Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й
Шрифт:
одному из древнейших родов Испании и обладаю немалым состоянием. Несмотря на это, я не всегда оправдывал на¬ дежды, возлагаемые на меня моими опекунами, которые... — Об этом не следует говорить, мой добрый... — Нет, следует, клянусь святым Луисом! Я должен сказать все. Мною всегда владели две непреодолимые страсти, иной раз вытесняющие одна другую. Одна из них —любовь к странствиям, жгучее желание видеть но¬ вые страны, бродить по морям по воле ветров и волн. Дру¬ гая — любовь к Мерседес де Вальверде, самой прекрас¬ ной, верной, доброй, ласковой и чистосердечной девушке во всей Кастилии! — И к тому же дворянке, — улыбаясь, добавил Ко¬ лумб. — Сеньор, я не люблю шутить, когда речь идет о моем ангеле-хранителе, — насупившись, ответил юноша. — Она не только дворянка, достойная оказать честь моему роду, — в ней течет кровь самих Гусманов! Так вот, из-за своей любви к бродяжничеству я утратил расположение многих и едва не потерял свою любимую. Даже моя род¬ ная тетка, ее опекунша, начала смотреть косо на мои ухаживания за Мерседес. Донья Изабелла, чье слово закон для всех придворных дам, тоже настроена против меня, и теперь мне необходимо завоевать ее расположе¬ ние, чтобы жениться на Мерседес. И вот я додумал, — как истинный рыцарь Дуис решил все взять на себя, чтобы не выдать свою возлюбленную, — я подумал: а что, если мою склонность к странствиям направить на дости¬ жение какой-нибудь благородной цели? Например, такой, как ваша. Тогда мой недостаток превратился бы в досто¬ инство в глазах королевы, а затем и всех остальных! С этой надеждой я пришел к вам, а потом ваши доводы окончательно убедили меня. Теперь ни один священник не верит так свято в бога, как я в то, что кратчайший путь к берегам Катая лежит через Атлантический океан; ни один ломбардец так не убежден, что его Ломбардия плоская, как я в том, что земля — это щар! — Не следует говорить так непочтительно о служи¬ телях церкви, сеньор мой, — сказал Колумб и тут же с улыбкой добавил: — Значит, вас привлекли на мою сто¬ рону два таких мощных союзника, как любовь и разум? Сначала любовь, как более сильная, преодолела первые преграды, а затем разум довершил дело? Что ж, так 109
часто случается: любовь торжествует в начале, разум —* в конце! — Я не отрицаю могущества любви, сеньор, ибо сам я не в силах с нею бороться, ^ продолжал Луис.— Те¬ перь вы знаете мою тайну, знаете мой намерения, и мне нечего больше от вас скрывать, А потому я торжествен¬ но клянусь, — при этих словах Луис обнажил голову и поднял глаза к небесам, последовать за вами в это пу¬ тешествие по первому же зову, на любом судне, из лю¬ бого порта, как только вы пожелаете! Даю эту клятву в надежде, во-первых — послужить богу и церкви, во-вто¬ рых — увидеть берега Катая и, наконец, — завоевать до¬ пью Мерседес де Вальверде^7 Принимаю ваш обет, сеньор, проговорил Колумб, пораженный искренностью и пылом юноши. — Хотя, если уж держаться истины, вы бы могли перечислить выше¬ упомянутые причины в обратном порядке! Луис был настолько увлечен своими мыслями, что даже не заметил шутки. — Через несколько месяцев я стану полновластным хозяином своего состояния, — продолжал он, — и тогда ничто, кроме запрета самой королевы, не помешает нам снарядить по крайней мере одну каравеллу. Надеюсь, что денег хватит и на две, если только опекуны за годы моей юности не опустошили все мои сундуки. Дон Фердинанд мне не указ — я служу старшей ветви рода Трастама- ры, — и холодные расчеты короля меня не удержат. Ваши намерения