Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й
Шрифт:
чили со всеми притязаниями дона Луиса на роль снисхо¬ дительного слушателя в предстоящем разговоре. Юноша понял, что не мореплаватель, а он должен считать себя польщенным, что тот удостоил его беседы. — Но простите, отец Педро, вы забыли мне предста¬ вить сеньора, — продолжал Колумб. — Это дон Луис де Бобадилья. Пожалуй, единствен¬ ные его достоинства в ваших глазах это смелость и любовь к морю, а также то, что ваша высокая покрови¬ тельница маркиза де Мойя приходится ему теткой. — Одного из двух было бы вполне достаточно, — отозвался Колумб. — Люблю юношескую отвагу, ибо она несомненно дается богом для того, чтобы исполнить его мудрые предначертания: в этом убеждении я сам черпаю силы и уверенность. Что же касается второго его достоин¬ ства, то скажу одно: вместе с Хуаном Пересом де Мора- чена 1 и сеньором Алонсо де Кинтанилья2 донья Беатриса принадлежит к числу моих лучших друзей, а потому ее родственник может рассчитывать на мою признательность и уважение. Такая речь поразила дона Луиса. Хотя этот чужезе¬ мец, который даже говорил по-кастильски с акцентом, был неплохо одет и держался с достоинством, тем не менее он оставался всего лишь кормчим или капитаном, зарабаты¬ вавшим себе на хлеб трудом своих рук. Тем более стран¬ ным казался его покровительственный тон по отношению к знатнейшему из кастильцев: такое тот мог принять разве что от принца крови! Сначала дон Луис хотел осадить генуэзца, затем — рассмеяться ему в лицо, но в конце концов, видя, что монах относится к мореплавателю с большим почтением, сам почувствовал уважение к этому человеку со столь выдающимися замыслами и сумел не только взять правильный тон, но и ответить Колумбу наход¬ чиво и любезно, как и подобало юноше с его именем.'Все трое отошли подальше от толчеи и присели на камнях, где уже расположилось отдохнуть немало зрителей. — Отец Педро, вы, кажется, сказали, что дон Луис побывал в чужих странах? — заговорил Колумб, сам вы¬ 1 Здесь Купер ошибается: Хуан Перес и Антонио Морачёна —• это два разных лица, что было установлено лишь в конце XIX века. 2 Алонсо де Кинтанйлья — фактический министр фи¬ нансов Изабеллы и Фердинанда, один из наиболее верных сторон¬ ников Колумба. 57
бирая тему, как если бы имел на то право благодаря своему положению или заслугам. ==- И сказали, что он влюблен в чудеса и опасности океана? Да, это так, сеньор, только не знаю, добродетель это или недостаток. Если бы он уступил настояниям доньи Беатрисы или последовал моему совету, ему не пришлось бы променять рыцарские подвиги на зандтие, столь несовместимое с его знатйостью и воспитанием. Что вы, отец Педро, зачем же так сурово порицать юношу! Про того, кто провел жизнь в океане, нельзя ска¬ зать, что он йрожил ее недостойно или бесцельно. Бог разделил земли водами не для того, чтобы отдалить людей друг от друга, а дабы люди могли встречаться среди чудес, которыми он наполнил океан. В юности у всех нас были заблуждения: такое уж это время, когда мы больше слушаемся чувств, нежели разума. И, при¬ знаваясь в своей слабости, я не могу кинуть камень в дона Луиса. — Вам, наверно, приходилось сражаться с нехристями на море? — смущенно проговорил юноша, не зная, как подступиться к интересующему его вопросу. Да, сынок, и на море и на суше, — ответил Ко¬ лумб; така# фамильярность удивила, но не обидела дона Луиса. — Было время, когда я любил вспоминать обо всех пережитых мною опасностях — а повидал я не¬ мало бурь й сражений, — но, с тех пор как моя душа пробудилась для великого подвига, все эти злоключения перестали меня волновать. Отец Педро перекрестился, а дон Луис с улыбкой пожал плечами, как человек, услышавший нечто весьма странное. Однако мореплаватель продолжал говорить со свойственной ему серьезностью: Много лет прошло с тех нор, как я сражался про¬ тив венецианцев вместе с моим родственником и тезкой Колумбом Младшим, как его наЗШЮш, чтобы не путать с его дядей адмиралом, носившим то же имя. Помню бой к северу от мыса Сан-Винсёнти. В тот кровавый день мы бились с восхода до заката, враг был силен, но судьба хранила меня, и я не был даже ранен. Другой раз галера, на которой я сражался, была охвачена пламенем, и мне пришлось добираться до берега — а он был не близок! в утлой лодчонке. 58
