Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
а все эти американские новшества — что в них толку, ска¬ жите на милость, капитан Ладлоу? Во-первых, они не английские и не французские, а это все равно что вовсе чужеземные; во-вторых, они нарушают согласие и из¬ давна сложившиеся отношения между плотниками и па¬ русными мастерами, и пусть даже сейчас все вроде бы получается хорошо, но рано или поздно, поверьте моему слову, добром это не кончится. Где это слыхано, чтобы новички могли изобрести что-нибудь такое в конструкции судна, что ускользнуло от мудрых старых моряков... Гля- дите-ка, француз взял на гитовы брамсели и хочет так их оставить, а ведь это все равно что выбросить их в море... Так вот, я считаю, что от всех этих новшеств добра не жди. — Это вы верно сказали, Трисель, — заметил капитан, чьи мысли были заняты, совсем другим. — Я согласен, что надежней было бы ему спустить реи. — Есть нечто мужественное и благородное в том, как военное судно, убирая паруса, готовится к схватке, сэр! Совсем как боксер снимает сюртук, собираясь вступить в честный бой. А этот француз опять забрал ветра и хочет сделать какой-то маневр, прежде чем начать дело. Ладлоу не отрывал глаз от вражеского крейсера. Он видел, что близится время решительных действии, поэто¬ му, бросив Триселю: «Так держать!» — он спустился с полуюта на шканцы. Секунду молодой капитан помедлил, взявшись за дверную ручку, потом, пересилив себя, от¬ крыл дверь. «Кокетка» имела конструкцию, очень распространен¬ ную в прошлом веке и, по странному капризу судьбы, как это бывает не только во всяких пустяках, но даже в ко¬ раблестроении, ныне снова используемую для судов ее класса. Капитанская каюта была расположена на уровне той же палубы, где стояли батареи, нередко из двух или даже четырех пушек. Поэтому, входя в каюту, Ладлоу увидел, что у борта, обращенного к врагу, возле готового к бою орудия стоит прислуга. Однако кормовые каюты и тесное помещение между ними еще были закрыты. Увидев корабельных
Олдермен ван Беверут и все остальные были здесь, — видимо, они ждали прихода капитана. Словно не замечая олдермена, Ладлоу подошел к его племяннице и, взяв ее за руку, вывел на шканцы, сделав негритянке знак идти следом. Спустившись по трапу, капитан повел девушку в ту часть кубрика, которая была ниже ватерлинии, — самое безопасное место на крейсере, где, он знал, девушке не придется страдать от духоты или зрелища, которое могло быть невыносимо для существа ее пола и привычек. — Более надежного помещения не найти на военном судне, — сказал он, когда его спутница молча села на по¬ судный ларь. Ни в коем случае не выходите отсюда, пока я... пли кто-нибудь другой... пока вам не скажут, что опасность миновала. Алида позволила привести себя в кубрик, не задав ни одного вопроса. Она то бледнела, то краснела, но все же молча приняла заботы молодого моряка о ее удобстве, который не мог оставить ее даже в эту тяжелую минуту. Но когда все было кончено и Ладлоу собрался уйти, с уст ее нечаянно сорвалось его имя. — Могу ли я сделать что-нибудь еще для вашего спо¬ койствия? — спросил молодой капитан, поворачиваясь к девушке, но старательно избегая ее взгляда. — Я знаю, у вас есть сила духа и мужество, несвойственные вашему полу, иначе я не осмелился бы так открыто говорить об опасности, которая угрожает вам даже здесь, если вы не призовете все свое самообладание и волю, чтобы обуздать внезапные порывы страха. — Хотя вы обо мне столь лестцого мнения, Ладлоу, я ведь всего лишь женщина... А я и не считал вас амазонкой \ — отозвался мо¬ лодой капитан с улыбкой, видя, что девушка вдруг заста¬ вила себя замолчать. — От вас требуется только одно: будьте благоразумны и не поддавайтесь женской слабо¬ сти. Не скрою, что неравенство сил... Ну, одним словом, обстоятельства против нас; но враг дорого заплатит за этот корабль, прежде чем овладеет им! И защищать его будут тем более стойко, Алида, что ваша свобода и благо¬ получие, отчасти зависят от этого... Вы, кажется, хотите что-то сказать? 1 Амазонки — в греческой мифологии воинственный народ, живший в Малой Азии и состоявший исключительно из женщин. 730
