Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
кухне, а ты все это время без толку околачивался во дворе! Во всей Америке не найти второго такого лобо¬ тряса и бездельника, — ведь не проходит дня, чтобы я не пожалел о том, что взял тебя в свою лавку! Ты мне за это ответишь, ты... Появление человека, которого он искал, заставило по¬ добострастного холопа и домашнего тирана прекратить угрозы. Он открыл дверь, пропустил незнакомца и снова закрыл дверь, оставив гостей с глазу на глаз. Хотя этот презренный человек, потомок великого Кла- рендона, без зазрения совести пользовался своим положе¬ нием, чтобы прикрывать тайную и противозаконную тор¬ говлю, которая так бойко шла у берегов Америки, он был подвержен сентиментальной, но широко распространен¬ ной слабости, заставлявшей его всячески избегать личных встреч с такого сорта людьми. Огражденный от них своим официальным положением и личным авторитетом, он хо¬ тел верить, что алчность менее отвратительна, когда пути ее сокрыты, и что, оберегая себя от непосредственного соприкосновения с ее посредниками, он исполнял важный и для человека в его положении необходимый долг. Ли¬ шенный добродетели, он полагал, что сделал достаточно, притворившись, по крайней мере, добродетельным. Хотя при иных обстоятельствах он и не подумал бы отдать эту малую дань благопристойности, его достоинство губерна¬ тора заставляло его в делах столь низменных соблюдать внешние условности, которых его положение отнюдь не требовало. Среди тех, с кем он снисходил до личного об¬ щения, Карнеби был человеком самого низкого звания, но, даже встречаясь с ним, он чувствовал бы себя унижен¬ ным, если бы необходимость не вынуждала его принимать деньги от лавочника, которого он презирал и терпеть не мог. Поэтому, когда дверь отворилась, лорд Корнбери встал и решил поскорее отделаться от неприятного разговора. Он повернулся к вошедшему, всем своим видом выказы¬ вая ему свое превосходство и высокомерие, какие-считал
ловека не оставляла сомнений в его благородном проис¬ хождении. Достойный лорд от удивления забыл свою роль, и в голосе его было не меньше восхищения, чем властно¬ сти, когда он заговорил: — Так, значит, передо мной сам Бороздящий Океаны! Да, так меня зовут люди, и, если жизнь, прожитая па океане, дает право на титул, то я честно его заслужил. — Ваша слава... я хотел сказать — кое-какие факты вашего прошлого мне небезызвестны. Бедняга Карнеби, Зтот достойный и работящий человек, отягощенный боль¬ шой семьей, для которой он добывает пропитание тяжким трудом, упросил меня принять вас, иначе я бы никогда не позволил себе этого. Человека высокопоставленного, сэр Бороздящий Океаны, положение обязывает ко мно¬ гому, а поэтому я полагаюсь на вашу скромность. — Я имел дело и с более высокопоставленными ли¬ цами, милорд, и разница столь невелика, что у меня нет желания кичиться. Знакомство со мной было выгодно не¬ которым особам, в чьих жилах течет королевская кровь. — Разумеется, знакомство с вами в высшей степени полезно, сэр; я лишь позволил себе напомнить вам о бла¬ горазумии. Между нами, кажется, был заключен некий негласный союз — так, по крайней мере, объяснил мне Карнеби, потому что сам я редко вникаю в подобные ме¬ лочи, — и, стало быть, вы, вероятно, чувствуете себя вправе включить меня в число своих клиентов. Конечно, люди, занимающие высокое положение, должны уважать закон, однако для них не всегда удобно или даже полезно отказывать себе в тех удовольствиях, которые государство запрещает простому народу. Человек с таким жизненным опытом, как вы, не нуждается в объяснениях по этому поводу, и я не сомневаюсь, что наш сегодняшний раз¬ говор окончится к обоюдному удовольствию. Моряк едва счел нужным скрыть презрение, заставив¬ шее его губы скривиться в усмешке, пока благородный лорд пытался оправдать свою жадность. Когда лорд умолк, он выразил свое согласие простым кивком головы. Быв¬ ший губернатор увидел, что попытка его не увенчалась успехом, и сбросил маску, решив, что, уступая своим естественным склонностям и вкусам, он скорее добьется успеха. — Карнеби верный агент, и, судя по его донесениям, я не обманулся в человеке, которому доверял. Если молва 700
