Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й
Шрифт:
— А есть на этом Сипанго пряности или еще что-либо ценное, что может наполнить нашу казну и вознаградить нас за такой риск и расходы? — не совсем кстати вме¬ шался в благочестивую беседу король. Изабелла на секунду смутилась, но ничем не выдала своего недовольства. — Судя по, словам Марко Поло, ваше высочество, Си¬ панго — самый богатый остров на свете, — ответил Ко¬ лумб. — Особенно много там золота, есть также драгоцен¬ ные камни и жемчуг. Да и вообще весь восток — это край неистощимых богатств и язычества. Видно, сама судьба соединила одно с другим, чтобы вознаградить христиан¬ ского государя, который согласится распространить на эти земли власть нашей церкви. Моря там изобилуют и не такими большими островами, как Сипанго, — Марко Поло насчитал их не менее семи тысяч четырехсот сорока. И на каждом из этих островов произрастает какое-нибудь ароматическое растение. Этими, островами и я предпола¬ гаю заняться в первую очередь, милостивые сеньор и сень¬ ора, чтобы послужить церкви и прославить оба королев¬ ства. Если нам удастся благополучно доплыть до Си¬ панго — а я полагаю, что при умелом управлении судами это можно сделать за два месяца, мы освоимся там, а затем перейдем на материк и отправимся к великому хану в его королевство Катай. Тот день, когда моя нога ступит на землю Азии, будет днем славы для Испании и для всех, кто примет участие в этом великом плавании! Пока Колумб спокойно, с глубокой убежденностью де¬ лился своими планами, Фердинанд не сводил с него про-^ ницательных глаз. Он уже не знал, что ему и думать. Хо¬ лодный расчет призывал его к осторожности, но перечень фантастических, богатств был слишком соблазнителен. Изабелла же слышала, вернее, думала только о спасении и обращении неверных, и получилось так, что король и королева, следуя каждый своим различным склонностям, окончательно решили осуществить замысел Колумба. Далее началось "подробное обсуждение условий гену¬ эзца, и все они были приняты одно за другим. О возраже¬ ниях архиепископа больше никто не вспоминал. Колумб мог быть удовлетворен: с ним разговаривали и выслуши¬ вали его пожелания так, словно он был монарх, заклю¬ чающий торжественный договор с монархами. Даже его предложение взять на себя одну восьмую часть расходов 130
по экспедиции при условии, что потом он будет получать одну восьмую всех доходов с вновь открытых земель, было принято без возражений. Таким образом, он сразу стал как бы равноправным компаньоном королевской четы: каждый рисковал своей долей и в случае успеха мог рассчитывать на соответствующую выгоду. Луис де Сантанхель и Алонсо де Кинтанилья поки¬ нули дворец вместе с Колумбом. Они проводили его до дома, где он остановился, и простились с ним почтительно и дружески, стараясь смягчить боль недавней обиды и ра¬ зочарования. Когда Колумб удалился, Луис де Сантанхель, несмотря на широту своих взглядов и на то, что именно он оказал мореплавателю решающую поддержку, воскликнул: — Клянусь всеми святыми, друг мой Алонсо, этот ге¬ нуэзец вознесся так высоко, что я уже сомневаюсь, пра¬ вильно ли мы поступили! Он разговаривал с королем и королевой, как равный с равными! — А кто помог ему в этом, как не вы, дон Луис? — возразил Алонсо де Кинтанилья.'^ Если бы не ваше сме¬ лое вмешательство благодарите, кстати, доныо Иза¬ беллу, что она снесла все ваши дерзости, — с этим путе¬ шествием было бы покончено и генуэзец сейчас продолжал бы свой путь ко двору французского короля. О том, что сделано, я не жалею: чтобы не дать французам возгордиться, я бы и не на то еще пошел! Донье Изабелле, да благословят ее небеса за добрые на¬ мерения, не придется жалеть о столь ничтожной плате за столь благородное начинание, даже если оно кончится ничем! Но теперь, когда дело сделано, я сам поражаюсь, как могли королева Кастильская и король Арагонский со¬ гласиться на такие условия какого-то безвестного, безрод¬ ного морского бродяги, у которого нет ни имени, ни денег, ни связей! Зато за него горой стоял Луис де Сантанхель! Да, что верно, то верно, вздохнул сборщик цер¬ ковной десятины. И опять-таки не жалею — дело доб¬ рое и того стоит. Я только удивляюсь нашему успеху и тому, как держался сам Колумб. По совести говоря, я весьма опасался, как бы его непомерные требования нам все не испортили! — А сами говорили королеве, будто это пустяки по сравнению с выгодами, которые принесет его путешествие! 5* 131