Красавица Барбери после недолгой борьбы с собой обрела спокойствие, по крайней мере внешнее. — Между нами произошло удивительное недоразуме¬ ние, но сейчас не время объясняться! Ладлоу, я не хотела бы, чтобы вы, прощаясь со мной в эту тяжелую минуту, разговаривали так холодно и укоризненно. Она умолкла. А когда молодой человек осмелился поднять взгляд, он увидел, что прекрасная девушка про-* тягивает ему руку, словно в доказательство своей друж- бы, причем румянец на ее щеках и покорно потупленные глаза выдавали ее чувства, несмотря на девичью скром¬ ность. Схватив руку Алиды, он горячо проговорил: — Было время, когда это могло бы сделать меня счастливым., г Молодой человек замолчал, не сводя глаз с колец на руке, которую он держал. Алида поняла этот взгляд и, сняв одно кольцо, с улыбкой, столь же пленительной, как и вся ее красота, протянула его капитану. — Вот, я отдаю вам одно из них, — сказала она. — Возьмите его, Ладлоу, а когда исполните свой долг, вер¬ ните мне. Пусть оно будет залогом того, что, каких бы объяснений вы ни попросили, я ничего от вас не утаю. Молодой человек взял кольцо и машинально надел его на мизинец, растерянно глядя на остальные кольца и, по- видимому, раздумывая, не означает ли которое-нибудь, что Алида уже дала кому-то слово. Возможно, он продол¬ жал бы разговор, если бы с неприятельского корабля не донесся пушечный выстрел. Это заставило молодого капитана вспомнить о более важном и неотложном деле.; Уже почти. готовый поверить, что мечты его сбылись, он поднес к губам прекрасную руку, которая только что осчастливила его, и выбежал на палубу. — Мосье начал палить, — сказал Трисель, который крайне неодобрительно смотрел, как капитан спускался вниз в такую минуту, и ради чего! — Конечно, они про¬ мазали, но не слишком ли много чести для француза -- позволить ему сказать первое слово? Это он разрядил орудие с наветренного борта, бро¬ сая вызов. Пусть только подойдет поближе, и мы покажем ему, что не намерены отступать! Конечно, нет, уж на этот счет будьте покойны, — сказал штурман со смехом, оглядывая почти голые мачты и стеньги, с которых он сам велел убрать паруса* — Если 731
мы хотим отступить, то с самого начала допустили ошиб¬ ку. Под этими марселями, бизанью и одним кливером мы скорее пойдем ко дну, чем разовьем нужную скорость. Конечно, чем бы дело ни кончилось, я все равно останусь штурманом, но даже самый влиятельный из герцогов Ан¬ глии не в силах отнять у меня мою долю славы! Утешив себя такими словами, старый моряк, не имев¬ ший никаких видов на повышение по службе, прошел на нос, придирчиво осматривая судно, а молодой капитан, оглядевшись вокруг, знаком пригласил своего пленника Т1 олдермена подняться на ют. — Я отнюдь не собираюсь допытываться, каковы узы, связывающие вас с некоей особой на борту этого судна, — начал Ладлоу, обращаясь к Буруну, но не отрыва я при этом глаз от кольца Алиды. — Однако, судя по тому, какой интерес был проявлен ею к вашей судьбе, узы эти проч¬ ные. Человек, которого так высоко ценят, вправе гор¬ диться собой. Не стану говорить о том, насколько вы про¬ винились перед законом; но сегодня вам представляется бозможность отчасти оправдать себя в глазах общества. Вы моряк и сами понимаете, что людей на моем крейсере гораздо меньше, чем было бы желательно в такую минуту, а потому мы охотно примем помощь всякого англичанина. Возьмите под свою команду вот эти шесть пушек, и ру¬ чаюсь честью, что ваша преданность королевскому флагу не останется без вознаграждения. — Вы глубоко заблуждаетесь насчет моего призвания, благородный капитан, — сказал контрабандист с тихим смехом. — Я хоть и вырос на море, но привык к спокой¬ ным широтам, а не к ураганам войны. Вы были на бри¬ гантине нашей повелительницы и видели, что храм ее больше напоминает храм Януса, чем Марса *. На палубе «Морской волшебницы» не красуются эти мрачные орудия. Ладлоу выслушал его, глубоко пораженный. Он на¬ хмурился, на его лице, сменяя друг друга, появилось сна¬ чала удивленное, потом недоверчивое и, наконец, презри¬ тельное выражение. — Я слышу речи, недостойные моряка, — сказал он, едва находя нуяшым скрывать свое презрение. — Неуже¬ ли вы отвергаете верность нашему знамени? Англичанин вы или нет? 1 Янус — древнеримское божество дверей и времени; М а р.с-= бог войны. 732
