Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
Бурун, и никто не должен хвататься за него без доста¬ точных оснований, ибо он слишком хрупок и не терпит грубого обращения. Еще юношей, путешествуя по Голлан¬ дии на лошадях достаточно медленно, чтобы извлечь пользу из всего виденного, я понял, как важно сохранить кредит в безукоризненной чистоте. Поскольку одно собы¬ тие может послужить мне удачным примером, я осме¬ люсь предложить его вам как бы в виде задатка. В нашей быстротечной жизни, капитан Ладлоу, все так непрочно, и это служит как бы предостережением для людей моло¬ дых и безрассудных, потому что гордыня не доводит до добра, и даже сильную руку можно отсечь так же легко, как косят нежные травинки в поле! Банкирский дом ван Гёлта и ван Стоппера в Амстердаме занимался по боль¬ шей части операциями с военными процентными бумага¬ ми, выпущенными императором. А судьба в то время по¬ кровительствовала сынам Оттоманской империи, которые не без успеха осаждали Белград. И вот, джентльмены, одна неразумная и своенравная прачка взяла в аренду балкон высокого дома в центре города, чтобы сушить там белье. Однажды на рассвете она начала развешивать свои муслины и холсты, как вдруг гарнизон был поднят по тревоге — это мусульмане пошли на приступ. Некото¬ рые из защитников города, которым удалось унести ноги, вдруг увидели на высоких перилах какие-то красные, зеленые и желтые узлы и приняли их за головы турок; и они разнесли повсюду слух о том, что целая банда не¬ христей под водительством множества главарей в зеленых тюрбанах захватила самый центр города и вынудила их отойти. Слухи эти, обрастая подробностями, вскоре дошли до Амстердама, и государственные процентные бумаги сразу упали в цене. На бирже только и говорили об убыт¬ ках, понесенных ван Гелтом и ван Стоппером. Когда па¬ ника была в разгаре, у одного француза в лавке, где торгуют орехами, в нескольких домах от банка, сорвалась с привязи обезьяна, и целая толпа еврейских ребятишек собралась поглазеть на ее ужимки. Умные головы, при¬ няв это за демонстрацию
горло в беседке на берегу Утрехтского канала, а ван Стоп- пера видели в банке — он курил трубку, сидя среди совер¬ шенно пустых сейфов. В два часа почта принесла изве¬ стие, что приступ мусульман отбит, а прачка повешена; правда, я до сих пор не могу понять, за какое преступле¬ ние ее казнили, поскольку точно известно, что она не брала ссуды в этом несчастном банке. Вот, джентльмены, какие уроки порой дает нам жизнь; и, так как я уверен, что говорю с людьми, которым это пойдет на пользу, я позволю себе посоветовать всем вам поменьше говорить о торговых делах. Умолкнув, Миндерт еще раз окинул взглядом присут¬ ствующих, желая убедиться, что его слова произвели должное впечатление, а терпение контрабандиста не ис¬ сякло и можно не опасаться протеста с его стороны. Ол¬ дермен был в растерянности, видя, с каким подчеркнутым и необычайным почтением обращался с ним тот, кто, никогда не допуская грубости, редко выказывал уважение к словам человека, с которым он водил короткое знаком¬ ство в денежных делах. Пока олдермен говорил свою горячую речь, молодой моряк с бригантины слушал его скромно и внимательно, изредка поднимая глаза лишь для того, чтобы украдкой бросить тревожный взгляд на Алиду. Красавица Барбери также внимала красноречию дядюшки прилежнее обычного. На взгляды контрабанди¬ ста она отвечала благосклонно; словом, даже безразлич¬ ный наблюдатель мог заметить, что обстоятельства поро¬ дили между ними взаимное доверие и понимание, которое свидетельствовало если не о нежности, то о задушевности их отношений. Все это не укрылось от Ладлоу, тогда как олдермен ничего не заметил, поглощенный своими сообра¬ жениями, которыми он так щедро делился с присутствую¬ щими. — А теперь, когда я усвоил столько торговых правил, которые, надеюсь, послужат мне дополнением к инструк¬ циям лордов адмиралтейства, — заметил капитан после короткого молчания, — позвольте мне обратить ваше вни¬ мание на вещи менее возвышенные. Нам представляется как нельзя более удобный случай узнать о судьбе нашего товарища, которого мы потеряли во время последнего плавания. Не будем же пренебрегать этим случаем. — Ваша правда, мистер Корнелий. Владелец Киндер- хука не такой человек, чтобы сбросить его в море, словно 660
