Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
даже, что многие советовали узаконить рождение ребенка, поэтому, когда Миндерт ван Беверут прочел письмо той, которую он некогда так искренне любил, а потом поте¬ рял, понеся невозместимую во многом утрату, так как ее нежное влияние могло бы оказаться для него благотвор¬ ным, он задрожал всем телом, не в силах скрыть свое волнение. Письмо умирающей было написано ласково, без тени упрека, но в торжественном и увещающем тоне. Она сообщала о рождении их ребенка, которого, однако, остав¬ ляла на попечение своего отца, а истинного виновника его появления на свет лишь уведомляла о существовании девочки и горячо просила любить ее в случае, если она когда-нибудь будет поручена его заботам. В прощальных строках письма выражались нежные чувства, которые еще привязывали ее к жизни, но были лишь печальным контрастом тому, что ждало бедняжку впереди. — Почему от меня так долго скрывали это? — спросил взволнованный олдермен. — Почему, скажи мне ты, дерз¬ кий и бесстрашный человек! Неужели боялись, что я причиню зло собственной дочери? На лице контрабандиста появилась скорбная и гордая улыбка. — Олдермен ван Беверут, мы не простые береговые торговцы. Наша торговля —это дело всей жизни; наш мир — это «Морская волшебница». А поскольку мы мало интересуемся берегом, в своих взглядах на жизнь мы выше береговых слабостей. Рождение Эудоры было скрыто от вас по желанию ее деда. Возможно, в нем говорило негодование или гордость. А если это была любовь, то он окружил девочку любовью, которая искупает обман. — Ну, а сама Эудора? Знает ли она.,* давно ли она знает правду? — Она узнала ее лишь недавно. После смерти нашего общего покровителя она лишь у меня находила помощь и защиту. Всего лишь год назад
Контрабандист с достоинством подошел вплотную к олдермену, и его острые глаза сверкнули возмущением. — Олдермен ван Беверут, — сказал он с упреком, — я передаю вам вашу дочь такой же чистой, какой была ее несчастная мать, когда тот, кто не чаял в ней души, вы¬ нужден был оставить ее под вашим кровом. У контра¬ бандистов свои понятия о справедливости, и не только мои принципы, но и чувство благодарности требуёт, чтобы я защищал дочь своего благодетеля, а не причинял ей зло. Будь я и в самом деле братом Эудоры, мое отношение к ней не могло бы быть чище, чем в то время, когда она была под моей опекой. — Благодарю тебя от всей души! — воскликнул олдер¬ мен. — Я признаю ее своей дочерью, и с тем приданым, которое в состоянии за ней дать, она вполне может на¬ деяться выйти замуж за хорошего й честного человека. — Ты можешь выдать ее за своего любимчика ван Стаатса, — промолвил контрабандист спокойно, но с гру¬ стью. — Она более чем достойна всех благ, которыми он может ее окружить. Олофф ван Стаатс охотно женится на ней, потому что ее пол и происхождение для него не тай¬ на. Когда судьбе было угодно отдать этого человека в мои руки, Эудора сама ему все рассказала. — Положительно ты слишком честен для этого греш¬ ного мира, сэр Бороздящий Океаны! Где же они, я хочу видеть влюбленных и благословить 'их\ Контрабандист медленно отвернулся и, отворив дверь, сделал тем, кто ждал за ней, знак войти. Тотчас вошла Алида, ведя за руку мнимого Буруна, уже в женском платье.. Хотя бюргер много раз видел девушку, которую считал сестрой контрабандиста, ее удивительная красота никогда раньше так не поражала его. Шелковистые баки исчезли, и на щеках играл румянец, который от горячих лучей солнца стал еще ярче. Темные блестящие локоны, теперь уже пе уложенные с таким искусством, чтобы скрыть ее пол, завивались колечками и свободно ниспадали на лоб, обрамляя лицо, дышавшее веселым лукавством, хотя и омраченное думами. Не часто увидишь вместе два столь прелестных существа, как эти две девушки, кото¬ рые опустились на колени перед коммерсантом. Казалось, одно мгновение давняя и прочная любовь дяди и покро¬ вителя боролась в его душе со вновь родившейся любовью отца. Но даже его притупленные, уродливые чувства не 792