Глаза мореплавателя разгорелись, вдохновенный румя¬ нец заиграл на щеках, но даже и в своих преувеличе¬ ниях =г- а это, конечно, было преувеличением — он сохра¬ нял такую сдержанность, серьезность и достоинство, что их невозможно было спутать с досужим легкомыслием людей, у которых мимолетные прихоти заменяют глубо¬ кое чувство, а суетные мечты — убежденность и силу воли. Отец Педро не улыбнулся и ничем не выказал недо¬ верия к этим словам, Наоборот, по тому, как набожно он перекрестился, и по сочувственному выражению его лица можно было видеть, что он понимает и разделяет глубо¬ кую веру Колумба. Смотрите, воздвигается благословенный символ нашего спасения, наш путеводный знак! — вдруг восклик¬ нул монах, раскинув руки, словно желая обнять небеса; он упал на колени и смиренно, до самой земли, склонил обнаженную голову с выбритым кружком тонзуры. Колумб посмотрел в ту сторону, куда указывал отец Педро, и увидел, что над главной башней Альгамбры сверкает большой серебряный крест, тот самый крест, с которым Фердинанд и Изабелла не расставались в тече¬ ние всей войны с маврами. В следующее мгновение над другими башнями взвились штандарты Кастилии и свя¬ того Яго. Зазвучал победный гимн, сливаясь с церковным песнопением. И началось торжественное шествие, в ко¬ тором пышность священных облачений соперничала с блеском воинских доспехов. Но это зрелище является ско¬ рее достоянием истории, нежели нашего частного и более скромного рассказа. Глава V Кто не изведал, как слабы^ пусты Слова перед величьем красоты? Чей разум был достаточно силен, Чтобы, восторгом дивным ослеплен, Не затуманился и не признал хоть раз Могущество и власть прекрасных глаз? Байрон Эту ночь Изабелла и Фердинанд вместе с кастильским и арагонским дворами впервые провели в стенах Альгам¬ бры, Сразу же после того, как закончилась церковная 59
служба и отзвучал последний молебен, во дворец хлы¬ нула целая толпа, за которой, сохраняя подобающую им неторопливость и достоинство, проследовали и государи. Более юные придворные разбрелись по знаменитым дво¬ рам и роскошным залам, любуясь красотами дворца, при¬ водившими в восторг их жен и сестер: дело в том, что затянувшаяся осада привлекла к стенам Гранады гораздо больше представительниц прекрасного пола, чем этого требовалось для свиты королевы. Осмотр затянулся до ночи, и лишь темнота на время умерила общее любопыт¬ ство. Особый интерес вызывал Львиный двор, оставлен¬ ный Баобдилом в лучшем состоянии, — восточная пре¬ лесть этого двора, вернее, то, что от нее сохранилось, до сих пор славится по всему свету. Несмотря на зимнее время, там все утопало в цветах, взращенных искусными руками. Смежные залы — зал Двух Сестер и зал Абенсер- рахов1 — были ярко освещены и заполнены пестрыми толпами придворных, воинов, почтенных священнослу¬ жителей и разряженных красавиц. Альгамбра настолько превосходила все остальные дворцы, возведенные магометанами на Пиренейском полу¬ острове, что даже испанцы, привыкшие к особенностям легкой мавританской архитектуры, были поражены све¬ жестью, новизной и одновременно царственным велико¬ лепием этого сооружения. Стены были украшены слож¬ ными резными узорами — искусство чисто восточное, неведомое европейцам, — и причудливыми, изящными ара¬ бесками, созданными изумительной фантазией величай¬ ших мастеров, искусство которых дожило до наших дней и теперь известно повсюду, разве что за исключением Нового Света. Струи фонтанов сверкали во дворах, рас¬ сыпаясь алмазными брызгами. В толпе придворных, прогуливавшихся среди всей этой поистине сказочной роскоши, находилась и Беатриса де Бобадилья, давно уже ставшая женой дона Андреса де Кабрера маркиза де Мойя и теперь носившая его имя. Она по-прежнему оставалась ближайшей и самой дове^ ренной подругой королевы, с которой ее разлучила только смерть последней. На руку маркизы де Мойя легко опи¬ ралась юная девушка такой редкой красоты, что мало кто 1 Абенсеррахи — эмиры из династии, основанной Юсуфом ибн Насером в XIII веке, и владевшие Гранадой до 1492 года,- 60