— Удивляться тут нечему, достойный мой друг. Мы пу¬ скаемся на все, чтобы добиться цели, а когда добиваемся, испытываем лишь усталость, и тогда перед нами пред¬ стает другая сторона медали. Сейчас я просто изумлен своим собственным успехом! Что касается генуэзца, то он поистине удивительный человек, и в глубине души я его одобряю за то, что он предъявил такие требования. Если он добьется своего, никакие почести и титулы не будут для него слишком высоки! А если нет, ему от них будет мало толку, да и Кастилия потеряет немного. — Я заметил, друг мой Сантанхель, что . люди всегда смеются над претензиями пустозвонов, но если даже по¬ чтенный человек сам себя не ценит, то и остальные его не ценят. Может быть, именно высокие требования Ко¬ лумба оказали ему самую большую услугу. Король и ко¬ ролева сразу почувствовали, что разговаривают с челове-ч ком, уверенным в себе и в своих замыслах. — Да, наверное, так оно и есть, друг мой Алонсо. Люди часто думают о нас то, что мы сами о себе думаем, во всяком случае до тех пор, пока наши дела не слишком расходятся с нашими словами. Но у Колумба есть неоце¬ нимые достоинства, которые его спасают, что бы он ни делал и ни говорил: это рассудительность, умение себя держать и благородство чувств. Ей-богу, когда я его слу¬ шал, мне казалось, что на него снизошло вдохновенно! — Ну что ж, теперь посмотрим, истинное это было вдохновение или нет, — отозвался Алонсо де Кинта¬ нилья. — А признаться по чести, я тоже сомневаюсь, умно ли мы поступили. Вот так говорили о Колумбе и его великом путешест¬ вии даже самые преданные, самые ревностные его друзья и покровители! Когда дело его казалось уже безнадежным, они шли на все, чтобы защитить его и поддержать, а те¬ перь, когда он получил наконец возможность доказать свою правоту, в их души закралось недоверие и сомнение. Однако Луис, де Сантанхель и Алонсо де Кинтанилья, несмотря на подобные речи, сохранили верность своим прежним убеждениям. Достаточно было одного присутст¬ вия Колумба, чтобы от их мимолетных сомнений не оста¬ лось и следа. Ибо, как было уже замечено, спокойствие, твердость и глубокая уверенность в себе этого необычай¬ ного человека убеждали не только его ревностных сторон¬ ников, но и всех, кому доводилось его слышать. ?32
Глава X ...Там на холмах поют! Грустны и сладостны Испании напевы, — Я помню вас. Изгнанника юдоль — Вас вспоминать. О песни детства, где вы? Какую пробуждаете вы боль! «Лесное святилище» После того как Изабелла дала свое королевское слово поддержать великий замысел Колумба, никто больше но сомневался в том, что экспедиция состоится, но никто и не придавал ей особого значения. Недавняя победа над маврами настолько занимала все умы, что это новое пред¬ приятие осталось почти незамеченным. И действительно, возможные, но весьма гадательные его последствия всем казались ничтожными по сравнению с завоеванием Гра¬ нады. Впрочем, не всем: было одно юное и благородное серд¬ це, счастье которого целиком зависело от успеха великого путешествия. Вряд ли нужно говорить, что речь идет о Мерседес де Вальверде. Со всем пылом неискушенной, чистой души следила она за ходом событий. Надежды ее, казалось, уже близи¬ лись к осуществлению. Мерседес испытывала глубокую, нежную радость, а временами — почти полное счастье. Однако, несмотря на беззаветную любовь к Луису, она не утратила обычной своей рассудительности и прозор¬ ливости; наоборот, качества эти под влиянием чувства, пробуждающего все силы женской души, сейчас еще боль¬ ше обострились. Поэтому она вовремязаметила недоволь¬ ство королевы и своей опекунши и в душе согласилась с ними, ибо все возрастающая любовь к Луису отнюдь не ослепляла ее. Мерседес никогда не забывала о том, какие обязан¬ ности налагают на нее ее имя и положение при дворе, и даже не помышляла о замужестве без согласия королевы. Она держалась с предельной скромностью и осторожно¬ стью, искренне надеясь, что ее возлюбленный сумеет сам доказать, что она сделала правильный выбор. Тем временем в кругах, близких к Изабелле, стало из¬ вестно, что договор с Колумбом надлежащим образом составлен, изложен на бумаге, скреплен подписями и 133