говорит правду, в мире нет более искусного мореплава¬ теля в прибрежных водах, чем вы. Надеюсь, что и вам не пришлось разочароваться в своих клиентах на этих бере¬ гах — надо полагать, недостатка в них не было. — Человеку, который продает задешево, не прихо¬ дится искать покупателей. Надеюсь, у вашей милости нет оснований сетовать на цены. — Все точно, как по компасу! Ну ладно, сэр, посколь¬ ку я здесь больше не хозяин, разрешите мне полюбопыт¬ ствовать, какова цель вашего посещения. — Я пришел просить вас заинтересоваться судьбой человека, который попал в руки слуг королевы. — Гм!.. Вероятно, крейсер, стоящий в заливе, поймал неосторожного контрабандиста. Но все мы смертны, а арест — смерть лишь в глазах закона для человека с ва¬ шими взглядами на торговлю. Интерес — понятие растя¬ жимое. Один человек заинтересован дать деньги взаймы, другой — получить их, кредитор заинтересован взыскать долг, а должник — уклониться от уплаты. Существуют интересы и при дворе и в суде, — одним словом, выска¬ житесь откровеннее, и тогда я решу, как быть с вашей просьбой. — Для меня не тайна, что королеве было угодно на¬ значить в эту колонию другого губернатора, равно как и то, что ваши кредиторы, милорд, сочли благоразумным предъявить векселя ко взысканию. Но все же я смею ду¬ мать, что тому, кто так близок к королеве по крови и рано или поздно обретет высокое положение и богатство у себя на родине, не будет отказа в той незначительной просьбе с которой мне самому бесполезно обращаться куда бы то ни было. Вот почему я предпочитаю иметь дело с вами. — Столь ясному объяснению мог бы позавидовать са¬ мый искусный казуист! Я восхищен вашей краткостью и вашей идеальной учтивостью. Советую вам, когда вы наживете состояние, вращаться в придворных кругах. Губернаторы, кредиторы, королева и тюрьма — все так сжато высказано в нескольких фразах, словно это ваше кредо, уместившееся на ногте большого пальца! Ну, сэр, допустим, я начинаю испытывать тот интерес которого вы так жаждете. Кто же таков преступник? — Его зовут Бурун, это весьма полезный человек и милый юноша, который был посредником между мной и 701
моими покупателями. Веселый, легкомысленный, он поль¬ зуется общей любовью на моей бригантине за испытан^ ную верность и живой ум. Мы отдали бы всю прибыль от последнего плавания, только бы освободить его. Я не могу обойтись без его помощи, так как он знает толк в дорогих тканях и прочих предметах роскоши, которыми я торгую. Сам же я гожусь лишь на то, чтобы привести судно в гавань, благополучно миновать мели, бороться с, бурями, и не способен торговать всякими пустяками, ко^ торые тешат суетных женщин. — Да, такой искусный посредник не примет таможен-« ыика за покупателя. Но как же это случилось? — Ему встретился вельбот с «Кокетки» в самое не-* удачное время, так как незадолго перед тем крейсер пре¬ следовал нас в открытом море, и они тут же арестовали его. — Гм! Положение довольно затруднительное. Этот мистер Ладлоу, когда вобьет себе что-нибудь в голову, уж шутить не будет. Я не знаю человека, который отдавал бы более недвусмысленные приказы; он вообрая^ает, что каждое слово имеет лишь один совершенно определен^ ный смысл, и не-знает разницы между идеалами и суро-* вой действительностью. — Он моряк, милорд, и понимает устав с простоду¬ шием моряка. В моих глазах он нисколько не упал от^ того, что его не заставишь уклониться от исполнения долга; потому что каковы бы ни были наши понятия о справедливости, а раз уж поступил на службу, надо слу-< жить не за страх, а за совесть. На мгновение лицо наглого Корнбери покрылось крас¬ ными пятнами. Но тут же, устыдившись своей слабости, он деланно рассмеялся и продолжал разговор: — Ваша снисходительность и милосердие могли бы украсить любого священника, — сказал он. — Не подле¬ жит сомнению, что наш век — век моральных истин, о чем свидетельствует протестантская церковь. Мужчина в наше время должен действовать, а не проповедовать. Этот парень вам действительно так нужен, что вы не можете бросить его на произвол судьбы? — Я люблю свою бригантину так, как немногие из мужчин любят женщину, но готов скорее отдать ее в ко¬ ролевскую казну, чтобы это чудесное судно стало жал^ ким каботажником, чем допустить такую мысль! Однако 702
