаза к солнцу, которое как раз подходило к той точке, которая означала конец перемирия с гуронами. Выразительным жестом руки он сообщил об этом факте, и возбужденная толпа, прекратив мимическое изображение войны, с криками радости стала приготов¬ ляться к опасному походу против врага. Вид лагеря сразу изменился. Воины, уже вооруженные и в боевой раскраске, снова стали спокойны; казалось, вся¬ кое сильное проявление чувства было невозможно для них. Женщины высыпали из хижин с песнями, в которых ра¬ дость и печаль смешивались так, что трудно было решить, какое чувство одерживает верх. Никто не оставался без за¬ нятия. Кто нес свои лучшие вещи, кто — детей, кто вел 811
стариков и больных в лес, расстилавшийся с одной сторо¬ ны горы. Туда же удалился и Таменунд после короткого, трогательного прощания с Ункасом; мудрец расстался с ним неохотно, как отец, покидающий своего давно поте¬ рянного и только что найденного сына. Дункан в это время отвел Алису в безопасное место и присоединился к разведчику. Выражение лица Хейворда показывало, что он со страстным нетерпением ожидает предстоящей борьбы. Но Соколиный Глаз слишком привык к боевому кличу и военным приготовлениям туземцев, чтобы выказывать какой-либо ийтерес к происходившей перед ним сцене. Он только бросил мельком взгляд на воинов, которые собра¬ лись вокруг Ункаса; убедившись в том, что сильная нату¬ ра молодого вождя увлекла за собой всех, кто был в состоя¬ нии сражаться, разведчик улыбнулся. Потом он отправил мальчика-индейца за своим «оленебоем» и за ружьем Ункаса. Подходя к лагерю делаваров, они спрятали свое оружие в лесу на тот случай, если им суждено будет очу¬ титься в плену; кроме того, безоружным было удобнее просить защиты у чужого племени. Послав мальчика за своим драгоценным ружьем, разведчик поступил со свой¬ ственной ему осторожностью. Он знал, что Магуа явился не один, знал, что шпионы гурона следят за каждым дви¬ жением своих новых врагов на всем протяжении леса. Поэтому ему самому было бы опасно пойти за ружьем; вся¬ кого воина могла также постичь роковая участь; но маль¬ чику опасность угрожала только в том случае, если бы его намерение было открыто. Когда Хейворд подошел к Соколиному Глазу, разведчик хладнокровно дожидался возвращения мальчика. Между тем мальчик с сердцем, бьющимся от гордого сознания оказанното ему доверия, полный надежд и юно¬ шеского честолюбия, с небрежным видом прошел по про¬ галине к лесу. Он вошел в лес недалеко от того места, где были спрятаны ружья, и, как только листва кустарников скрыла его темную фигуру, пополз, словно змея, к желан¬ ному .сокровищу. Удача улыбнулась ему: через минуту он уже летел с быстротой молнии по узкому проходу, окайм¬ лявшему подошву террасы, на которой находилось посе¬ ление. В обеих руках у него было по ружью. Он уже добе¬ жал до скал и перепрыгивал с одной на другую с неве¬ 812
роятной ловкостью, когда раздавшийся в лесу выстрел по¬ казал, насколько справедливы были опасения разведчика. Мальчик ответил слабым, но презрительным криком; сей¬ час же с другой стороны леса вылетела вторая пуля. В сле¬ дующее мгновение мальчик показался наверху, на пло¬ щадке горы. С торжеством подняв над головой ружья, он направился с видом победителя к знаменитому охотнику, почтившему его таким славным поручением. Несмотря на живой интерес, который питал Соколиный Глаз к судьбе своего посланца, он взял «оленебой» с удоволь¬ ствием, заставившим его на время забыть все на свете. Он внимательно осмотрел ружье, раз десять—пятнадцать спу¬ скал и взводил курок, убедился в исправности замка и то¬ гда только повернулся к мальчику и очень ласково спро¬ сил, не ранен ли он. Мальчик гордо взглянул ему в лицо, но ничего не ответил. — Ага! Я вижу, мошенники ссадили тебе кожу на ру¬ ке, малый! — сказал разведчик, взяв руку терпеливого мальчика. — Приложи к ране растертые листья ольхи, и все пройдет. А пока я перевяжу тебе руку знаком отличия. Рано ты начал ремесло воина, мой храбрый мальчик, и, вероятно, унесешь множество почетных шрамов с собой в могилу. Я знаю многих людей, которые снимали скаль¬ пы, а не могут показать таких знаков. Ну, ступай, — при¬ бавил Соколиный Глаз, перевязав рану, — ты будешь вождем! Мальчик ушел, гордясь струившейся кровью более, чем мог бы гордиться своей шелковой лентой любой царедво¬ рец, и вернулся к своим сверстникам, которые, смотрели