могли устоять перед природой, и с именем дочери на устах скупой и расчетливый олдермен бросился к Эудоре на шею и разрыдался. Суровый контрабандист, который присутствовал при этой сцене, ничем не выдал своих чувств. Но в глазах его промелькнуло сомнение, тревога и, наконец, грусть. С этим выражением на лице он вышел из комнаты, как видно понимая, что посторонний чело¬ век не должен видеть изъявление столь священных чувств. А два часа спустя все главные герои нашей повести со¬ брались на берегу маленькой бухты, под сеныо дуба, ка¬ залось, столь же древнего, как сам Американский кон¬ тинент. Бригантина готова была сняться с якоря, она оде¬ лась парусами, напоминая своей легкостью и изяществом прекрасного лебедя, которому сама природа велит плыть все дальше и дальше. Подошла шлюпка, и Бороздящий Океаны протянул руку Зефиру, чтобы помочь мальчику выйти на берег. — Мы, люди, подвластные стихиям, очень суевер¬ ны, — сказал он, когда легкая нога ребенка коснулась земли. — Виной тому жизнь, полная опасностей, которые мы не в силах преодолеть. Много лет я верил, что, когда этот мальчик впервые ступит на берег, свершится боль¬ шое счастье или еще большее несчастье. Я жду исполне¬ ния пророчества. — Все будет хорошо, — сказал Ладлоу. — Алида и Эудора научат мальчика обычаям этой простой и благо¬ датной страны, а он, надеюсь, быстро их усвоит. — Боюсь, что мальчик еще не раз с грустью вспом¬ нит те уроки, которые давала ему морская волшебница! Капитан Ладлоу, мне остается выполнить еще один долг, которым я, человек более чувствительный, чем вы, быть может, полагаете, не могу пренебречь. Если я не ошиба¬ юсь, красавица Барбери согласна стать вашей женой? — Да, она осчастливила меня своим согласием. — Сэр, я не стану вдаваться в объяснения относитель¬ но прошлого, но вы оказали мне доверие, за которое я от¬ плачу вам взаимностью. Я здесь для того, чтобы всеми возможными средствами вернуть Эудоре отца и законные права на его состояние. Если я не доверял благородной Алиде, опасаясь ее враждебного влияния на олдермена, то не забывайте, что это было до того, как я познакомился с ней и получил возмояшость оценить не только ее 793
красоту. Мои люди схватили ее во флигеле и как плетт- ницу доставили на бригантину. — А я-то думал, что она знала всю историю своей двоюродной сестры и решила помочь вам осуществить какой-нибудь необычайный план, чтобы способствовать счастливому возвращению девушки ее близким! — Вы ничуть не преувеличили ее беспристрастие. Чтобы как-то искупить насилие, которому ее подвергли, и поскорее успокоить ее, я рассказал своей пленнице все без утайки. Тогда же и Эудора впервые узнала все о своем происхождении. Доказательства были неоспоримые, и мы обрели преданного друга в лице той, которую считали со¬ перницей. — Я знал, что Алида с ее благородным сердцем не могла поступить иначе! — воскликнул в восхищении Лад- лоу, поднося руку вспыхнувшей девушки к губам. — По¬ теряв состояние, она стала от этого только богаче, рас¬ крыв сокровища своей души. — Молчите! — перебил его олдермен. — К чему гово¬ рить о каких-то потерях. Все, чего требует справедливость, мы, разумеется, сделаем, но нашей колонии вовсе не обя¬ зательно знать, какое приданое дается за невестой. — Утрата состояния вызовет множество толков, — воз¬ разил контрабандист. — Но вот в этих мешках золото. Приданое моей подопечной готово, стоит ей только сде¬ лать выбор. — Счастье и благоразумие!