вступил в силу. Пока длились все эти приготовления, Луис и ие пытался встретиться со своей возлюбленной и даже случайно не видел ее ни разу. Но, когда Колумб, покон¬ чив с делами при дворе, отбыл на побережье, юноша ре¬ шил воспользоваться добротой своей тетки. Перед тем как покинуть Испанию, отправляясь в опасное плавание, он хотел заручиться обещанием, что в случае удачи его сва¬ товство будет встречено благожелательно высокими по¬ кровительницами Мерседес. ^ Я вижу, ты уже кое-чему научился у своего нового наставника! — с улыбкой ответила на просьбу юноши взы¬ скательная, но добросердечная маркиза. — Ты тоже ста¬ вишь условия! Но не забывай, Луис: Мерседес не кре¬ стьянка, чтобы все решить вот так просто. В ней течет кровь древнейших испанских родов: по матери она Гус¬ ман, а по отцу принадлежит к семейству Мендосы. Кроме того, она одна из самых богатых невест Кастилии. И пло^* хой бы я была опекуншей, если бы забыла о своем долге ради легкомысленного бродяги лишь потому, что этот бродяга — сын моего любимого брата! — Ну хорошо, пусть донья Мерседес богата, знатна, красива, не говоря уж о ее чистоте, правдивости и тысяче других достоинств, —* что из этого, донья Беатриса? Разве Бобадилья ей не пара? — Что? И ты это говоришь серьезно? —; воскликнула донья Беатриса. — Даже вспомнив о ее чистоте, правди¬ вости и тысяче других Достоинств? Да такому бродяге, как ты, нельзя доверить и десятой доли таких достоинств, иначе он их все растеряет в своих бесконечных странст¬ виях! Луису ничего не оставалось, как вместе с теткой по¬ смеяться над самим собой. Но, чтобы не уронить устано¬ вившуюся за ним репутацию человека веселого и поклади¬ стого, он постарался не выдать досаду, вызванную ее словами. — Я не могу, как ее высочество, называть вас «дочь моя маркиза», — ответил Луис с такой плутовато-льсти¬ вой улыбкой, что сердце доньи Беатрисы дрогнуло, на¬ столько он в этот миг походил на ее брата, когда тот со¬ бирался ее о чем-нибудь попросить, — но зато я могу вас назвать «тетушка моя маркиза». И еще какая ^ золото, а не тетушка! Так неужели вы станете судить меня за старые грехи? А я-то надеялся, что теперь, когда Колумб 134
должен вот-вот отплыть, вы меня простите во имя благо¬ родной цели его путешествия. — Луис, неужели ты думаешь, что одного мужества достаточно, чтобы получить Мерседес? — возразила мар¬ киза с той суровостью, какой частенько отличались ее слова и поступки. Неужели ты только этим хочешь завоевать мое расположение? Наивный мальчишка! Разве ты не знаешь, что ее мать, Мерседес де Гусман, была по¬ другой моего детства, самой близкой и любимой после ее высочества, и что перед смертью она доверила мне свое дитя? Болезнь ее длилась долго, и мы часто говорили с ней о судьбе сиротки. Конечно, мужем ее должен был стать лишь знатный человек, ^ но даже среди нас есть такие разные люди, что трудно было выбрать кого-либо заранее. Я думаю, бедная мать больше заботилась о сча¬ стье своей дочери, чем о собственной душе, и чаще моли¬ лась о ней, чем о себе. Ты не знаешь, Луис, как сильна материнская любовь! И тебе, конечно, трудно представйть, что чувствовала моя подруга, думая о том, как ее нежная Мерседес будет жить одна среди равнодушных, чужи-х людей. — Донья Беатриса, я надеюсь, молитвы святых отцов помогли ее материнской душе обрести райское блажен¬ ство! Но разве тетки не должны, относиться к своим племянникам с такой же заботой, как матери — к доче¬ рям? — Нет, Луис, хотя мы и в кровном родстве, однако не в таком близком. Ты не восторженная и наивная девушка, и я тебе не любящая нежная мать. — Клянусь святым Яго, неужели вы думаете, что Мер¬ седес будет со мной несчастлива? Я тоже чувствителен, и, по чести сказать, даже слишком, и так же чистосердечен и постоянен, о чем вы можете судить по тому, что я всю жизнь любил одну Мерседес, хотя мог бы увлечься десят¬ ком других! И, если я не столь наивен, зато я молод, здо^ ров, силен и смел, что для рыцаря гораздо важнее. Чего же вы еще хотите? Клянусь, я буду ей добрым мужем! И это ты-то, при своей ветрености, считаешь себя вполне достойным мужем для Мерседес де Вальверде? — Ах, тетушка, вы задаете такие странные вопросы! Кто же может быть вполне достоин такого совершенства? И все же я ей пара. Я не менее знатен, почти так же богат, ничем не хуже других рыцарей, а главное она мне 135