бочонок запретного зелья, и даже не поинтересоваться, что с ним сталось. Предоставьте это дело моему благора¬ зумию, сэр, и поверьте, арендаторы третьего среди луч¬ ших имений нашей колонии недолго останутся в безвест¬ ности о судьбе своего хозяина. Если вы с мастером Бу¬ руном соблаговолите ненадолго пройти в другую комнату, я сам разузнаю все, что может способствовать выяснению истины. Капитан королевского крейсера и молодой моряк с бригантины, видимо, полагали, что, согласившись на это, они составят самое необычайное общество, какое только можно себе представить. Однако колебания Буруна были тем более явными, что Ладлоу по-прежнему был преис¬ полнен хладнокровной решимости оставаться в стороне, пока не наступит время действовать, как подобает верно¬ му слуге королевы. Он знал наверняка или, во всяком случае, был твердо уверен, что «Морская волшебница» снова стоит на якоре в бухточке, скрытая среди деревьев, и, так как контрабан¬ дист однажды уже перехитрил его, он решил действо¬ вать осторожно и вовремя вернуться на свой корабль, чтобы решительно, и, как он надеялся, с успехом атако¬ вать бригантину. К тому же в поведении контрабандиста и его манере говорить было нечто такое, что ставило этого человека выше его собратьев, благодаря чему он возбуждал любопытство, которое поневоле чувствовал и королевский офицер. Поэтому он поклонился довольно учтиво и дал понять, что охотно принимает предложе¬ ние олдермена. — Мы встретились на нейтральной почве, — сказал Ладлоу своему собеседнику, когда они вышли из «Обите¬ ли фей» — и, хотя цели у нас разные, мы вполне можем дружески потолковать о событиях прошлого. Бороздящий Океаны пользуется своеобразной славой, которая даже дает основания считать его моряком, чьи способности за¬ служивают лучшего применения. Я готов подтвердить где угодно, что он проявил удивительное искусство и хладно¬ кровие, хотя мне очень жаль, что эти прекрасные каче¬ ства используются столь печальным образом. — Вы выражаетесь с достойной сдержанностью по отношению к правам короны и с подобающим уважением к королям биржи, — отвечал Бурун, к которому, едва ол¬ дермен вышел, вернулась его прежняя и, надо добавить* 661
природная живость. — Такое уж у нас ремесло, капитан Ладлоу, судьбу каждого решил случай. Вы служите коро¬ леве, которую никогда не видели, и стране, которая ис¬ пользует вас в тяжелую пору и станет презирать в пору благополучия, а я служу самому себе. Пусть же разум рассудит нас. — Я ценю вашу откровенность, сэр, и надеюсь, что теперь, когда вы перестали обманывать меня и морочить мне голову со своей волшебницей в зеленой мантии, мы скорее найдем общий язык. Комедия была разыграна пре¬ восходно, однако, кроме Олоффа ван Стаатса да тех ум¬ ников, которые под вашим начальством бороздят океан, она немногих заставила уверовать в черную магию. На красивых губах контрабандиста мелькнула улыбка.: — Что ж, у нас тоже есть своя повелительница, — сказал он. — Но ей не нужны деньги. Вся прибыль идет в пользу ее подданных, а все ее знания в любой миг к нашим услугам. Если мы слепо повинуемся ей, то лишь потому, что испытали ее справедливость и мудрость. На¬ деюсь, королева Анна так же милостива к тем, кто рис¬ кует ради нее жизнью? — А не велит ли вам ваша волшебница открыть мне, что сталось с ван Стаатсом? Ибо, хотя мы с ним и сопер¬ ники, которым дорога одна и та же особа, или, вернее — поскольку мы соперники, я не могу остаться равнодушен к судьбе гостя, столь неожиданно покинувшего мое судно. — Вы совершенно правы, -- сказал Бурун, улыбаясь еще многозначительнее. — «Соперники» и впрямь самое подходящее слово. Олофф ван Стаатс храбрый человек, хоть он