великодушны, и ваши чувства де¬ лают честь такому благородному и смелому юноше, как вы, но принять это предложение я не могу. Было бы не¬ достойно Колумба, если бы он воспользовался даром столь доверчивой души и столь горячей головы. Да к тому же главное и не в этом! Мне необходима поддержка какого- либо могущественного государя. Даже сам Гусман не ре¬ шился бы взяться за такое обширное предприятие! Без высокого покровительства все наши открытия пойдут на пользу другим: ими воспользуются португальцы или еще кто-нибудь, а мы останемся ни при чем. Я чувствую в себе силы совершить славный подвиг, но он должен быть осу¬ ществлен в полном соответствии с величием замысла и цели... А теперь, дон Луис, простимся! Если во Франции мне улыбнется счастье, вы обо мне услышите. О спутнике с таким благородным сердцем и твердой рукой я могу 110
лишь мечтать! Но пока вам не следует больше искушать судьбу. В Кастилии я конченый человек. Знакомство со мной не пойдет вам на пользу. А потому говорю еще раз: здесь мы должны расстаться! Луис де Бобадилья горячо запротестовал, уверяя, что мнение других ему безразлично. Однако более умудрен¬ ный годами и опытом Колумб не мог позволить доверчи¬ вому юноше из-за дружбы с ним рисковать своим буду¬ щим. Сам-то он стоял много выше людской молвы, но сей¬ час речь шла не о нем. Простились они тепло. Колумб был растроган искрен¬ ностью и глубоким волнением юноши, тем не менее, отъ¬ ехав не очень далеко от города, они все-таки расста¬ лись: Колумб поехал дальше, а дои Луис де Бобадилья повернул назад. Кровь Луиса кипела от ярости при мысли обо всех унижениях и оскорблениях, которые, как он догадывался, пришлось претерпеть его новому другу. Совсем иные чувства обуревали Колумба. Семь мучи-« тельных лет он убеждал государей и знать Испании по¬ мочь ему снарядить экспедицию. Сколько лишений, на¬ смешек и даже оскорблений пришлось ему вынести за эти долгие годы, — лишь бы не потерять даже тех немногих сторонников, которых ему удалось приобрести среди наи¬ более свободомыслящих и просвещенных умов! Пытаясь сделать сильных мира сего еще могущественнее, он сам едва зарабатывал себе на пропитание. Каждый луч на¬ дежды, как бы ни был он слаб, Колумб ловил с жадной радостью, и каждое новое разочарование встречал со стой¬ костью, достойной самых закаленных сердец. Но теперь он переживал особенно горькие минуты. Когда Изабелла снова призвала его, самые радужные мечты овладели душой Колумба. Однако он терпеливо ждал конца осады, сохраняя холодное достоинство и фи¬ лософическую покорность судьбе, которым научился за последние годы. Но вот приблизился решительный час, и все его светлые надежды рухнули. Он думал, что его на¬ мерения будут поняты, его самого оценят и его возвышен¬ ный замысел осуществится. А вместо этого на него по- прежнему смотрели как на безумца, словам его не верили, в услугах его не нуждались. Блистательные планы, вынашиваемые годами, рухнули в один день, оказанная ему ненадолго милость лишь возбудила несбыточные 111
надежды, и теперь разочарование было еще мучительнее и горше. Поэтому нет ничего удивительного, что, когда Колумб остался один на дороге, даже его непоколебимая душа дрогнула. Мореплаватель уронил голову на грудь. При¬ шел тот горький час, когда прошлое заслоняет грядущее, когда все сладостные упования тонут в волнах перене¬ сенных страданий. Семь лет, проведенных в Испании, были потеряны напрасно! А впереди его ждали, может быть, еще более долгие и трудные испытания, которые тоже могли кон¬ читься ничем. Ему шел уже шестидесятый год, жизнь ускользала от