—воскликнул олдермен. — Это вновь доказывает твою похвальную предусмотритель¬ ность, сэр Бороздящий Океаны, и, каково бы ни было мне¬ ние экспертов казначейства о твоей кредитоспособности и исправности в платежах, я убежден, что даже в самом Английском банке можно найти людей, менее достойных доверия! Надеюсь, девушка имеет на эти деньги закон¬ ное право как на наследство от деда? — Разумеется. —* Мне кажется, сейчас самый подходящий случай, чтобы откровенно высказать то, что глубоко меня волнует и будет весьма уместно в столь счастливую минуту. Если не ошибаюсь, Олофф ван Стаатс, вы, разобравшись в своих чувствах к старому другу, решили, что узы более тесные, нежели те, которые связывали нас до сих пор, принесут вам счастье* 794
— Признаться, холодность красавицы Барбери заста¬ вила и меня сильно охладеть к ней, — коротко отвечал владелец Киндерхука, который редко говорил более того, что требовали обстоятельства. — Однако, сэр, я слышал, что за две недели, проведен- ные вместе с моей дочерью, вы полюбили эту девушку, которая унаследовала свою красоту от матери, а состоя¬ ние — от деда благодаря честности этого верного и храб¬ рого моряка. —< Если я стану членом вашей семьи, олдермен ван Беверут, то счастливее меня не будет человека на свете., — Эудора, дитя мое, этот человек — мой лучший друг, я бы очень хотел, чтобы ты его полюбила. Вы не чужие друг другу, и все же, чтобы ты могла все хорошенько об¬ думать, вы проведете месяц здесь, на вилле, и ты сможешь спокойно, не торопясь сделать выбор... Дочь его, чье выразительное лицо то покрывалось ру¬ мянцем, то бледнело, как вечернее небо Италии, хранила молчание. — Вы так искусно сорвали завесу, скрывавшую тай¬ ну, которая, правда, уже не доставляла мне страданий, —» вмешался Ладлоу, обращаясь к контрабандисту. — Не мо¬ жете ли вы теперь объяснить нам, откуда взялось письмо?, Темные глаза Эудоры заблестели. Она взглянула на Бороздящего Океаны и звонко рассмеялась. — Это еще одна женская уловка из тех, что были пу¬ щены в ход у меня на бригантине. Расчет был прост: мо¬ лодой капитан крейсера не сможет так бдительно следить за нами, если будет ломать себе
не сможет руководить твоим юным умом. Тебе нужна женская нежность. Скажи, Зефир, ведь ты меня не по¬ кинешь? — Пусть мальчик сам решит свою участь. Я верю в судьбу — по крайней мере, она всегда милостива к кон¬ трабандистам. — Что ж, пусть решает. Останешься ли ты здесь, на просторе этих приветливых полей, где можно бродить среди вон тех красивых, сладко пахнущих цветов, или вернешься в океан, где вокруг лишь унылая пустота? Мальчик задумчиво взглянул в ее встревоженные гла¬ за, потом остановил нерешительный взгляд на спокойном лице контрабандиста. — Мы уйдем в море, — сказал он. — А когда снова вернемся, то привезем тебе, Эудора, много всяких дико¬ вин! — Но как знать, вдруг ты никогда больше не вер¬ нешься на землю твоих родителей. Вспомни, как ужасен океан в своем гневе и как часто бригантине грозила гибель! — Ну, это всего только женские страхи! Мне доводи¬ лось бывать в шквал на брам-рее, и я ни капельки не бо¬ ялся. — Ах, ты еще дитя и ничего не понимаешь! Но взро¬ слые хорошо знают, что жизнь моряка полна смертельных опасностей. Ты был на Средиземном море во время штор¬ ма и видел силу стихий! — Да, я штормовал вместе