Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й

Купер Джеймс Фенимор

сравнительно новым, и поэтому роман необычайно волно¬ вал читателей. Но с тех пор многое изменилось в пове¬ ствовательном искусстве. Действие романов приблизилось к жизни. Читатели, воспитанные на реалистической лите¬ ратуре, не могут не заметить некоторой искусственности построения романа «Браво», в котором на нынешний вкус, пожалуй, слишком много нарочитых мелодрамати¬ ческих эффектов. Но, когда роман впервые вышел в свет, вкусы большинства читателей были иными. Искусствен¬ ность композиции книги в те времена ощущалась гораздо меньше. Даже такой взыскательный судья, как В. Белин¬ ский, не находил повода для упреков автору. Наоборот, ему все построение романа казалось вполне естественным. Когда в 1839 году вышел русский перевод романа «Браво», некоторые критики высказали мнение, что это произведение значительно уступает романтическим по¬ вествованиям Купера об Америке. Наш критик не со¬ гласился с такой оценкой «Браво», хотя русский перевод книги был очень плох. В рецензии, напечатанной в жур¬ нале «Московский наблюдатель» (1839), Белинский пи¬ сал: «И теперь, когда уже роман давно прочтен, и теперь носятся перед нашими глазами эти дивные образы, кото¬ рые могла создать, только фантазия великого художника... Вот старый рыбак Антонио, с его энергическою просто¬ тою нравов, с его благородною грубостью; вот глубокий, могучий меланхолический браво; вот кроткая, чистая, милая Джельсомипа; вот ветреная и лукавая Аннина — какие лица, какие характеры! как сроднилась с ними душа моя, с какою сладкою тоскою мечтаю я о них!.. Коварная, мрачная кинжальная политика венецианской аристократии; нравы Венеции; регата, или состязание гондольеров; убийство Антонио — все это выше всякого описания, выше всякой похвалы. И все это так просто, так обыкновенно, так мелочно, по-видимому; люди хлопо¬ чут, суетятся-: кто хочет погулять, кто достать деньжо¬ нок, кто поволочиться, кто пощеголять; лица всех веселы, публичные гулянья пестреют масками, по каналам разъ¬

езжают гондолы — но из всего этого выставляется какой- то колоссальный призрак, наводящий на вас оцепеняю¬ щий ужас... И все действие продолжается каких-нибудь три дня; внешних рычагов нет —вся драма завязывается из столкновения разных индивидуальностей и противопо¬ ложностей дх интересов, все события самые ежедкев- 801.

ные, — но только не раз во время чтения опустится у вас рука с книгою и долго, долго будете вы смотреть вдаль, не видя перед собою никакого определенного предмета...» Нельзя не обратить внимания на то, что в отзыве Бе¬ линского о романе отсутствует упоминание Камилло Мон- форте и Виолетты. Хотя судьба этих персонажей состав¬ ляет основу сюжета «Браво», тем не менее среди других действующих лиц они несомненно самые бесцветные. Ку¬ пер не нашел характерных черт, которые сделали бы эти образы выразительными и запоминающимися. В этом от¬ ношении они не идут ни в какое сравнение с Антонио, Якопо, Джельсоминой, Анниной и, добавим мы, с такими персонажами, как сенатор Градениго, его сын и ростов¬ щик Осия. У каждого из них свой характер и какие-то особенности, делающие любую из этих фигур рельефной и запоминающейся. Белинский прав, когда пишет о том, что мотивы по¬ ведения большинства персонажей являются вполне жи¬ тейскими. В этом смысле «Браво» содержит немало вполне реалистических элементов. Однако реальные мотивы по¬ ведения персонажей еще недостаточны, для того чтобы произведение в целом могло быть определено как реа¬ листическое. Книга Купера сохраняет многие типичные признаки романтической литературы. Здесь немало роко¬ вых случайностей, неожиданных поворотов судьбы, мело¬ драматических столкновений и других эффектов, не лишен¬ ных некоторой театральности. Да, именно театральности, ибо построение романа Купера драматично в самом точном смысле слова. Книга состоит из цепи сцен и эпизодов, об¬ ладающих той концентрированностью действия и диалога, которая характерна для драмы. Каждая глава содержит какое-то событие, имеющее значение для судеб главных персонажей. Роман насыщен действием. Речи персонажей тоже представляют собой очень часто действенный диалог наподобие того, который характерен для драмы. Чисто описательные элементы в романе почти от¬ сутствуют, а когда ода: возникают на страницах книги, то всегда оказываются умело сплетенными с сюжетом. В книге нет описаний,, которые не были бы связаны с ее действием и не были бы необходимы для понимания его. Но есть в ней авторские отступления на общественно-по¬ литические темы. О них мы скажем дальше. Здесь же об¬ ратимся к изображению характеров в романе* 802