проходил- мимо, не оглянувшись, чтобы еще хоть раз посмотреть на столь необычное лицо и фигуру. Это была донья Мерседес де Вальверде, одна из самых богатых и знатных наследниц Кастилии, подопечная, родственница и приемная дочь королевской подруги — именно подруги, потому что слово «фаворитка» никак не соответствовало отношениям между доньей Беатрисой и Изабеллой. Однако вовсе не красота делала Мерседес такой необык¬ новенной и привлекательной: несмотря на всю ее жен¬ ственность, изящество и бесспорную прелесть черт, она бы затерялась в толпе более блестящих придворных кра¬ савиц. Но ни у одной кастильской девушки не было столь одухотворенного лица, как у Мерседес, или правильнее было бы сказать, что лицо ее отличалось редкой для жен¬ щин выразительностью: сияние души, доброта и чувстви¬ тельность светились в каждой его черточке. К тому же сейчас оно было ясно и безмятежно, а легкая тень грусти только придавала Мерседес особую привлекательность, ничем не умаляя ее красоты. По другую сторону от маркизы де Мойя шел Луис де Бобадилья, чуть опережая свою знатную тетку и стараясь поймать взгляд Мерседес. Временами, преодолевая сму¬ щение, она обращалась к нему, и тогда ее прекрасные синие глаза встречались с горящими черными глазами юноши. Все трое непринужденно болтали о чем придет¬ ся; король и королева уже удалились в свои покои, а разбившиеся на группки придворные были полностью поглощены новизной обстановки и своими разгово¬ рами. — Нет, это просто какое-то чудо! — воскликнула донья Беатриса, продолжая беседу, явно интересовавшую всех троих. — Как случилось, что ты, морской бродяга и отчаянная голова, до сих пор ничего не слыхал о Ко¬ лумбе? Ведь он уже столько лет добивается высочайшей поддержки короля и королевы для осуществления своих планов! Кстати, они уже обсуждались на особом сове¬ щании в Саламанке. Да и при дворе у него есть сторон¬ ники. —- Например, донья Беатриса де Кабрера, — прогово¬ рила Мерседес с чуть грустной улыбкой, похожей на от¬ блеск скрытого в глубине души светлого пламени. — Я часто слышала от ее высочества, что вы самая ярая защитница Колумба во всей Кастилии. 61
— Ее высочество редко ошибается, дитя мое, а в от¬ ношении меня — никогда. Да, я поддерживаю этого чело* века, ибо верю, что он из тех, кто предназначен для ве¬ ликих и славных дел. А то, что он предлагает, намного превосходит самые смелые человеческие планы и даже мечты! Подумай только о людях, обитающих по ту сто¬ рону земли, о прямых и коротких путях к ним, о возмож¬ ности принести им блага нашей святой церкви! — Конечно, тетушка, конечно! — смеясь, воскликнул Луис. — А вы подумайте о том, какой у вас будет вид в их чудесной компании, когда вам придется прогуливаться вверх ногами, вниз головой! Надеюсь, этот Колумб уже приобрел опыт в таком способе передвижения — без дол¬ гой практики там вряд ли можно твердо стоять на ногах! Я бы на его месте начал с окрестных гор, как с букваря: пусть вперед научится ходить по крутым склонам, дер¬ жась к ним под прямым углом. После этого пусть пере¬ ходит к грамматике: стены и башни Альгамбры послужат ему подходящими ступеньками к новым успехам! Мерседес инстинктивно сжала руку своей опекунши, когда та призналась, что верит в великий замысел ге¬ нуэзца; насмешки же дона Луиса огорчили ее. Она на¬ хмурилась и бросила на юношу взгляд, полный укоризны. Дон Луис больше всего на свете желал завоевать любовь воспитанницы своей тетки, и одного ее неодобрительного взгляда порой бывало достаточно, чтобы погасить кипучую жизнерадостность, которая часто толкала его на вздорные и легкомысленные поступки, в действительности не соот¬ ветствовавшие серьезности его ума и характера. Теперь же, уловив такой взгляд, он постарался как можно ско¬ рее исправить свою ошибку, а потому, едва закончив по¬ следнюю фразу, тут же добавил: — Но я вижу, донья Мерседес тоже принадлежит к партии Колумба. Похоже, он пользуется гораздо боль¬ шим успехом у кастильских дам, чем у кастильских гран¬ дов! — Ив этом нет ничего удивительного, — с задумчи¬ вым видом прервала его девушка. — Женщины вообще более чутки ко всему благородному, более восприимчивы к смелым мыслям и более ревностны в богоугодных де¬ лах, чем мужчины. — Наверно, так оно и есть, раз уж бы и моя тетушка донья Беатриса стали на сторону мореплавателя. Однако 62