с бригантиной, а взгляни¬ те — она как игрушка и выдержала трепку как ни в чем не бывало! — Но ведь вчера ты сам видел, как мы плыли далеко от берега на утлом, непрочном плоту, который вот-вот грозил потонуть! — Но плот не потонул, и вы живы, а не то я бы горь¬ ко плакал, Эудора. — Ты объездишь всю страну и увидишь еще много прекрасного — реки и горы, пещеры и леса. Здесь столь¬ ко разнообразия, а на океане нет ничего, кроме волн. — Право, Эудора, у тебя очень плохая память! Здесь куда ни глянь — всюду Америка. Вот эта гора — Америка; вон тот берег залива — Америка, и место, где вы вчера стояли на якоре, — тоже Америка. А мы вот уйдем в оке¬ ан и пристанем уже к берегам Англии, или Голландии, 796
или Африки; с попутным ветром мы можем за один депь пройти мимо двух или трех стран. — Ты побываешь и там, легкомысленное дитя. А если сейчас ты не послушаешься меня, вся твоя жизнь будет полна опасностей! — Прощай, Эудора! — сказал мальчуган и потянулся к ней, чтобы ее поцеловать. — Прощай же, Эудора, — раздался суровый и печаль¬ ный голос контрабандиста. — Медлить больше нельзя, мой люди уже проявляют нетерпение. Если судьба не приведет меня больше к этим берегам, не забывай тех, с которыми ты так долго делила радость и горе! — Нет, нет, постой!.. Не покидай нас так быстро! Оставь мне мальчика... оставь хоть какую-нибудь память о прошлом, кроме этой боли! — Час пробил. Ветер свежеет, а с этим шутить нель¬ зя. Для твоего же счастья лучше, если никто не узнает о бригантине. А ведь если мы останемся, не пройдет и не¬ скольких часов, как сотни любопытных из города будут глазеть на нас. — Что мне до них! Ты не можешь... не можешь по¬ кинуть меня вот так! — Я бы с радостью остался с тобой, Эудора, но дом моряка — это его судно. И так слишком много драгоцен¬ ного времени потеряно. Еще раз — прощай! Девушка в отчаянии озиралась вокруг. Казалось, опа быстрым, торопливым взглядом своих темных глаз хо¬ тела разом окинуть все, что есть на земле прекрас¬ ного. — Куда ты поплывешь? — спросила опа, понизив го¬ лос почти до шепота. — Куда поплывешь и когда вер¬ нешься? — Я плыву туда, куда ведет меня моя счастливая звезда. Быть может, я не вернусь долго, быть может — никогда! Прощай же, Эудора... Будь счастлива среди дру¬ зей, которых тебе дала судьба! Глаза девушки, вся жизпь которой прошла на море, заблестели еще ярче и тревожнее. Она схватила руку контрабандиста обеими руками и невольно стиснула ее изо всех сил. Потом она широко раскрыла объятия и по¬ рывисто прижала к себе неподвижного моряка. =— Мы поплывем вместе! Я твоя и ничья больше! 797
Ты сама не понимаешь, что говоришь, Эудора! — произнес Бороздящий Океаны, тяжело дыша, — У тебя здесь отец... подруга... муж... — Нет, нет! — воскликнула обезумевшая девушка, махнув рукой в сторону Алиды и Олоффа, который сде¬ лал к ней несколько шагов, словно спешил спасти ее из пропасти. Я твоя, твоя! Контрабандист высвободился из ее судорожных объ¬ ятий и сильной рукой держал девушку, отстранив ее от себя, а сам пытался совладать с бурей страсти, бушевав¬ шей в его душе. — Подумай, подумай еще, сказал он. Ты хочешь разделить судьбу отверженного, которого преследует за¬ кон, которого гонят и презирают люди! — Я твоя, твоя! — Корабль будет твоим домом, бурный океан твоим миром! — Твой мир — это мой мир! Твой дом ^ мой дом! Твоя опасность — моя! Из груди контрабандиста вырвался ликующий воз¬ глас. — Ты моя! — воскликнул он. — Перед такими узами бледнеют права отцаГ Олдермен, прощай! Я буду обра¬ щаться с твоей дочерью лучше, чем ты поступил с до¬ черью моего благодетеля! Легко, как