него, а великая цель была по-прежнему не¬ достижима. И все же высокая решимость поддерживала его. Ни на один миг не возникало у него мысли о том, чтобы посту¬ питься своими правами, либо сомнения в осуществимости великого замысла. Тяжко было у него на душе, но он со¬ хранял все свое мужество. — Есть же бог всемогущий! — воскликнул Колумб. — Он должен знать, что хорошо, что плохо, и ему я вверяю себя! Некоторое время мореплаватель ехал молча, потом глаза его сверкнули, едва приметная улыбка осветила су¬ ровое лицо, и он пробормотал: — Да, господь что-то мешкает, но все равно мы до¬ плывем до язычников, даже не знающих его имени! После этой короткой вспышки чувств суровый море¬ плаватель, чьи волосы были уже белы как снег от забот, трудов и лишений, уверенно продолжал свой путь. Он сознавал, что создан для великих дел, а в остальном спо¬ койно полагался на судьбу. И, если тяжелые вздохи вре¬ менами вырывались из его груди, лицо его сохраняло гор¬ деливую непроницаемость;, если печаль и разочарование терзали его сердце, оно было достаточно сильно, чтобы вынести и эту боль. Оставим теперь Колумба на выочной тропе, пересе¬ кающей равнину Вега, и поспешим обратно в Санта-Фе, ко двору Фердинанда и Изабеллы, возвратившихся туда после песколышх дней, проведенных в Альгамбре. Луис де Сантанхель, человек пылких чувств и вели¬ кодушных порывов, был одним из тех редких избранни¬ ков, чей разум намного опережает свое время. Просвет¬ 112
ленное воображение позволяло ему многое предвидеть, не сбиваясь с истинного пути. Расставшись с Колумбом, Сантанхель и его друг Алонсо де Кинтанилья направились к королевскому двор¬ цу. Оба горячо осуждали постыдное решение совета, вы¬ нудившего славного мореплавателя навсегда покинуть Испанию. Дерзкий на язык сборщик церковных доходов не стеснялся в выражениях, хранитель кастильской казны и старый друг Колумба от него не отставал. И к тому времени, когда они дошли до королевских покоев, у обоих созрело решение попытаться еще раз уговорить королеву, чтобы она спешно вернула Колумба и согласилась на его условия. Изабелла охотно принимала своих приближенных, в чьей преданности и честности была уверена. То было вре¬ мя всевозможных церемоний, строгостей, сложного эти¬ кета, которым особенно славился кастильский двор, но по отношению к тем, кто был ей любезен, королева не со¬ блюдала никаких формальностей, кроме самых необхо¬ димых для поддержания хорошего тона и приличий. По¬ этому, когда Сантанхель и Кинтанилья попросили аудиен¬ ции, Изабелла тотчас ответила согласием, как бы давая заранее понять, что им ни в чем не будет отказа. Королева приняла обоих сановников, окруженная сво¬ ими любимицами: среди них, разумеется, находились мар¬ киза де Мойя и донья Мерседес де Вальверде. Король, как обычно, занимался в соседнем кабинете своими рас¬ четами и писанием приказов. Государственные дела со¬ ставляли для него отраду и отдохновение; ничто его так не веселило, как стол, заваленный бумагами, от которых любой другой пришел бы в отчаяние. На коне он был рыцарем, во главе армии — полководцем, на совете — мудрецом, и вообще Фердинанда можно было бы назвать великим, если бы не низменность всех его побуждений. — Что привело вас сюда в столь ранний час, сеньор Сантанхель и сеньор Кинтанилья? — спросила Изабелла с улыбкой радушной хозяйки. — Надеюсь, вы явились не как просители — для этого время еще неподходящее! — Когда приносишь дар, а не прошение, всякое время бывает подходящим, Милостивая' сеньора! — с живостью возразил Луис де Сантанхель. — Мы здесь не для того, чтобы испрашивать себе милости, а для того, чтобы ука¬ зать вашему высочеству, каким образом в короне Касти¬ 113