В «Браво» Купер создал галерею персонажей, каж¬ дый из которых представляет какую-то сторону жизни Венеции, а все они, вместе взятые, создают представление о венецианском обществе в целом. Перед нами возникают образы властителей этого города-государства, дворян, ком¬ мерсантов, бедных труженников и даже отверженцев. Купер мастерски, буквально несколькими штрихами, дает социальную характеристику персонажей и выявляет нрав¬ ственный облик каждого. В общем, все персонажи романа просты и ясны. У читателя не остается сомнений относи¬ тельно моральных качеств каждого. Но одно действующее лицо выделяется среди всех. Это — наемный убийца Якопо Фронтони. Прежде всего его отличает то, что он нахо¬ дится как бы вне общества. Он — изгой, отщепенец. Его мрачная профессия вызывает к нему всеобщую ненависть. От тех, кого он любит, он вынужден скрывать, что согла¬ сился играть позорную роль наемного убийцы. Якопо — типичный романтический герой. Писатели-ро¬ мантики любили изображать людей, стоящих вне общества. Такие фигуры служили им для выражения их отрицатель¬ ного отношения к господствующим общественно-политиче¬ ским, религиозным и моральным устоям. Какие-то черты куперовского браво напоминают героев романтических поэм Байрона. Он страшно мрачен и угрюм г В его лице тревожных дум И прежних мук, и тяжких бед Доныне виден страшный след. И что-то есть в его очах, Что тяготит, вселяет страхг Мятежный блеок их говорит, Что дух надменный в нем царит..« Так характеризует Байрон героя своей поэмы «Гяур». Разве не подходят эти слова и для характеристики Якопо Фронтони? Как и байроновский герой, венецианский бра¬ во под зловещей внешностью таит душу, закаленную в страданиях и способную к благородным чувствам, Но. зоркий глаз найти бы мог В нем мрак скорбей и след тревог. Но тот, кто видит глубоко В душе заметить мог легко 803

И чувств возвышенных черты, И отблеск прежней красоты1. Эти строки Байрона о его герое так же подходят и для определения личности Якопо Фронтони. Чем больше мы знакомимся с ним, тем яснее становится, что тот, кого считают подлым убийцей, на самом деле самоотверженный сын и трогательный влюбленный, способный не только сочувствовать страданиям других, но и помочь в беде. Романтические герои такого противоречивого склада были важным нововведением в литературе начала XIX ве¬ ка. До этого в XVIII веке в литературе эпохи Просвеще¬ ния преобладало одностороннее представление о Человече¬ ском характере. Считалось, что человек может быть либо хорошим, либо дурным. Романтики ввели в литературу повое понимание человека. Им принадлежит открытие противоречивости человеческой природы. Это получило выражение в тех героях романтической литературы, кото¬ рые сочетают в себе как хорошие, так и дурные черты. Сочетание в одном человеке противоречивых и даже враждебных чувств и стремлений представляло собой свое¬ го рода моральную загадку. Не случайно поэтому, что и первые образы таких людей в литературе неизменно но¬ сили характер загадочных личностей. Открытие двойственности и противоречивости челове¬ ческого характера, сделанное писателями-романтиками, имело большое принципиальное значение. Оно обогатило литературу и подвинуло вперед познание человеком са¬ мого себя. Художники-реалисты продолжили и углубили изучение человека во всей его сложности и противоре¬ чивости. Стендаль, и Бальзак, а затем Толстой и Достоев¬ ский создали изумительные по богатству сложные образы людей, раскрыв диалектику душевной жизни человека. Нам, пользующимся плодами великих открытий этих ге¬ ниальных мастеров психологического анализа, образы Ку¬ пера и, в частности, фигура Якопо Фронтони кажутся несколько наивцыми. Но художественное значение Купера нельзя измерять только посредством сравнения с титаг нами реализма XIX века. Купер был одним из их пред¬ шественников, и если верно, что Достоевский мог бы дать несравненно более глубокое изображение такого ха¬ 1 Переиод А. Студитского. 804