я надеюсь, что он скоро будет освобожден, так как люди далеко не бессильные уже дружески заботятся о нем. — Так, значит, вы сумели обойти бригадира! — вое-« кликнул лорд, забывая в порыве торжества о той сдер-« жанности, соблюдать которую он считал необходимым. — Значит, и этот безупречный, неустанно искореняющий зло ставленник моей августейшей кузины попался на золотой крючок и в конце концов оказался настоящим губернатор ром колонии! — Вы ошибаетесь, виконт. Чего можно ждать от ва-« шего преемника, будь он хорош или плох, для меня тайна* — Так осыпьте его посулами, разожгите в нем золо¬ тые .мечты; ослепите его глаза блеском золота, и успех обеспечен! Я готов прозакладывать графский титул, ко¬ торый надеюсь получить, что он не устоит перед соблаз¬ ном! Сэр, эти дальние колонии подобны, полулегальному монетному двору, где знай себе чекань денежки, и един^ ственный фальшивомонетчик па этом дворе — так назы¬ ваемый представитель ее величества. Вскружите ему го¬ лову золотыми мечтами; если он не святой, то ему не устоять! — Однако, милорд, мне приходилось встречать людей, предпочитающих золоту и унижению нищету и верность своим идеалам. — Дураки — это насмешка природы! — воскликнул алчный Корнбери,, окончательно забыв о сдержанности, что куда больше соответствовало той славе, которую он приобрел. — Их надо бы посадить в клетку и показывать за деньги любопытным. Прошу вас, не поймите меня пре¬ вратно, сэр, если я буду с вами откровенен. Право же, я не хуже всякого другого знаю разницу между джентль¬ меном и уравнителем1, но поверьте мне, этот мистер Хан-^ тер — такой же человек, как и все, и он не выдержит, если пустить в ход надлежащие средства; а вы хотите, чтобы я... — Чтобы вы использовали свое влияние, поскольку в этом случае успех обеспечен. Среди людей, занимающих определенное положение, существуют светские условно¬ сти, заставляющие их в своей среде смотреть сквозь 1 Уравнители (левеллеры) — демократическая партия в Англии в эпоху буржуазной революции XVII века, состоявшая из представителей мелкой буржуазии. 703
пальцы на предосудительные поступки. Родственник ко¬ ролевы Анны может добиться освобождения того, чье са¬ мое тяжкое преступление состоит в беспошлинной тор¬ говле, хотя он, быть может, не в силах удержать свой высокий пост. — Вы правы, на столько моего слабого влияния еще хватит, если только этот парень не объявлен официально вне закона. Я охотно завершу свою деятельность в этом полушарии подобным актом милосердия, если только дей¬ ствительно найду... средства. — В них не будет недостатка! Я знаю, что закон по¬ добен дорогостоящему товару; говорят, правосудию ;для того и нужны его весы, чтобы взвешивать доходы. Хотя прибыли от моей опасной и беспокойной торговли сильно преувеличены, я охотно положу на весы правосудия две сотни фунтов, только бы этот юноша целым и невреди¬ мым вернулся в свою каюту на бригантине. С этими словами Бороздящий Океаны преспокойно, как человек, который не видит пользы в пустых разгово¬ рах, завернул полу, достал тяжелый кошель, туго наби¬ тый золотом, и, даже не взглянув на это богатство, поло¬ жил его на стол. Сделав это приношение, он отвернулся, словно бы непреднамеренно, а когда снова взглянул на своего собеседника, кошель исчез. — Ваша привязанность к этому юноше просто трога¬ тельна, — сказал Корнбери. — Жаль было бы погубить такую нежную дружбу. Могут ли быть представлены суду доказательства его виновности? — Вряд ли, Он имел дело только с самыми благород¬ ными из моих клиентов, да и то далеко не со всеми. Моя тревога вызвана скорее любовью к юноше, чем сомне¬ ниями в исходе дела. Я буду считать вас, милорд, одним из его покровителей в случае, если дело получит огласку. — Благодарю за откровенность... Но удовлетворится ли Ладлоу поимкой подчиненного, когда главный пре¬ ступник так близко? Не грозит ли вашей бригантине кон¬ фискация? — Обо всем прочем я позабочусь сам. Правда, не да¬ лее как в прошлую ночь нам с трудом удалось спасти судно — мы стояли на якоре, ожидая возвращения юноши, который тем временем был арестован. Воспользовавшись нашим яликом, капитан «Кокетки» сам подплыл к ка¬ нату и уже начал перерезать его, когда этот опасный за¬ 704