лии мог бы засиять несравненный алмаз, перед которым померкли бы все остальные. Торопливая, взволнованная речь Сантанхеля и сме¬ лость его слов удивили Изабеллу. Однако к его нраву она привыкла, а потому не выказала особого неудоволь¬ ствия. — Разве у мавров есть еще одно королевство, которое можно завоевать? — спросила она шутливо. — Или, может быть, уважаемый сборщик церковных доходов предлагает поход на Иерусалим? 4— Нет, вашему высочеству надо только принять со смирением и благодарностью ниспосланный свыше дар, а не отвергать его, — ответил Сантанхель, почтительно и нежно целуя протянутую ему руку, чтобы немного смяг¬ чить резкость своих слов. — Знаете ли вы, милостивая моя госпожа, что сеньор Христофор Колумб, на коего мы воз¬ лагали столько надежд, сегодня сел на мула и покинул Санта-Фе? — Я этого ожидала, сеньор, хотя и не знала, что он уже уехал. Мы с королем поручили рассмотреть его пред¬ ложение архиепископу Гранадскому и другим достойным советникам, и они нашли условия генуэзца столь дерз¬ кими и непомерными, что согласиться на них — значило бы пренебречь нашим долгом и унизить наше достоин¬ ство. Тому, кто предлагает столь сомнительное предприя¬ тие, следовало бы вести себя поскромнее. Многие считают его просто безумцем! — О нет, сеньора! — возразил Сантанхель. — Человек, готовый ради чести отказаться от самых своих сокровен¬ ных надежд, достоин всяческого уважения! Колумб пони¬ мал, что приносит вам целую империю, и требовал соот¬ ветственной награды. — Тот, кто недостаточно высоко ценит себя сам, не может ожидать высокой оценки от других, ^ добавил Алонсо де Кинтанилья. — А кроме того, — продолжал Сантанхель, не давая королеве даже вставить слово, — о характере человека и о его намерениях можно судить лишь по его делам. Если он добьется успеха, разве его открытие не затмит все прочие? Обойти кругом землю следом за солнцем — разве это не доказательство премудрости творца? А богатства, которые хлынут в Арагон и Кастилию? Ведь они же не¬ исчислимы! Поистине я поражен: как могла государыня, 114
обычно столь мудрая и прозорливая, отказаться от такого великого и славного дела! Вьг горячитесь, мой добрый Сантанхель, — с без¬ злобной улыбкой заметила Изабелла, — а когда горячишь¬ ся, легко можно забыться. Конечно, в случае успеха нас ждет и честь, и выгода. А в случае неудачи? Если мы облечем Колумба потомственным званием вице-ко¬ роля еще не открытых стран, а он их вовсе не откроет, что будут тогда говорить о мудрости наших советников? Кто возместит тогда непоправимый ущерб, нанесенный чести двух корон? — Узнаю в этих речах сеньора архиепископа! — вос¬ кликнул Сантанхель. Этот прелат не верит Колумбу, а когда не веришь, легче всего придумывать отговорки. Без риска нет и славы! Взгляните на наших соседей порту¬ гальцев, ваше высочество. Сколь много они получили от своих открытий! Но разве можно сравнить это с тем, что предлагает Колумб?. Мы знаем, сеньора, что земля круг¬ лая... — А вы в этом уверены? ^ раздался вдруг голос ко¬ роля, который вышел из своего кабинета и незаметно при¬ близился к спорившим, привлеченный необычным тоном беседы. — Что, это твердо установлено? Наши доктора в Саламанке не могли прийти к единому мнению по этому основному вопросу. И, клянусь святым Яго, мне он са¬ мому не ясен! — А если не круглая, то какой же она может быть? — возразил Сантанхель, мгновенно поворачиваясь к королю, как опытный боец к новому противнику. Может ли хоть один доктор из Саламанки или