и не знает морского дела. Тому, кто проявил такое мужество, нечего бояться на судне Бороздящего Океаны. — Я не собираюсь опекать Олоффа ван Стаатса, но все же я капитан корабля, с борта которого он был... как бы это назвать его исчезновение... мне не хотелось бы сейчас употребить слово, которое было бы неприятно... — Прошу вас, не стесняйтесь в выражениях и не бой¬ тесь меня оскорбить. У себя на бригантине мы привыкли ко всяким словам, которые оскорбили бы менее привыч¬ ное ухо. Теперь уж поздно говорить о том, что профессия контрабандиста, чтобы стать почтенной профессией, ну¬ ждается в одобрепии правительства. Вам было угодно, капитан Ладлоу, сказать, что морская волшебница — это обман; в то же время вы как будто безразличны к тем 602
обманам, которые творятся вокруг вас в мире и, не имея того очарования, далеко не так невинны. — Едва ли можно назвать оригинальным желание оправдать проступки отдельных людей пороками обще¬ ства. — Да, пожалуй, оно скорее справедливо, нежели ори¬ гинально. Выходит, истина и банальность — родные се¬ стры! И все же мы вынуждены прибегать к этому оправ¬ данию — ведь мы у себя на бригантине еще не научились понимать все преимущества новой морали. — Мне кажется, есть достаточно древняя заповедь, которая велит отдавать кесарю кесарево ]. — Эту заповедь наши нынешние кесари истолковы¬ вают в высшей степени вольно! Я плохой казуист2, сэр; к тому же не думаю, чтобы капитан королевского крейсе¬ ра стал отстаивать все, что по этому поводу говорит софистика3. Взять, например, монархов, и сразу же ока¬ зывается, что христианнейший из королей стремится прибрать к рукам столько владений своих соседей, сколь¬ ко вообще может жаждать честолюбие, громко именуемое славой; а самый католический из монархов прикрывает мантией католицизма больше всяких гнусностей на этом континенте, чем могло бы скрыть самое снисходительное милосердие; и наша собственная возлюбленная королева, чьи достоинства и доброта превозносятся в стихах и в прозе, проливает потоки крови для того только, чтобы островок, которым она правит, раздулся, как лягушка из басни, до чудовищных размеров, а ведь в один прекрас¬ ный день его ждет такая же жалкая смерть, какая постигла тщеславную обитательницу болота. Мелкому воришке уготована петля, а разбойника, творящего бесчинства под королевским штандартом, посвящают в рыцари! Человек, наживающий богатство неустанным трудом, стыдится своего происхождения, а тот, кто грабит церкви, облагает данью деревни и перерезает глотки тысячам людей, чтобы 1 Кесарь (правильнее — цезарь) — титул дре-внеримских им¬ ператоров, получивший название от имени Юлия Цезаря. Выра¬ жение «отдавать богу богово, а кесарю кесарево» заимствовано из евангелия и означает: «каждому свое». 2 Казуист — в средние века человек, умевший находить от¬ вет на замысловатые богословские вопросы. 3 Софистика — словесные ухищрения и обманчивые дово-< ды, применяемые в споре. 663
урвать свою долю из добычи галеона1 или войсковой казны, оказывается, приобрел свое золото на поле славы! Слов нет, цивилизация в Европе достигла немалой высо¬ ты; но, как ни банально может прозвучать такое сужде¬ ние, я должен сказать, что обществу, прежде чем так сурово осуждать поступки отдельных своих членов, сле¬ довало бы хорошенько поразмыслить о том, какой
смертная казнь! Мало того: помните, что границу, отде¬ ляющую торговлю контрабандой от пиратства, пересту¬ пить очень легко, а назад возврата уже нет. — Благодарю от имени моей повелительницы за этот благородный совет! — отвечал веселый моряк с серьезно¬ стью, которая скорее подчеркнула, нежели скрыла его иронию. — Ваша «Кокетка» отлично оснащена и очень быстроходна, капитан Ладлоу, но, как бы своенравна, упряма, коварна или даже могущественна она ни была, повелительница бригантины будет ей достойной против¬ ницей, и никакие угрозы ей не страшны! После этого предупреждения со стороны капитана ко¬ ролевского крейсера, на которое контрабандист отвечал с таким