перышко, он подхватил Эудору на руки и, прежде чем Ладлоу и Олофф ван Стаатс успели помешать ему, перенес ее в шлюпку. В тот же миг шлюпка отча¬ лила вместе с храбрым мальчуганом, который от радости подбрасывал шляпу в воздух. Бригантина, словно поняв, что произошло, стремительно развернулась, и, прежде чем люди на берегу опомнились от удивления, шлюпка уже висела на талях. Контрабандист появился на полу¬ юте. Одной рукой он обнимал Эудору, другой махал оне¬ мевшим от неожиданности людям на берегу, а девушка, все еще не пришедшая в себя, едва могла прошептать прощальные слова, обращенные к Алиде и отцу. Бриган¬ тина выскользнула из бухты и заплясала на волнах при¬ боя. Потом, забрав всеми своими парусами ветер, дувший с юга, и слегка изогнув под его напором свой красивый и стройный рангоут, бригантина понеслась прочь, остав¬ ляя за собой пенящийся след. 798
День уже клонился к вечеру, когда Алида и Ладлоу ушли с лужайки перед виллой. Еще час им был виден темный корпус бригантины, над которым белело облако парусов. Но вот низкий корпус скрылся из виду, а там и паруса один за другим исчезли вдали, и наконец на го¬ ризонте осталось лишь блестящее белое пятнышко. Оно помаячило там с минуту, а затем растаяло в воздухе. Свадьба Ладлоу и Алиды была слегка омрачена гру¬ стью. Обоих глубоко заботила судьба уплывших на бри¬ гантине; одна питала к ним нежную любовь, другой —- уважение, которое ему подсказывали чувства моряка. Прошли годы, и не один месяц провели они на вилле, бросая тысячи тревожных взглядов на океан. В начале лета Алида каждое утро, проснувшись, спешила к окнам своего флигеля в надежде увидеть в бухте бригантину, стоящую на якоре. Но тщетно. Бригантина так и не вер¬ нулась; и хотя оскорбленный и раздосадованный олдер¬ мен тайно предпринял тщательные розыски по всему аме¬ риканскому побережью, он никогда больше не слышал ни о Бороздящем Океаны, ни о его несравненной «Морской волшебнице».
ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНУ «БРАВО» «Браво» (1831) — первый из трех романов Купера на темы из истории европейских стран (два других — «Гей¬ денмауэр», 1832, и «Палач», 1833). Эти произведения явились результатом пребывания писателя в Европе (1826—1833). Купер побывал в Англии, Франции, Швей¬ царии, Германии и Италии. Свои впечатления от посеще¬ ния этих стран он описал в путевых очерках. Писателя интересовали не одни лишь пейзажи и нравы европейских стран. Он пристально вглядывался в европейскую дейст¬ вительность, стремясь понять социально-политические ос¬ новы жизни европейских государств. Итоги своих наблюдений Купер выразил не только в публицистических сочинениях, но и. в названных трех романах. Действие их отнесено в прошлое, тем не менее они касаются вопросов, имевших вполне современное зна¬ чение для Купера и людей его времени. Хотя Купер писал свои исторические романы с опре¬ деленной политической целью, он стремился сделать так, чтобы они менее всего походили на публицистические трактаты. «Браво» в высшей степени занимательный ро¬ ман, в котором есть и любовная интрига, и приключения, и тайны, и интересные картины быта и нравов Венеции в далекие от нас времена. Повествование построено так, чтобы держать читателя все время в напряжении. Сна¬ чала в центре фабулы история любви Камилло Монфорте к богатой венецианской наследнице Виолетте, затем вни¬ мание все более переключается на загадочную фигуру браво Якопо. Купер искусно построил интригу, все время усиливая драматическое напряжение. В те времена, когда он писал свой роман, такое построение действия было 800