я хочу, чтобы вы меня поняли правильно: мои слова не всегда соответствуют моим мыслям. Услышав такое признание, Мерседес лукаво улыбну¬ лась, а дон Луис продолжал: — Я ведь не обучался искусству менестрелей и красноречию служителей церкви. Говоря по чести, меня самого поразил этот благородный замысел, и, если сеньор Колумб действительно отправится на поиски Катая и но¬ вого пути в Индию, я буду просить ее высочество отпу¬ стить меня вместе с ним. Сейчас, когда мавры побеждены, рыцарю нечего делать в Испании. Если ты и в самом деле отправишься в Катай, — с иронией заметила донья Беатриса, — там наверняка ока¬ жется по крайней мере один человек, который ходит на голове. Однако я вижу, меня ищет придворный; наверно, ее высочество ждет меня. Маркиза де Мойя была права: посланец королевы сообщил, что Изабелла хочет ее видеть. Поздний час и строгие нравы Кастилии не позволяли Мерседес продолжать прогулку в сопровождении только Луиса, поэтому донья Беатриса отвела их к себе. В соот¬ ветствии с ее высоким титулом и положением при дворе маркизе предоставили один из бесчисленных роскош¬ ных покоев мавританского властителя. Но даже здесь донья Беатриса снова заколебалась, не решаясь оставить воспитанницу наедине со своим легкомысленным племян¬ ником. Впрочем, этот морской бродяга, к счастью, не тру¬ бадур и не станет тебя прельщать рифмованными небыли¬ цами, — наконец сказала она, обращаясь к Мерседес. —* Конечно, было бы проще отправить его распевать сере¬ нады внизу, под твоим балконом, но, хорошо зная его бес¬ толковость, я, пожалуй, доверю тебя ему на несколько минут, пока не вернусь. У этого кавалера так сильно от¬ вращение к неестественным позам, что он вряд ли бро¬ сится на колени даже ради улыбки самой прелестной де¬ вушки во всей Кастилии! Дон Луис расхохотался, донья Беатриса улыбнулась, поцеловала свою воспитанницу и вышла, оставив Мерсе¬ дес в полнейшем смущении: щеки ее пылали и она не ре¬ шалась поднять глаз. Луис де Бобадилья давно уже был общепризнанным поклонником и верным рыцарем Мерседес де Вальверде, 63
однако, несмотря на знатность, богатство, связи и привле¬ кательность, что-то мешало его полному успеху. Казалось бы, все благоприятствовало такому браку, и все же донья Беатриса никак не могла преодолеть свои пред¬ убеждения. Необычайно строгая к себе, воспитанная своей царственной госпожой в духе непреклонной спра¬ ведливости, слишком гордая, чтобы решиться на какой- либо неблаговидный поступок, маркиза де Мойя колеба¬ лась уже потому, что этот брак давал ее племяннику слишком большие преимущества. Кастильская строгость и сдержанность были мало свойственны дону Луису, к тому же его естественную живость многие принимали за суетность и легкомыслие. Его мать происходила из очень знатного французского рода, поэтому гордые кастильцы полагали, что дон Луис унаследовал от нее склонность к некой фривольности, которая считалась врожденным недостатком всей фран¬ цузской нации. Может быть, именно сознание, что на родине к нему относятся несправедливо, и заставило юношу пуститься в странствия по чужим землям. По воз¬ вращении, подобно всем наблюдательным путешественни¬ кам, он еще яснее видел недостатки своей страны и об¬ щества, еще острее ощущал отчужденность от всех тех, кто бы мог стать его ближайшими друзьями, и опять от¬ правлялся в дальние страны. Лишь рано вспыхнувшая и все возраставшая любовь к Мерседес каждый раз застав¬ ляла его возвращаться в Кастилию. Так и теперь: он вернулся только ради нее и, к счастью для себя, успел принять участие в осаде Гранады. Несмотря на эту