— Я таков, каким родился на свет, и создан для зе¬ фира, а не для шторма, для шутки, а не для боевого клича, для веселья, а не для мрачной злобы. — И это говорит храбрец, чье имя вошло в пословицу! Неужели передо мной бесстрашный, отважный, непрев¬ зойденный моряк, чье имя — Бороздящий Океаны? — Северный полюс не-так далек от Южного, как я от того человека, о котором вы говорите! Я не имел права открыть вам, как сильно вы ошибаетесь в своем пленнике, пока тот, чьи услуги бесценны для нашей повелитель¬ ницы, был на берегу. Я совсем не тот, за кого вы меня принимали, капитан, а лишь один из его доверенных, и, так как я достаточно искушен в женских прихотях, он поручал мне продавать свой товар, соблазняя им предста¬ вительниц прекрасного пола. Но пусть я не способен уби¬ вать, зато, смею вас заверить, я как нель,зя лучше умею приносить утешение. Позвольте же мне успокаивать страх красавицы Барбери во время предстоящего боя, и вы сами увидите, что трудно найти более подходящего человека для столь милосердного дела. — Утешай кого, где и как хочешь, жалкое подобие мужчины! Но постой... в твоей затаенной улыбке и ко¬ варном взгляде больше притворства, чем страха! — И то и другое вам только кажется, достойный ка¬ питан. Поверьте человеку, который умеет быть искрен¬ ним: один лишь страх владеет мной, хотя, глядя на меня, этому трудно поверить. Я готов плакать, видя, что меня считают неустрашимым! Ладлоу слушал с удивлением. Он хотел остановить молодого моряка и схватил его за рукав, но рука его, скользнув вниз, коснулась нежной ладони, и вдруг в го¬ лове у него блеснула новая, поразительная мысль. Отсту¬ пив немного, он с головы до ног оглядел маленькую, изящную фигуру моряка. Хмурое недовольство, омра¬ чавшее его лицо, сменилось неподдельным удивлением, и он в первый раз подумал, что голос у контрабандиста слишком нежный и мелодичный для мужчины. —- Да ты И' впрямь не Бороздящий Океаны! — вос¬ кликнул он наконец. — В мире нет ничего истинней этого, — сказал Бу¬ рун. — От меня вам мало пользы в суровой схватке, но, будь здесь этот храбрый моряк... — тут он весь зардел¬ ся, — его помощь и совет стоили бы целого войска. Я ви¬ 733
дел его в минуты куда более тяжкие, чем эта, когда сти¬ хии вступали в заговор со всякими другими опасностями« Его стойкость и мужество вливали бодрость в самые сла¬ бые души на бригантине!.. Но позвольте же мне принести утешение-бедняжке Алиде. — Могу ли я пренебречь ее благодарностью, отказав вам в этом! — отвечал Ладлоу,« Ступайте, веселый и лю¬ безный Бурун! Если врага ваше присутствие на палубе смущает так же мало, как меня — ваша близость к краса¬ вице Барбери, вы и в самом деле здесь не нужны! Бурун покраснел еще больше, кротко прижал руки к груди, отвесил поклон с таким лукавым видом, что озабо¬ ченный и суровый капитан не мог удержать улыбки, прошел мимо него и нырнул в люк. Ладлоу проводил взглядом живую и грациозную фи¬ гуру, а когда она скрылась, повернулся к олдермену и испытующе посмотрел на него, стараясь угадать, знает ли ван Беверут, кто тот человек, который доставил ему столько мучительных сомнений. — Правильно ли я поступил, сэр, дозволив подданно¬ му королевы Анны покинуть нас в минуту опасности? — спросил он, ожидая, что Миндерт, несмотря на все свое безразличие или самообладание, как-нибудь выдаст себя. — Этот малый попал на войну, можно сказать, кон¬ трабандой, отозвался олдермен с каменным лицом. — А такой товар больше ценится на мирном рынке, чем на поле брани. Одним словом, капитан Корнелий Ладлоу, этот Бурун не принес бы вам пользы в бою. Значит ли это, что подобный пример героизма най¬ дет подражателя, или я могу рассчитывать на помощь олдермена ван Беверута? Говорят, он предан своей стране.; — Да, когда требуется кричать на городских праздне¬ ствах «Боже, храни королеву!», то не найти человека пре¬ даннее меня. Такое пожелание — не слишком дорогая плата за то, что нас защищает ее флот и армия, и я от всего сердца желаю ей и вам победы над врагом. Но меня всегда возмущало, что Генеральные штаты были лишены на этом континенте своей территории1, и поэтому я ни¬ 1 Генеральные штаты — во Франции и Голландии пред¬ ставительное учреждение, состоявшее из дворянства, духовенства и горожан. Здесь под Генеральными штатами имеется в виду пра¬ вительство Голландии (с 1814 года так называется Голландский законодательный орган)* 734