рактера, как венецианский браво, то все же нельзя за¬ бывать того, что, когда Купер впервые изобразил Якопо Фронтопи, это было для своего времени литературным открытием немалого значения. Но дело не только в разных методах изображения ха¬ рактеров. Если даже таким удачным образам, как образ Якопо, недостает психологической глубины, доступной ре¬ алистическому искусству более позднего времени, то жиз¬ ненная правда характера венецианского браво несо¬ мненна. Этот герой не только запоминается. Он производит глубокое впечатление на душу читателя. Якопо вызывает к себе сочувствие, ибо постепенно становится ясным, что он не палач, а сам является жертвой несправедливого государственного строя. Здесь мы подходим к тому, что составляет идейную сущность романа Купера. «Браво» не только увлекательное романтическое пове¬ ствование. Это произведение с вполне определенной по¬ литической тенденцией. Белинский в своей рецензии, кото¬ рую мы цитировали выше, мог сказать об этом только глухо, ограничившись одной фразой: «Коварная, мрач¬ ная кинжальная политика венецианской аристократии». Его, жившего в условиях полицейского режима Николая I, не могла не восхитить та художественная выразитель¬ ность, с какой Купер показал облик государства, в котором главную. силу власти составляла тайная полиция. Купер великолепно обрисовал политические правы Венеции, офи¬ циально поощряемую правительством систему тайных до¬ носов граждан друг на друга, произвол власти, заточаю¬ щей в тюрьмы невинных людей, бессилие народа до¬ биться своих прав. Все это возникает на страницах романа совсем не слу¬ чайно. В предисловии к одному из изданий романа Купер сам рассказал о причинах, побудивших его создать это произведение. Как писал Купер, «Браво» «был задуман в период краткого пребывания в Венеции весной 1830 го¬ да. Крупные политические события, которые перед тем происходили во всей Европе й которым, вероятно, было суждено произвести еще большие перемены, тогда только что начинались... Это произведение было написано глав¬ ным образом в Париже, где случайности помогли укра¬ сить сюжет наблюдениями, которые автор каждый день мог делать над эгоизмом и честолюбием, когда они игра¬ 805

ют надеждами самых справедливых народов, злоупотреб¬ ляют их доверием и спекулируют их энергией. Едва ли необходимо говорить теперь, что цель этого произведе¬ ния— политическая». Таким образом, по признанию автора, «Браво» является прямым откликом на француз¬ скую революцию 1830 года. Французский народ тогда восстал, чтобы свергнуть монархию Бурбонов, реставриро¬ ванную штыками армий, разгромивших в 1815 году Напо¬ леона. Реакционное правительство предреволюционной Франции послужило для Купера своего рода образцом« Он мог увидеть, что представляет собой на деле власть небольшого аристократического меньшинства. Купер без особого сочувствия отнесся к последствиям революции 1830 года, ибо на место аристократов она поставила у власти буржуазию. Поскольку сам Купер признал, что цель его романа была политическая, уместно остановиться на вопросе о социально-политических воззрениях писателя. Суждения Купера были несколько противоречивы, и его позицию не так-то просто установить. С одной стороны, писатель признавал неизбежным деление общества на классы. При¬ надлежа сам к богатым землевладельцам, он считал, что этот класс обладает тем уровнем культуры, который необ¬ ходим для того, чтобы управлять страной. Однако к на¬ родным массам Купер отнюдь не питал презрения. На¬ оборот, он уважал людей труда, понимая, что ими созда¬ ются все материальные блага, необходимые для общества., Однако отсутствие культуры лишало, по мнению Купера, народ права руководить жизнью общества. Куперу пред¬ ставлялось, что между старой земельной аристократией и народом существует патриархальная связь, как между добрыми господами и преданными слугами* Мы не назовем теперь такие позиции прогрессивными., Однако не следует делать и слишком поспешных выво¬ дов относительно политических взглядов Купера. С одной стороны, нетрудно заметить у него определенный аристо¬ кратизм, но этот аристократизм уживается со столь же не¬ сомненным демократизмом. В этом отношении Купер очень похож на великого шотландского романиста Валь¬ тера Скотта* Эпоха, когда жил Купер, характеризовалась тем, что в США происходила перемена в самом фундаменте аме¬ риканского общества* Прежнюю земельную аристократщо 806