хладнокровием, оба моряка расстались. Контрабан¬ дист взял книгу и присел на схул, сохраняя полнейшую невозмутимость, а Ладлоу поспешно покинул виллу. Тем временем разговор между олдерменом ван Беве- рутом и его племянницей все еще продолжался. Минута тянулась за минутой, а молодого моряка с бригантины все не звали во флигель. После ухода Ладлоу он почитал еще немного и теперь, как видно, ждал какого-нибудь знака, указывающего на то, что его хотят видеть в «Оби¬ тели фей». В эти тревожные минуты вид у контрабанди¬ ста был скорее удрученный, чем нетерпеливый, а когда за дверыо послышались шаги, он обнаружил признаки сильного волнения, с которым не мог совладать. Вошла горничная Алиды, сунула ему листок бумаги и исчезла. Молодой моряк жадно прочитал следующие слова, тороп¬ ливо нацарапанные карандашом: «Мне удалось уклониться от ответа на все его вопро¬ сы, он почти готов поверить в черную магию. Сейчас не время открыть правду, для этого он еще не готов, так как и без того сильно обеспокоен возможными последствиями появления бригантины у здешних берегов, так близко от виллы.. Но клянусь, он скоро признает справедливость твоих прав, я заставлю его сделать это, а если мне не удастся их доказать, он не посмеет отвергнуть их перед грозным лицом Бороздящего Океаны. Приходи сюда, как только он уйдет». Молодой моряк не заставил себя долго ждать. Едва олдермен отворил одну дверь, как он проворно юркнул в другую, и изнемогший хозяин, который ожидал застать здесь своих гостей, увидел лишь пустую комнату. Однако 665
Миндерт ван Беверут не слишком удивился и еще менее опечалился, о чем свидетельствовало безразличие, с ко¬ торым он отнесся к этому. — Причуды и женщины! — подумал он вслух. — Не¬ годница, как лиса, заметает следы, и легче заставить тор¬ говца, который дорожит своей репутацией, сознаться в подделке документов, чем эту девятнадцатилетнюю дев¬ чонку — проговориться! Она вся в старого Этьена, и в жилах ее течет нормандская кровь, а потому не следует доводить дело до крайности; но теперь, когда я уверен, что ван Стаатс сумел воспользоваться благоприятным случаем, девчонка при одном упоминании его имени при¬ кидывается монахиней. Конечно, надо сознаться, что Олофф мало похож на Купидона, иначе за неделю плава¬ ния он покорил бы сердце этой сирены. А тут еще новые осложнения — вернулась бригантина этого контрабанди¬ ста, и Ладлоу вбил себе в голову невесть какие представ¬ ления о долге. Жизнь и нравоучения! Рано или поздно придется бросить торговлю и свернуть дело. Надо серьезно подумать о том, чтобы подвести окончательный баланс. Если бы итог оказался хоть немного в мою лользу, я сделал бы это завтра же! Глава XXV Ты, Джулия, виновна в том, что я Теряю время, от наук отбившись, Не слушаю разумных рассуждений, Не сплю, не ем, томлюсь, коснею в лени. Шекспир, «Два веронца» Ладлоу покинул виллу в нерешимости. Пока продол¬ жался описанный нами разговор, он ревниво ловил каж¬ дый взгляд красавицы Барбери, не сводя с нее глаз, и, так как на лице девушки был написан живейший интерес к конрабандисту, молодой капитан не преминул сделать из этого свои выводы. То спокойствие и самообладание, с каким она встретила своего дядю и его самого, лишь ненадолго заставили Ладлоу поверить, что она вовсе не была на «Морской волшебнице»; когда, же появился весе¬ лый и самоуверенный моряк, который командовал этим 666
необыкновенным судном, он не мог более льстить себя такой надеждой. Теперь он был уверен, что выбор Алиды сделан бесповоротно, и, горько сожалея о безрассудной страсти, заставившей эту замечательную девушку забыть о своем положении и репутации, он был слишком спра¬ ведлив, чтобы не видеть, что человек, который в столь короткое время приобрел власть над чувствами Алиды, обладает многими достоинствами, способными покорить воображение молодой женщины, принужденной вести жизнь столь уединенную. В душе молодого капитана происходила борьба между долгом и чувством. Помня о той уловке контрабандистов, из-за