мысел был раскрыт. Такая судьба недостойна «Морской волшебницы» — ее выбросило бы на берег, как щепку, и она попала бы в руки врагов, словно никчемный мусор, прибитый морем к земле! — Как же вам удалось избежать беды? — Мои глаза редко бывают закрыты в минуту опас¬ ности, виконт. Ялик был замечен вовремя, за ним наблю¬ дали. Ведь я знал, что моего доверенного нет на бриган¬ тине. Когда движения ялика стали подозрительны, мы нашли способ, не прибегая к насилию, припугнуть этого мистера Ладлоу и заставить его отказаться от своего плана. — А я думал, он не такой человек, чтобы струсить при подобных обстоятельствах. — И вы не ошиблись, — я сказал бы, что мы с вами оба не ошиблись в нем. Но, когда его шлюпка стала ис¬ кать нас на том же месте, птичка уже упорхнула. — Вы успели вовремя вывести судно в море? — спро¬ сил Корнбери, как видно нисколько не сожалея, что бри¬ гантине удалось ускользнуть. — Что мне было делать? Я не могу бросить своего человека, и у меня были еще кое-какие дела в городе. Мы прошли в залив. — Ну и ну! Это смелый поступок, но он едва ли де¬ лает честь вашему благоразумию! — Смелость города берет, виконт, — спокойно и, по¬ жалуй, насмешливо возразил моряк. — Капитан крейсера закрыл все выходы, а моя маленькая бригантина тем вре¬ менем спокойно проплыла под холмами Стэнтона. Еще до начала утренней вахты она миновала три пристани и те¬ перь ждет своего капитана в просторной бухте вон за тем мысом. — Но ведь это безрассудство! Штиль, перемена тече¬ ния или какая-нибудь другая превратность, которых так много на море, и вы попадете в руки закона, а это поста¬ вит в весьма затруднительное положение тех, кто заин¬ тересован в вашей безопасности. — Благодарю вас, милорд, за вашу заботу о моей судьбе; но поверьте, постоянные опасности научили меня всему, что необходимо в подобных случаях. Мы пройдем через Адские Ворота и выйдем в открытое море через Коннектикутский пролив. 705
Право, чтобы выслушивать ваши откровенные при¬ знания, нужно иметь железные нервы! Общественный порядок зиждется на взаимном доверии; без него нет ни гарантии для капиталов, ни прочной репутации. Это до¬ верие, порой не высказанное, тем не менее подразуме¬ вается; и когда люди при некоторых обстоятельствах воз¬ лагают надежды на других людей, которые имеют при-* чины соблюдать осторожность, то нужно уважать даже в мелочах условия договора. Сэр, я умываю руки, если ока¬ жется, что, подвергнув себя опасности адмиралтейского суда, вы тем самым дадите возможность собрать против нас улики. — Очень жаль, что вы намерены так поступить, —• сказал Бороздящий Океаны. — Сделанного не воротишь, но я все же надеюсь, что это можно поправить. Моя бри- гантипа всего в одной лиге отсюда, и было бы нечестно с моей стороны скрыть это. Поскольку* вы, милорд, счи¬ таете наш договор расторгнутым, нет смысла скреплять его деньгами, — надеюсь, они еще помогут мне выручить юношу. — Вы все понимаете так же буквально, как школяр, который вызубрил наизусть Вергилия. В дипломатии, как и в языке, бывают идиомы и тот, кто так мудро ведет переговоры, должен это понимать. Уверяю вас, сэр, пред¬ положение так же далеко от окончательной оценки, как обещание — от его исполнения. Предположительная мысль — это всего лишь орнамент в рассуждениях, тогда как ваше золото — довод куда более, солидный. Считайте, что сделка состоялась. Простодушный моряк с сомнением взглянул на. бла¬ городного казуиста, не зная, согласиться ли с ним без спора или нет; но, прежде чем он решил, как быть, сна¬ ружи грянул пушечный выстрел, и окна в доме задребез^ жали. — Сигнал, возвещающий восход! — воскликнул Корн- бери, вздрогнув, как человек, захваченный за каким-ни¬ будь недостойным делом. — Но как же так? Ведь солнце вот уже целый час как взошло! Контрабандист не выказал ни малейшего страха, но лицо его стало сосредоточенным, а взгляд пристальным, —« 1 Идиома^- оборот речи, который невозможно перевести до-« словно. 706