все больше вытесняла новая финансовая и торговая бур¬ жуазия. Кунер всей душой ненавидел богатых выскочек, банкиров и коммерсантов, которые прибирали к рукам власть в стране. Хотя сам писатель указал в предисловии, что цель романа ^ политическая, современниками он не был по¬ нят в полной мере. Было принято считать, что «Браво», как и другие два «европейских» романа Купера, пред¬ ставляют собой осуждение политической системы Старого Света. В критике нередко встречалось утверждение, что Фенимор Купер, описывая мрачные стороны деспотизма в Европе, якобы мысленно противопоставлял этому де¬ мократический строй США, будто бы свободный от по¬ роков европейской системы. Не приходится говорить о том, что в начале XIX века, когда в Европе сохраняли господство старые монархиче¬ ские системы и еще живы были многие пережитки фе¬ одализма, по сравнению с этим американская буржуазная демократия имела несомненные преимущества. Однако, так как эта демократия была буржуазной, у нее были свои пороки, и это замечали вдумчивые иностранцы, посещав¬ шие США, как французский мыслитель А. Токвиль и ан¬ глийский романист Чг Диккенс, а также некоторые из самих американцев, Куцер принадлежал к числу тех американцев, кото¬ рые видели отрицательные стороны буржуазной демокра¬ тии в США. Об этом он не раз писал в своих публицисти¬ ческих произведениях. Но не только в них. Новейшие американские исследователи Рассел Кирк и Мариус Бюли убедительно показали, что «европейские» романы Купера написаны не столько с мыслью об европейских порядках, сколько как итог размышлений писателя о положении в его собственной стране. В глазах Купера самую большую опасность для США представляло установление власти финансовой и торговой буржуазии, ибо банкиры и купцы лишены каких бы то ни было моральных понятий и для них существуют только их коммерческие интересы. Власть они станут использовать исключительно в своих корыст¬ ных целях, В Европе Купер нашел образец такого буржуазного государства. Это ^ Венецианская республика. Купер со¬ вершенно прав в своем определении классовой природы Венеции, как одного из первых государств, где была уста- 807

повлена олигархическая власть финансовой и торговой буржуазии. Картина этого государства, воссозданная Купером, соответствует исторической правде. Писатель не уточнил времени действия романа, ограничившись укаг занием на то, что он описывает Венецию в период, когда это независимое государство еще сохраняло свою мощь, но уже начинало клониться к упадку. Исторически так было в конце XVI века и в XVII веке. Но для самого Купера историческая точность в данном случае несуще¬ ственна, ибо как подлинный художник он стремился к большим обобщениям и ему замечательно удалось обри¬ совать, что представляет собой общественно-политическая система, при которой власть сосредоточена в руках не¬ большой касты, бесконтрольно и безответственно управ¬ ляющей судьбами народа. Писатель очень выразительно показал, что вся политика государства определяется лич¬ ными интересами правящей клики. По страницам рома¬ на разбросано много глубоких суждений о несправедли¬ востях классового государства. Будучи подлинным, худож- пиком, Купер не ограничился рассуждениями, которые сами по себе интересны и значительны, но создал образ, воплотивший в себе все типичные черты того строя, ко¬ торый царил в Венеции. Это — сенатор Градеаиго. Купер характеризует его как человека «изворотливого и хитрого. Венеция казалась ему свободным государством, поскольку он сам широко пользовался преимуществами ее общест¬ венного строя; и хотя он был дальновиден и практичен в повседневной жизни, во всем, что касалось политической жизни страны, проявлял редкостную тупость и бесприн¬ ципность»; как сенатор он рассуждал человечно, если и но очень умно, о принципах правления, и было бы трудно даже в тот стяжательский век найти человека более убеж¬ денного в том, что собственность является не второстепен¬ ным, а главным всепоглощающим интересом цивилизо¬ ванного человека. «Он красноречиво разглагольствовал о честности, добродетели, о религии и правах личности, но, когда приходило время, действовать, все эти понятия сво¬ дились, у него к личным интересам... Ни один человек не убеждал себя более старательно н успешно в незыблемо^ сти всех догм, которые были благоприятны для его ка¬ сты, чем это делал синьор Градениго. Он был поборником законных прав, ибо это было выгодно ему самому...» (глава VI). 808