дороже собственной души, а это одно чего-нибудь да стоит. Я сделаю всё, чтобы она была со мной счастлива! — Да ты просто неопытный мальчишка с добрым серд¬ цем, беззаботным характером и светлой головой, забитой всякими пустяками! — воскликнула донья Беатриса, не¬ вольно поддаваясь родственным чувствам* но все же воз¬ мущаясь дерзостью своего племянника. — Однако послушай меня и подумай хорошенько над тем, что я тебе скажу. Ты уя<е знаешь, что мать Мерседес перед смертью ввери¬ ла мне судьбу своей единственной дочери. Незадолго до рокового часа мы с королевой сидели у ее изголовья, и тогда она обратилась к нам со словами, которых мы ни¬ когда не забудем. Мы поклялись сделать все возможное, чтобы ее дочь была счастлива. Ты думаешь, что королева к тебе немилостива. И ты даже посмел в недостойных ре¬ чах утверждать, что ее высочество чересчур заботится о благополучии своих подданных и вмешивается в дела, которые ее не... — О нет, донья Беатриса! — поспешил прервать ее Луис. — Вы ко мне несправедливы! Да, мне было горько, когда я на себе почувствовал, что донья Изабелла не ве¬ рит в мою любовь и постоянство. Однако я никогда не сомневался в ее праве распоряжаться нашими жизнями. Мы все знаем благородство королевы, знаем, что она ни¬ чего не делает ради каприза или из желания проявить свою власть! Все это дон Луис высказал так горячо и убежденно, что трудно было усомниться в его искренности. Если бы люди знали, к чему может привести даже одно слово, они бы больше думали и меньше болтали, а сплет¬ ники вообще исчезли бы из всех слоев общества! Луис де Бобадилья никогда не заботился о выраже¬ ниях и не думал о том, что говорит. И тем не менее этот сорвавшийся с его уст быстрый ответ сослужил ему до¬ брую службу и во многом определил его дальнейшую судьбу. Такая похвала по адресу Изабеллы тронула сердце маркизы, боготворившей свою царственную подругу и по¬ велительницу. Она не замедлила передать слова Луиса королеве, и та, зная правдивость доньи Беатрисы, пове¬ рила в них безоговорочно. Изабелла при всех ее добродетелях была всего лишь женщина. Когда она узнала, что, несмотря на ее холод¬ ность к нему, юный граф Луис де Льера отзывается о 136
ней с глубоким почтением и высоко ценит ее достоинства, о которых и она сама была не менее высокого мнения, ко¬ ролева, в свою очередь, стала снисходительнее к его не¬ достаткам и начала думать, что, пожалуй, напрасно при¬ нимала заблуждения молодости за порочные склонности. Но мы забежали слишком вперед. Первым же следствием ответа Луиса было то, что выражение лица его тетки смягчилось и она более благосклонно отнеслась к просьбе племянника позволить ему повидаться с Мерседес. — Может быть, я была к тебе несправедлива, Луис, — сказала донья Беатриса, выдавая этим перемену, проис¬ шедшую в ее чувствах. — Но теперь я вижу, что ты пом¬ нишь о своем долге перед королевой и ценишь ее сердце. Выказывая уважение и любовь к донье Изабелле, ты толь¬ ко выигрываешь в моих глазах, ибо кто не может оценить добродетельнейшую женщину, вообще недостоин жен¬ ской любви. — Разве я не доказал обратного своей привязанностью к вашей воспитаннице, тетушка?' Разве сам мой выбор не является как бы залогом истинности и верности моих чувств? — Ах, Луис! Да ведь любой воспылал бы нежными чувствами к такой богатой и знатной невесте, если она к тому же самая красивая девушка в Испании! — Значит, вы считаете меня лицемером, маркиза? Вы обвиняете сына вашего брата в недостойном притвор¬ стве? Неужели вы думаете, что золото и земли невесты могут повлиять на такое чувство, как любовь? — Не просто земли, а чужестранные, далекие, к ко¬ торым так влечет! — улыбаясь, ответила донья Беатри¬ са. — Нет, Луис, тот, кто тебя знает, никогда не посмеет назвать тебя лицемером. Мы с королевой верим в искрен¬ ность и силу твоей любви, но именно потому и боимся. — Как! Неужели вы цените притворные чувства выше истинных? — вскричал юноша. — Неужели напускная, ли¬ цемерная любовь вам дороже честной мужественной страсти? — Именно такая честная мужественная страсть, как ты говоришь, может скорее всего возбудить ответные чув¬ ства в нежном сердце девушки. Такая страсть для нее — настоящее испытание, если только голова ее не забита тщеславными помыслами. И чем бескорыстнее любовь, тем скорее она находит отклик. Два родственных сердца 137