должно быть, он сразу понял, что опасность близка. Оп взглянул на море и тотчас отошел от окна — видимо, ему все стало ясно с первого взгляда. — Итак, наша сделка состоялась, — сказал он, быст¬ рыми шагами подходя к виконту, и крепко сжал его руку, хотя лорд недвусмысленно дал понять, что ему неприятна такая фамильярность. — Сделка состоялась. Если вы че¬ стно поможете юноше, вам не придется раскаиваться, а если обманете, вам воздадут по заслугам. Контрабандист еще мгновение не выпускал изнежен¬ ной руки Корнбери; потом, приподняв шляпу с учтиво¬ стью, которая, казалось, скорее относилась к нему самому, чем к лорду, он повернулся и твердыми, но быстрыми ша¬ гами вышел из дома. Карнеби был тут как тут и увидел, что его гость обу¬ реваем одновременно возмущением, удивлением и трево¬ гой. Однако обычное легкомыслие вскоре взяло верх» и бывший губернатор, убедившись, что он избавился от присутствия моряка, который обращался с ним так бес¬ церемонно, только покачал головой, как человек, привык¬ ший покоряться неизбежному злу, и снова напустил на себя беспечность, по обыкновению свысока поглядывая на подобострастного лавочника. — Быть может, это коралл, или жемчуг, или еще ка¬ кой-нибудь из даров океана, Карнеби, — сказал он, ма¬ шинально вытирая платком руку, которую только что насильно пожал контрабандист, — ио морская вода оста¬ вила на нем свою соль. Право, я хотел бы надеяться, что меня никогда больше не настигнет или, лучше сказать, в меня не вцепится такое чудовище, ибо фамильярность какого-то боцмана для меня еще ужасней, чем для левиа¬ фана 1 каверзы его собратьев — морских чудищ. Сколько пробили часы? — Еще шести нет, милорд, у вашей милости доволь¬ но времени, чтобы вовремя вернуться домой. Миссис Кар¬ неби осмелилась высказать надежду, что ваша милость соблаговолит выпить чашку чая под нашим скромным кровом. — Как ты думаешь, мастер Карнеби, что означает этот пушечный выстрел? Он так встревожил контрабан- 1 Левиафан — по библейскому преданию, огромное морское чудовище. 707
дисга, словно это был вызов в полицию или стон при¬ зрака капитана Кидда. — Я не осмеливаюсь думать, милорд. Должно быть, это развлекаются какие-нибудь офицеры из форта, а если так, то можно не сомневаться, что все делается благопри¬ стойно и в чисто английском духе, милорд. — Черт побери, сэр, в английском духе или в гол¬ ландском, а только выстрел вспугнул эту птичку, этого кроншнепа или альбатроса, и заставил его сняться с места! — Ах, милорд, у вашей милости самый острый ум в королевстве ее величества! Но все благородные люди так умны, что слушать их — большая честь и несравненное удовольствие! Если угодно вашей милости, я посмотрю, не видать ли чего. — Сделай это, Карнеби, — признаться, мне очень любо¬ пытно узнать, что встревожило моего морского льва... Ага! Кажется, я вижу мачты над крышами вон тех складов! — У вашей милости глаз зоркий! И притом вы на¬ блюдательнее всех знатных людей в Англии! Мне при¬ шлось бы глядеть четверть часа, прежде чем я догадался бы взглянуть поверх крыш этих складов, а вы, милорд,, сразу сообразили. — Скажи, Карнеби, это шлюп или бригантина? Тебе удобней смотреть, потому что я не хотел бы, чтобы меня видели... Говори же скорей, болван: шлюп это или бри¬ гантина? — Милорд, это бригантина... или шлюп... Право, я сам должен бы спросить об этом у вашей милости, потому что плохо разбираюсь в таких вещах... — Но, любезный мастер Карнеби, пошевели же моз¬ гами хоть на секунду: вон и дым вьется над мачтами... Окна снова задребезжали, и второй выстрел устранил всякие сомнения. А в следующий миг за верфью появил¬ ся нос военного шлюпа, потом показались пушки и нако¬ нец весь корпус «Кокетки». Виконт не стал больше доискиваться, почему контра¬ бандист так поспешно его покинул. Пошарив в кармане, он вытащил пригоршню золотых монет. Казалось, он хо¬ тел положить их на стол; но, как бы по забывчивости, оп так и не разжал кулак и, попрощавшись с лавочником, вышел из дома, исполненный самой твердой решимости никогда больше не встречаться с этим презренным не¬ годяем и сознавая собственную слабость и подлость. 708