Яркая характеристика олигархического строя, в кото¬ ром власть принадлежит узкой клике избранных, дана Купером в XI и XVII главах романа. Купер обрушивает всю силу справедливого гнева против лжи и лицемерия правящего класса, который не стесняется в средствах для сохранения и укрепления своей власти. Такое го¬ сударство строится па всеобщем предательстве, на поли¬ цейском терроре, и хотя становится очевидным, что власть несправедлива, все делают вид, будто в Венеции царит всеобщее благополучие. Купер далек от иллюзии просветителей XVIII века, будто бы общество делится на порочных правителей и добродетельный народ. Эксплуатируемый и угнетаемый человек становится жертвой господствующих условий также и в моральном отношении. Социальная несправед¬ ливость и неравенство в распределении жизненных благ губительно влияют на нравственность всего народа. Как показывает Купер, тираническая власть развращает все общество, возбуждая в каждом желание стать деспотом, хотя бы в небольшой степени. «Одна из целей угнете¬ ния — создать своего рода лестницу тирании, от тех, кто правит государством, до тех, кто властвует хотя бы над одной личностью, — пишет Купер. — Тому, кто привык наблюдать людей, не надо объяснять, что никто не бывает столь высокомерен с подчиненными, как те, что испыты¬ вают то же на себе; ибо слабой человеческой природе при¬ суща тайная страсть вымещать на беззащитных свои оби¬ ды, нанесенные сильными мира сего» (глава XXIII). Если мы теперь вернемся к роману, то в свете сказан¬ ного многое станет ясней в отношении автора к различным персонажам. В Венеции, которую изображает Купер, власть принадлежит денежной аристократии, капитали¬ стам, и писатель относится с нескрываемым осуждением к правителям типа сенатора Градениго, которые превра¬ щают государственную власть в источник и средство сво¬ его личного благополучия. Но есть в романе другой ари¬ стократ, к которому Купер относится иначе, — Камилло Монфорте. Он для Купера представитель иной общест¬ венной среды. Это потомственный аристократ, представи¬ тель крупного землевладения, а Купер, как мы знаем, отличает таких людей от выскочек-наживал. Изображение народа в романе также отражает взгля¬ ды Купера, охарактеризованные выше. Взятые порознь 80Э

простолюдины, как правило, чаще бывают хорошими, чем плохими. Но, когда они оказываются все вместе, действия их по большей части бывают неразумными, благородные порывы толпы долго не удерживаются, короче — народа ная масса, как представляется Куперу, не обладает до^ стоинствами, необходимыми для того чтобы руководить жизнью общества. Мы уже знаем, что, создавая роман «Браво», Купер думал не только о прошлом, но и о современности, не только о Европе, но и об Америке. Его книга является осуждением олигархии капиталистов. Купер пророчески предвидел возможность утверждения в его стране власти банкиров и коммерсантов. Он стремился предупредить народ о том, чем это ему грозит, — созданием особого рода тирании, тирании, играющей в показную законность, делающей ложь и лицемерие первыми правилами поли- тики, а полицейский произвол — ее главной основой. Политический идеал Купера был своего рода патри¬ архальной утопией. Он мечтал о том, чтобы власть в го¬ сударстве осуществляли наиболее культурные люди, со¬ знающие свою обязанность перед народом, а народ, со своей стороны, сознавал бы свои обязанности перед иь сударством. Власть должна отвечать перед общественным мнением, и если во всех звеньях общества сверху до¬ низу утвердится истинная мораль, то это «не позволит государству превратиться в изъеденный продажностью механизм» (глава XXVII). При этом особенная ответст¬ венность ложится на власть имущих: «ответственность, являющаяся сущностью свободного правления, более чего- либо иного заставляет так называемых слуг народа следо¬ вать призывам своей совести» (глава XXVII). Благие пожелания, однако, не решают судьбы наро¬ дов, которые определяются сложным сочетанием общест¬ венных и экономических причин, Надежды Купера на возможность усовершенствования американской буржуаз¬ ной демократии ни в малой степени не осуществились. Старый, несколько наивный роман неожиданно оказался в XX веке животрепещуще современным. Конечно, Ве¬ неция XVII века по своему облику ничем не похожа па американские города-спруты XX века, но природа олигар¬ хической власти, в сущности, ничем не отличается, сколь¬ ко бы ни прошло веков и в какой бы стране она ни про^ явилась,; 810