ца него с восхищением и завистью. Все были так озабочены в эту минуту, что подвиг от¬ важного мальчика не привлек к себе всеобщего внимания и не вызвал тех похвал, которые он заслужил бы в более спокойное время. Зато позиция и намерения врагов стали ясны делаварам. Тотчас же был послан отряд воинов, что¬ бы выгнать скрывавшихся гуронов. Задача эта была быст¬ ро исполнена, потому что гуроны удалились сами, увидев, что они обнаружены. Делавары преследовали их на доволь¬ но далеком расстоянии от лагеря и затем остановились, ожидая распоряжений, так как боялись попасть в засаду. Оба отряда притаились, и в лесах снова воцарилась глубо¬ кая тишина ясного летнего утра. 813
Спокойный на вид Ункас собрал вождей и разделил свою власть. Он представил разведчика как заслужившего доверия и испытанного воина. Когда Ункас увидел, что ин¬ дейцы хорошо приняли разведчика, он поручил ему на¬ чальство над отрядом в двадцать человек. Ункас объявил делаварам положение, которое занимал Хейворд в войсках ингизов, и затем предложил офицеру занять командную должность в одном из отрядов. Но Дункан отказался от этого назначения, сказав, что желает служить волонтером под началом разведчика. Затем молодой могиканин назна¬ чил различных туземных вождей на ответственные посты и, так как времени осталось мало, отдал приказ выступать. Более двухсот человек повиновались ему молча, но охотно. Они вошли в лес совершенно беспрепятственно и спо¬ койно дошли до мест, где укрывались их собственные раз¬ ведчики. Здесь Ункас велел остановиться, и вожди собра¬ лись на совет. Тут предлагались различные планы, но ни один из них не соответствовал желаниям пылкого предво¬ дителя. Если бы Ункас последовал влечению своего сердца, он немедленно повел бы воинов на приступ и, таким обра¬ зом, предоставил бы первой же стычке решить исход борь¬ бы; но подобный образ действий противоречил всем обы¬ чаям его соплеменников. Поэтому он соблюдал осторож¬ ность. Совет продолжался уже некоторое время без всякого результата, когда с той стороны, где находились враги, по¬ казалась одинокая фигура человека. Он шел очень поспеш¬ но; можно было предполагать в нем посланца, отправлен¬ ного врагами для мирных переговоров. Однако, когда не¬ знакомец был ярдах в ста от густых деревьев, под тенью Которых совещались вожди делаваров, он пошел медлен¬ нее, очевидно в нерешительности, куда идти, и наконец остановился. Теперь все глаза устремились на Ункаса, как бы ожидая его распоряжений. 5— Соколиный Глаз, — тихо сказал молодой вождь, —» он никогда не будет больше говорить с гуронами. Последняя минута наступила для него, — лаконично сказал разведчик, просовывая длинный ствол своего ружья сквозь листву и прицеливаясь для рокового выстрела. Ню, вместо того чтобы спустить курок, он опустил дуло и раз¬ разился припадком своего беззвучного смеха. — Я-то, грешный, принял этого несчастного за минга! — сказал 814
он. — Только когда стал присматриваться, ища у него меж¬ ду ребер местечко, куда можно было бы всадить пулю, я вдруг... поверишь ли, Ункас?.. я вдруг увидел инструмент музыканта! Да ведь это не кто иной, как тот, кого назы¬ вают Гамутом! Смерть его никому не нужна, а вот жизнь, если только его язык способен на что-нибудь иное, кроме пения, может быть полезна для наших целей. Если звуки не потеряли своей силы над ним, то я скоро поговорю с этим честным малым голосом гораздо более приятным, чем разговор моего «оленебоя». Сказав это, Соколиный Глаз отложил ружье в сторону и пополз среди кустарников. Когда он очутился на таком расстоянии, что Давид мог услышать его, он попробовал те музыкальные упражнения, которые проделывал с таким успехом и блеском в лагере гуронов. Нельзя было обмануть тонкий слух Гамута (да, по правде сказать, трудно было кому-либо другому, кроме Соколиного Глаза, произвести такие звуки); он слышал раз эти звуки и, следовательно, сразу узнал, кто может издавать их. Бедняк, казалось, по¬ чувствовал большое облегчение. Он пошел по тому направ¬ лению, откуда раздавался голос, — задача для него на¬ столько же нетрудная, как если бы ему пришлось отыски¬ вать по звуку артиллерийскую батарею, — и скоро нашел спрятавшегося певца. — Хотел бы я знать, что подумают об этом гуропы! — со смехом проговорил разведчик, беря за руку товарища и отводя его дальше. — Если негодяи вблизи и слышали ме¬ ня, то, наверное, скажут, что здесь два одержимых вместо одного. Но здесь мы в безопасности, — сказал он, указывая на Ункаса и его спутников. — Теперь расскажите нам про все замыслы мингов на чистом английском языке, без вся¬ ких взвизгиваний. Давид в безмолвном удивлении смотрел на окружавших его вождей свирепого, дикого вида. Но присутствие знако¬ мых лиц успокоило его, и он вскоре овладел собой на¬ столько, что мог дать разумный ответ. — Язычники вышли в.