когда не плачу Стюартам больше, чем обязан им по за¬ кону, — Иными словами, я вижу, вы намерены присоеди¬ ниться к нашему веселому контрабандисту и приносить утешение той, у которой довольно храбрости, чтобы обой* тись без него. Не судите с такой поспешностью, молодой человек.. Мы, коммерсанты, прежде чем подвести баланс, всегда хотим убедиться, что не будем в убытке. Каково бы ни было мое отношение к Стюартам — заметьте, я хотел бы, чтобы эти слова остались между нами, а не передавались из рук в руки, как ходячая монета, — великого монарха я люблю еще меньше. Людовик воюет не только с нашей милостивой королевой, но и с Объединенными провинция¬ ми, так почему бы мне и не принять участия в бою с од¬ ним из его крейсеров? Они, без сомнения, мешают тор¬ говле, и по их милости никогда нельзя быть уверенным в торговых оборотах. В свое время я изрядно понюхал по¬ роху, когда водил отряд городских добровольцев в поход через весь Нью-Йорк, и, чтобы поддержать честь славного города Манхаттана, я готов доказать на деле, что не со¬ всем разучился воевать. — Вот ответ, достойный мужчины, и, если он будет подкреплен столь же достойными делами, мы не станем нескромно доискиваться поводов и причин. В морском бою от командира зависит все, потому что, если он верен своему долгу и подает достойный пример, матросы не знают страха! Выбирайте себе место у любого орудия, и мы собьем спесь со слуг Людовика независимо от того, сделаем ли мы это как англичане или только как защит¬ ники Семи Провинций. Миндерт спустился на шканцы, аккуратно повесил сюртук на шпиль, снял парик, повязал голову платком и, повыше поддернув штаны на помочах, повернулся к пуш¬ кам с решимостью, показывавшей, что отдачи при вы¬ стреле он, во всяком случае, не боится. Олдермен ван Беверут был достаточно известен в ко¬ лонии, и почти все моряки, часто бывавшие в том слав¬ ном городе, где он занимал пост в городском совете, хорошо знали его. Многие из них родились здесь, в коло¬ нии, и присутствие олдермена подняло их дух; одни не¬ вольно поддались его ободряющему примеру, другие стали меньше говорить об опасности, видя2 как невозмутим этоя 735
богач, хотя ему, быть может, больше других жалко рас¬ ставаться с жизнью. Как бы то ни было, олдермена встре¬ тили приветственными возгласами, на которые он ответил краткой, но выразительной речью, призвав своих сорат¬ ников повиноваться долгу и хорошенько проучить фран¬ цузов, чтобы впредь им неповадно было соваться к этим берегам; вместе с тем он благоразумно воздержался от об¬ щих фраз о королеве и отечестве, не считая себя справед¬ ливым судьей в этом вопросе. — Пусть каждый черпает мужество в том, что всего ближе его убеждениям и взглядам, — заключил он, подра¬ жая Ганнибалу и Сципиону1, — ибо это самый верный и простой способ пробудить в себе дух стойкости. У меня лично довольно причин для того, чтобы драться с фран¬ цузами; и я убежден, что каждый из вас может найти достаточно оснований для того, чтобы сражаться верой и правдой. Кредиторы и взыскания! Что сталось бы с самой солидной фирмой в колонии, если бы глава ее был взят в плен и доставлен под стражей в Брест или Лориан! Это могло бы разорить весь город. Я не хотел оскорбить этим ваш патриотизм, но не сомневаюсь, что вы, как и я, полны решимости драться до конца; общая цель объединяет всех нас, подобно тому как все, что касается торговли, может повлиять на благоденствие и процветание всего общества. Закончив свое обращение столь уместным упомина¬ нием о благе общества, достойный бюргер громко откаш¬ лялся и вновь погрузился в обычное молчание, очень до¬ вольный собой. И если в своей речи Миндерт слишком много внимания уделил своим собственным интересам, то читатель не должен забывать, что только благодаря такой личной инициативе и процветает торговля во всем мире. Моряки слушали олдермена, не понимая ни слова, но с восхищением, — им казалось, что он как нельзя более удачно выражает их собственные мысли. — Перед вами враг, и вы знаете свой долг! — крикнул Ладлоу звонким голосом, обходя команду крейсера и раз¬ говаривая с матросами тем уверенным, исполненным твер¬ дости голосом, который в опасные минуты доходит до са¬ 1 Ганнибал (III век до н. э.) — знаменитый- карфагенский полководец, отличавшийся властностью и умевший заставлять по¬ виноваться солдат. Сципион Аф ри канский — древнерим¬ ский полководец, разрушивший Карфаген^ 736