откуда бы то ни было ут¬ верждать, что земля плоская, что у земли есть край, что можно стать на этот край и прыгнуть на солнце, когда оно будет прятаться на ночь? Разумно ли это, сеньор? И как это совместить со священным писанием? — А может ли хоть один доктор из Саламанки или откуда бы то ни было утверждать, с важным видом воз¬ разил король, хотя спор этот, в сущности, мало его за¬ нимал, — что есть страны, где люди ходят головами вниз, где дожди идут вверх и где моря не выливаются на об¬ лака, хотя поддерживающая их земля находится не под ними, а над ними? — Объяснить эту великую тайну, сеньор дон Ферди¬ нанд, милостивый мой государь, под силу разве что од¬ 115
ному Колумбу! Мы только знаем — это доказано, — что земля представляет собой шар, и все же моря везде оста¬ ются на своем месте. Корпус корабля много больше вер¬ хушки мачт, однако сначала мы замечаем именно мачты, когда сам корабль еще скрыт выпуклой поверхностью океана. Раз это так — а все, кто бывал на море, могут это подтвердить, —^почему же океанские воды не разоль¬ ются везде ровно, хотя бы на наши берега? Да потому, что земля всюду шарообразна. Но, если земля круглая, значит, можно обойти вокруг нее по воде, а равно по земле, описав круг или часть его. Колумб намеревается проложить путь к подобному подвигу, и государь, кото¬ рый его поддержит, тем самым прославится на веки веков гораздо более, чем какой-нибудь завоеватель. Вспомните, сеньор: весь восток населен язычниками и глава нашей церкви охотно дарует власть над ними любому христиан¬ скому монарху, который принесет им свет истинной веры. Верьте мне, донья Изабелла, если какой-нибудь другой король согласится на требования Колумба, он получит все выгоды от его открытия. И тогда враги Испании с побед¬ ными гимнами поплывут вокруг земли, в то время как наш народ будет горестно сожалеть о том, что сегодня мы упустили счастье из рук! — Куда направился сеньор Колумб? — с живостью осведомился Фердинанд: последние слова Сантав&еля мгновенно пробудили в нем политика. — Наверно, сноса к дону Жуану Португальскому? — Нет, сеньор, к королю французскому, чья любовь к Арагону уже вошла в поговорку. Фердинанд пробормотал что-то сквозь зубы и взволно¬ ванно зашагал по комнате. Не было еще на свете человека, менее расположенного рисковать своими деньгами без полной уверенности в барыше, однако мысль о том, что кто-то другой может поживиться благодаря его промаху, тотчас вызвала у Фердинанда нестерпимую зависть, кото¬ рая всегда определяла его жестокую и расчетливую поли¬ тику. Совсем иные чувства испытывала Изабелла. Желание послужить церкви давно склоняло ее на сторону Колум¬ ба. Она сочувствовала его великому и благородному за¬ мыслу и ожидала от его свершения немалой славы и боль¬ ших результатов. Только война с маврами, имевшая для нее главным образом религиозное значение, мешала ей бо¬ 116
лее подробно ознакомиться с идеями и планами морепла¬ вателя. Поэтому ей стоило больших усилий согласиться с настояниями своего исповедника и отвергнуть условия Колумба: Тем более, что в ее отношении к генуэзцу иг¬ рало свою роль и чисто женское сочувствие к Мерседес. Не зная, на что решиться, королева взглянула на прекрас¬ ную девушку, которая сидела, онемев от волнения, блед¬ ная, трепещущая, как воплощение пылкой й чистой любви. — А что скажет об этом важном деле дочь моя мар¬ киза? — спросила королева, как всегда обращаясь в ми¬ нуту сомнения к своей верной подруге. — Неужто мы должны унизиться до того, чтобы призвать назад этого высокомерного генуэзца? — Не называйте его высокомерным, сеньора, — отве¬ тила маркиза, — ибо он много выше подобных чувств. Лучше думайте о нем как о человеке, который точно зна¬ ет, чего он хочет. Я полностью согласна с хранителем церковной казны. Страшно подумать, какой урон понесет Кастилия, еслж вскоре будет открыт целый новый свет и те, кто поддержит Колумба, станут с насмешкой ука¬ зывать на нас и говорить, что слава этого открытия была у нас в руках и что мы ее так легкомысленно упустили... — А все из-за какого-то титула! — вставил Сантан- хель. — Из-за клочка пергамента, из-за пустого звука! — О нет! — возразила королева. — Многие полагают, что требования Колумба много выше того, что он может дать, даже если сбудутся все его чаяния. — В таком случае, госпожа моя, эти люди просто не знают целей генуэзца. Подумайте сами, сеньора, разве это мало — на опыте доказать, что земля круглая? Ведь пока мы знаем это лишь в теории! А богатства, которые мы по¬ лучим из восточных владений? Ведь именно оттуда при¬ ходят все сокровища: пряности, жемчуг, шелк, золото, се¬ ребро! Наконец, подумайте о прославлении имени божь¬ его! Изабелла перекрестилась. От одной мысли о грядущей славе Испании щеки ее зарделись, глаза засверкали, пол¬ ная, но все еще статная фигура, казалось, сделалась еще величественнее. — Боюсь, дон Фердинанд, что наши советники дей¬ ствительно поспешили, — проговорила она, обращаясь к мужу. — Столь великий замысел, пожалуй, заслуживает более щедрой награды. 117
Но королю было мало дела до всех этих возвышенных соображений: струны зависти и политического расчета звучали в его душе куда громче желания послужить ин¬ тересам науки или церкви. Фердинанд считался мудрым и хитрым государем, что не всегда совместимо с великоду¬ шием и справедливостью. Энтузиазм жены вызвал у него только усмешку, однако не отвлек от просмотра очеред¬ ного документа, поданного ему секретарем. — Ваше высочество судит так, как подобает донье Изабелле Кастильской, когда речь идет о славе церкви и чести ее короны, — заговорила Беатриса де Кабрера, зная, что королева поощряет подобную смелость в своем интим¬ ном кругу. — Что до меня, то я бы охотнее услышала ваш приказ о возвращении Колумба, чем новые крики тор¬ жества по поводу нашей победы над маврами! — Я знаю, что ты меня любишь, Беатриса! — восклик¬ нула королева. — Есть еще на свете верные сердца! — Мы все вас любим и чтим, ваше высочество, — продолжал Сантаихель, — и все печемся только о вашей славе. Представьте себе, сеньора, открытую книгу исто¬ рии, где вслед за страницей, где запечатлены славные победы над маврами, записаны деяния еще более великие — открытие короткого и доступного пути в Индию, расши¬ рение владений церкви. Представьте себе, какие неисчис¬ лимые богатства хлынут в Испанию! К Колумбу нельзя подходить с меркой холодного мужского расчета, его пред¬ приятие нуждается в благородной поддержке женщины, готовой ради славы божьей и благополучия церкви риск¬ нуть многим. — О нет, сеньор Сантанхель, как можно так говорить! Супруги неразделимы, а вы одновременно оскорбляете и льстите! — Я просто не в силах скрыть разочарование, а если язык мой слишком дерзок, то лишь потому, что я болею за вас душой. Увы! Если французский король примет от¬ вергнутые нами условия, сраму не оберешься, тогда уж Испании вовек не поднять головы! Сантанхель, вы уверены, что генуэзец отправился во Францию? — неожиданно спросил король своим рез¬ ким и властным голосом. — Я знаю это от него самого, ваше высочество. Да, да, сейчас он уже старается позабыть нашу кастильскую речь и ломает себе язык над французским произноше^ 118