- большом количестве, — сказал Давид, — и, боюсь, с дурными намерениями. За последний час в их жилищах слышались завывания и нечестивые восклицания радости. По правде сказать, от всего этого я бежал к делаварам искать мира. — Твои уши не много выиграли бы от перемены, если 815
бы ты был побыстрее на ногу, — несколько сухо заметил разведчик. — Но оставим это! Где же гуроны? — Они скрываются в этом лесу, в засаде, как раз меж¬ ду этим местом и своим поселением, и в таком количестве, что благоразумнее было бы вам вернуться назад. Ункас окинул взглядом ряд деревьев, прикрывавших его воинов, и проговорил: — Магуа? — Среди них. Он привел девушку, которая жила с де¬ лаварами, и оставил ее в пещере, а сам, словно бешеный волк, стал во главе своих дикарей. Не знаю, что могло так сильно разъярить его... — Вы говорите, что он оставил ее в пещере? — перебил его Хейворд. — Хорошо, что мы знаем, где она находится. Нельзя ли сделать что-нибудь, чтобы освободить ее немед¬ ленно? Ункас вопросительно взглянул на разведчика. — Что скажет Соколиный Глаз? — спросил он. — Дайте мне двадцать вооруженных людей, и я пойду направо вдоль берега реки, мимо хижин бобров, и при¬ соединюсь к сагамору и полковнику. Оттуда вы услышите наш боевой клич — при таком ветре его легко расслышать за милю. Тогда, Ункас, ударь на врага с фронта. Когда они подойдут к нам на расстояние выстрела, мы нанесем им такой удар, что линия их войск погнется, как ясеневый лук. После этого мы возьмем их поселение и уведем девуш¬ ку из пещеры. Затем можно будет покончить с гуронами, или, по способу белых людей, дать сражение и победить их, или, на индейский манер, действовать засадами и под при¬ крытием. Может быть, в этом плане не хватает учености, майор, но с отвагой и терпением его можно будет испол¬ нить. — Мне очень нравится этот план, — сказал Дункан, понимая, что освобождение Коры было главной зада¬ чей разведчика, — очень нравится! Испробуем его немед¬ ленно. После короткого, но зрелого обсуждения план был при¬ нят и сообщен различным частям отряда; установили определенные сигналы, и вожди разошлись, каждый на указанное ему место. 26
Глава XXXII И будет всех чума косить подряд, И не погаснут факелы, доколь Без выкупа не отошлет назад Ту черноокую красавицу король. Поп, «Илиада» Когда собрался весь маленький отряд Соколиного Гла¬ за, разведчик взял ружье и, дав знак следовать за собой, повернул на несколько десятков футов назад к речке, кото¬ рую они только что перешли. Тут он остановился, подо¬ ждал, пока вокруг него собрались воины, и спросил на де¬ лаварском языке: — Знает ли кто-нибудь из молодых людей, куда течет эта речка? Один из делаваров, показав, как два пальца соединяют¬ ся у ладони, ответил: — Прежде чем солнце пройдет свой путь, малые воды сольются с большими. — Затем он добавил, вытянув ру¬ ку: — Там живут бобры. — Я так и думал, — сказал разведчик, всматриваясь в просветы между верхушками деревьев, — судя по направ¬ лению реки, а также до расположению гор. Мы будем идти под прикрытием этих берегов до тех пор, пока не увидим гуронов. Воины, издали обычное краткое восклицание, выражав¬ шее согласие, но, заметив, что предводитель собирается уже стать во главе отряда, сделали знак, что не все еще улажено. Соколиный Глаз, отлично понявший значение этих взглядов, обернулся и увидел, что позади отряда идет учитель пения. — Знаете ли вы, друг мой, — серьезно и с некоторым оттенком гордости от сознания возложенной на него обя¬ занности спросил разведчик Гамута, — что это отряд отборных храбрецов, состоящий под командой человека, который не оставит их без дела? Может быть, через пять минут и уж никак не более, чем через полчаса, мы на¬ толкнемся на гуронов, живых или мертвых. — Хотя я и не осведомлен о ваших намерениях, — воз¬ разил Давид, лицо которого несколько раскраснелось, а обыкновенно спокойные, невыразительные глаза горели 27 Фенимор Купер. Том I 817