мого сердца. — Не скрою, сил у нас меньше, чем мне бы хотелось, но, чем грознее опасность, тем отважнее настоя¬ щий моряк. Этот флаг не прибит гвоздямц к мачте. Когда я умру, можете спустить его, но, пока я жив, друзья, он будет гордо развеваться над крейсером. Крикнем же «ура», чтобы показать свое мужество, а все остальное пусть ска¬ жут пушки. Матросы ответили ему громким «ура» во всю силу своих легких, а Трисель, обращаясь к молодому, беззабот¬ ному гардемарину, которого даже в минуту опасности радовал дружный крик, заметил, что ему редко доводи¬ лось слышать лучший образец морского красноречия, чем та речь, которую минуту назад сказал капитан: это было сказано «крепко и по-джентльменски». Глава XXX А вы во мне нашли такого друга, Который помышляет лишь о том, Чем отплатить вам па любовь. Шекспир, «Конец — делу венец» Судно, появившееся так некстати, когда на англий¬ ском крейсере было мало людей, рыскало среди островов Карибского моря в поисках приключений, вроде того, ка¬ кое ему теперь и подвернулось. Оно называлось «Прекрасная Фонтанж», и его капитан, молодой человек двадцати двух лет, был уже хорошо из¬ вестен в фешенебельных салонах Марэ и на Рю Бас де Рамнар как один из самых веселых и приятных завсегда¬ таев этих мест. Знатность и влияние в Версале помогли молодому кавалеру Дюмону де ла Рошфору стать капита¬ ном, хотя ни по опыту, ни по своим заслугам он не мог на это претендовать. Врачи предписали его матери, близ¬ кой родственнице одной из придворных красавиц, морские купания, дабы предотвратить возможные последствия от укуса бешеной болонки. Приехав на побережье, она стала каждый день писать длинные письма о море своим друзьям, чье знакомство с этой стихией ограничивалось ежедневным созерцани¬ ем нескольких канав и прудов, кишащих карпами, да из¬ 737
редка ^ посещением полноводных плесов Сены, и, между прочим, поклялась посвятить своего младшего сына слу¬ жению Нептуну. В надлежащее время, одержимая этими поэтическими бреднями, она добилась того, что юный ка- валер был своевременно зачислен во флот, а вскоре, полу¬ чая повышение за повышением вне очереди, стал капита¬ ном корвета о котором здесь идет речь, и был послан в Вест-Индию, дабы стяжать славу себе и своему отечеству« Кавалер Дюмон де ла Рошфор был храбр, но храб¬ рость эта не имела ничего общего с выдержкой и самооб¬ ладанием моряка. Вообще-то это был живой, веселый,, беззаботный, разбитной и жизнерадостный юноша. Был он горд, как и подобает благородному человеку, и из гор¬ дости, к несчастью для вверенного ему корвета, презирал ту бессмысленную, на первый взгляд, морскую выучку,, которая теперь была так необходима капитану «Прекрас¬ ной Фонтанж». Он блестяще танцевал, с очаровательной любезностью принимал у себя в каюте гостей и стал при¬ чиной смерти одного отличного моряка; оступившись* этот матрос упал за борт, а капитан бросился спасать его,, сам не умея плавать, и из-за этой горячности команда вынуждена была оставить матроса на произвол судьбы и спасать своего капитана. Он писал очень милые сонеты и имел некоторое понятие о новейшей философии, которая тогда еще только готовилась озарить мир; однако такелаж судна и условия математической задачи в равной мере были для него лабиринтом, из которого он никогда не мог выбраться. К счастью для всего экипажа, на «Прекрасной Фон¬ танж» был один офицер, уроженец Булони, достаточно разбиравшийся в морском деле, чтобы вести судно задан¬ ным курсом и удерживать капитана от безрассудных вы¬ ходок. Судно было хорошей конструкции, красивое, с лег¬ ким, стройным такелажем и славилось своей быстроход¬ ностью. У него был один-единственный недостаток: по¬ добно своему капитану, оно не имело достаточной солид¬ ности, чтобы противостоять превратностям и опасностям, той бурной стихии, для которой было предназначено. 1 Корвет того времени — трехмачтовое, судно с полным ксн рабельным вооружением, несколько большее,, чем шлюп, и с более удлиненными пропорциями. На верхней открытой палубе распола» галось от восемнадцати до тридцати двух пушек. 738