сливаются в одно естественнее, чем две капли воды, мой племянник! Если бы ты не любил Мерседес всерьез, мой дорогой родственник, ты мог бы с нею петь и смеяться, сколько тебе угодно, в любое время, дозволенное прили¬ чиями, и меня бы это ничуть не тревожило. — Если я действительно дорогой для вас родственник, тетушка, почему же мне нельзя хотя бы взглянуть на вашу воспитанницу, которая... ...которая находится под особым покровительствохм королевы Кастильской! — Пусть так. Но чем род Бобадилья не угодил коро¬ леве Кастильской? И Луис, пользуясь благоприятной минутой, принялся так упрашивать, умасливать и уговаривать свою тетушку, что та в конце концов не устояла и дала слово перего¬ ворить с королевой о его желании повидаться с Мерсе¬ дес. А согласие королевы было необходимо, потому что Изабелла, зная о родственных чувствах маркизы к своему племяннику, заранее условилась с ней, чтобы молодые люди встречались как можно реже, так-то оно спо¬ койнее! Донья Беатриса сдержала свое слово. Пересказав Иза¬ белле свою беседу с племянником, она попутно упомянула и о его чувствах к своей королеве. Лестные его слова не замедлили принести свой первый плод: королева не стала возражать против свидания нашего героя с Мерседес. Они ведь не государи! заметила она с печальной улыбкой, и трудно было понять, что в ней отразилось: внезапная грусть или просто воспоминание о чувствах, которые давно угасли и никогда уже не оживут. — Ведь только царствующие особы вступают в брак по расчету, даже не зная друг друга. Часто видеться им, конечно, не следует, но было бы жестоко лишить их возможности про¬ ститься. Юноша отправляется в опасное плавание, исход которого никому не известен. Так пусть перед долгой раз¬ лукой выскажет свои чувства, пусть уверит любимую в своей преданности! Если ваша воспитанница действи¬ тельно питает к нему склонность, память об этом сви¬ дании скрасит ей немало тяжелых часов, когда дон Луис будет уже далеко. — И подольет масла в огонь! *=- добавила маркиза де Мойя. Этого мы не можем знать, добрая моя Беатриса, — 138
возразила королева. — Тому, кто свято верит, не страшны соблазны и испытания. Мерседес никогда не забудет о своем долге. Она слишком долго жила воображением, и было бы неразумно оставлять нашу восторженную подо¬ печную во власти ее грез. К тому же действительность да¬ леко не так привлекательна, как мечты! Да и ваш пле¬ мянник ничего не потеряет: если у него перед глазами постоянно будет образ той, кого он так усердно домо¬ гается, он приложит все силы, чтобы плавание закончи¬ лось успешно". — Я весьма опасаюсь, ваше высочество... Ведь самые мудрые предположения не много значат в сердечных де¬ лах! — Может быть, ты и права, Беатриса, однако дон Луис скоро уезжает, и я не вижу причины отказывать ему в прощальном свидании. Скажи ему, что я не возра¬ жаю, и заодно напомни, что ни один гранд не должен по¬ кидать Кастилию, не простившись со своей государыней! — Ах, ваше высочество!— рассмеялась маркиза.—* Это милостивое и лестное напоминание дону Луису по¬ кажется суровым упреком. Ведь он столько раз покидал страну, не простившись даже со своей родной теткой! — Тогда он уезжал без определенной цели, а теперь принимает участие в благородном и серьезном деле, — разница немалая, и надо ему показать, что мы это по¬ нимаем. Дав таким образом маркизе понять, что Луис может повидаться с Мерседес, королева заговорила о другом. Что касается ее подруги, то маркиза де Мойя отнес¬ лась к своим обязанностям опекунши более строго, чем сама королева. Не говоря уж о прямой ответственности за свою воспитанницу, она опасалась, что такая поблажка Луису вызовет подозрения, будто она сама хлопочет об этом почетном и выгодном для ее племянника браке. Но слово королевы было для доньи Беатрисы законом, и при первой же возможности она сказала Мерседес, что Луису разрешено с нею проститься перед далеким и полные опасностей плаванием. Наша героиня встретила это известие с тем смешан^ ным чувством тревоги и счастья, радости и смущения, ко¬ торое охватывает юное сердце перед встречей с любимым. Она была уверена, "что Луис не отправится ц столь трудную экспедицию, не попытавшись увидеться с ней 139