которой он недавно оказался в их власти, Ладлоу на этот раз принял все меры предосторожности и твердо был уверен, что нарушитель закона в его руках. Теперь он размышлял, воспользоваться ли этим преимуществом или же удалиться, предоставив сопернику пользоваться свободой и служить своей повелительнице. Прямой и бес¬ хитростный, подобно большинству моряков того времени, Ладлоу был преисполнен самых возвышенных чувств, как и подобает джентльмену. Он питал к Алиде глубокую нежность, а гордая его душа не вынесла бы упрека в том, что он действовал под влиянием ревности. К тому же ему, королевскому офицеру, противно было унизиться до та¬ кого дела, которым, как он думал, скорее пристало зани¬ маться людям, стоящим гораздо ниже его. Он считал себя защитником законных прав и славы своей королевы, а не наемником, не слепым орудием тех, кто взимал для нее пошлину; и хотя он не поколебался бы пойти на лю¬ бой оправданный риск, чтобы захватить судно контрабан¬ диста или арестовать хотя бы часть его команды в откры¬ том море, ему претила мысль о преследовании одинокого человека на берегу. Это чувство подкреплялось собствен¬ ным его заверением в том, что он встретился с наруши¬ телем закона на нейтральной почве. Но как бы то ни было, королевский офицер должен повиноваться приказу, и Ладлоу не мог уклониться от исполнения своего прямого долга. Бригантина нанесла такой ущерб королевской казне, особенно в Западном полушарии, что адмиралтей¬ ство отдало специальный приказ о ее преследовании. И вот теперь представилась возможность лишить команду бригантины ее главаря, который, при всем совершенстве конструкции этого судна, один мог провести его целым и 667
невредимым через целый флот из сотни крейсеров. Обу¬ реваемый столь противоречивыми чувствами и мыслями, молодой моряк переступил порог виллы и вышел на лу¬ жайку, чтобы спокойно поразмыслить на свежем воздухе. Началась первая ночная вахта. Тень горы все еще по¬ крывала окружавший виллу сад, реку и берег, погрузив их во мрак еще более густой, чем темнота, стлавшаяся над неспокойной поверхностью океана. Очертания пред¬ метов были расплывчаты, и, лишь долго и внимательно разглядывая их, можно было разобрать, что это такое, а ландшафт смутно и туманно вырисовывался вдали. Зана¬ веси на окнах «Обители фей» были задернуты, и, хотя в комнатах горел свет, взгляд не мог проникнуть внутрь, Ладлоу огляделся и нерешительно направился к реке. Желая скрыть свои комнаты от посторонних глаз, Алида по нечаянности оставила уголок занавеси незадер- нутым. Когда Ладлоу дошел до ворот, которые вели на пристань, он.обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на виллу, и отсюда вдруг увидел сквозь неплотно задер¬ нутые занавеси ту, которая владела всеми его помыслами. Красавица Барбери сидела за тем же столом, у кото¬ рого ее застали в тот вечер Ладлоу и олдермен. Локоть ее покоился на драгоценном дереве, а красивая рука каса¬ лась чела, которое, вопреки обыкновению, было, омрачено задумчивостью и даже печалью. Капитан «Кокетки» по¬ чувствовал, как сердце у него в груди бешено забилось, — он вдруг вообразил, что прекрасное и задумчивое лицо выражает раскаяние. Вероятно, эта мысль оживила его угасшие надежды, и Ладлоу решил, что, быть может, еще не поздно спасти эту женщину, которую он любил так искренне, не дать ей упасть в пропасть, над которой она повисла. Проступок ее, так недавно казавшийся ему не¬ поправимым, был позабыт, и благородный молодой моряк хотел уже бежать назад к «Обители фей» и умолять свою возлюбленную быть справедливой к самой себе, как вдруг она отняла руку от безукоризненно белого лба и подняла голову, причем по выражению ее лица Ладлоу понял, что она уже не одна. Капитан отступил на несколько шагов и стал смотреть, что будет дальше. Алида подняла глаза с нежностью и искренней про¬ стотой, какими целомудренная девушка встречает чело¬ века, пользующегося ее доверием. Она улыбнулась, хоть улыбка эта и была скорее печальной, чем радостной; по¬