особенность своего беспокойного нрава, которая в такой стране, как Испания, считалась по меньшей мере странностью, Луис де Бобадилья оста¬ вался рыцарем, достойным своего рода и имени. Подвиги на поле боя и на турнирах принесли ему заслуженную славу, которую не могли поколебать разговоры обо всех его так называемых недостатках. Впрочем, его считали скорее юношей дерзким и даже опасным, чем порочным или сбившимся с пути. За воинские доблести, особенно в те времена, прощали многое, а дон Луис прославился на всю Испанию, когда выбил из седла самого Алонсо де Охеду, опытнейшего турнирного бойца. Такому человеку нельзя было указать на дверь, но это не мешало отно¬ 64
ситься к нему е недоверием. Однако поведение тетки Луиса в равной степени определялось особенностями не только его, но и ее собственного характера. Донья Беатриса прекрасно понимала и глубоко ценила истинные достоинства своего племянника, ускользавшие от поверхностных наблюдателей, и все-таки не решалась выдать за него богатую невесту, доверенную ее заботам. Родство между Луисом и Мерседес было слишком близ¬ ким, и многие отнеслись бы к их браку с неодобрением. Кроме того, она боялась своего пристрастного отношения к Луису. А что, если он на самом деле окажется тем ветрогоном, каким его считают строгие кастильцы? Ведь тогда счастье ее воспитанницы будет принесено в жертву недостойному человеку! Такого рода сомнения заставляли доныо Беатрису довольно холодно смотреть на ухажива¬ ния своего племянника за Мерседес, хотя втайне она же¬ лала этого брака. Она не могла совершенно прекратить их встречи без достаточно веских на то оснований, однако не раз выражала Мерседес свое недовольство и старалась никогда не оставлять столь привлекательного поклонника наедине со своей воспитанницей, хотя делать это было довольно трудно, потому что он частенько гостил в их доме. Что же до чувств Мерседес, то о них никто не знал, кроме нее самой. Она была хороша собой, из знатной семьи, и ее ожидало богатое наследство. Ей не раз при¬ ходилось слышать о мнимых недостатках дона Луиса от тех, кто завидовал его удачам и красоте: ведь в XV веке, так же как и сегодня, пороки часто скрывались за прият¬ ной внешностью! При таких обстоятельствах лишь не¬ многие девушки решились бы открыто выказать свои чувства, пока еще не сделан окончательный выбор и не принято решение связать с любимым свою судьбу напе¬ рекор всему свету. Пылкая восторженность, столь свой¬ ственная юной кастильской красавице, умерялась при¬ родной осмотрительностью, которая удерживала ее от поспешных решений. Этому способствовали и всякие услов¬ ности, обычно связывавшие девушек ее положения. Поэтому даже сам дон Луис, следивший за каждым ее взглядом и жестом с нетерпением и проницательностью влюбленного, так и не знал, сумел он тронуть ее сердце или нет. Но сейчас благодаря непредвиденному стечению 3 Ф. Купер, том VI 65
обстоятельств, от которых часто зависят судьбы людей влюбленных и не влюбленных, все эти сомнения должны были разрешиться самым внезапным и непредвиденным образом. Победа испанского оружия, новизна обстановки, собьь тия всего этого шумного дня взволновали Мерседес, и ео чувства, обычно глубоко скрытые и подавляемые девичьей застенчивостью, сегодня рвались наружу. Она, чья улыбка всегда была приятна, глаза всегда ясны, а лицо вспыхи^ вало от малейшего душевного волнения, в тот вечер улыбалась особенно радостно, глаза ее сверкали еще ярче п румянец на щеках полыхал еще горячей.. Когда донья Беатриса вышла из комнаты, оставив молодых людей наедине впервые после возвращения Луиса из последнего путешествия, Мерседес опустилась на роскошный диван, где лишь накануне возлежала одна из принцесс рода Абдаллахов, а юноша поспешил устроиться на низеньком табурете у ног своей возлюб¬ ленной. — Я всегда чтил нашу королеву, — быстро заговорил Луис, но сейчас моя признательность и уважение к ней многократно возросли! Жаль только, что она послала за моей любимой тетушкой всего один раз, —три было бы втрое лучше! И дай бог, чтобы ее присутствие было столь необходимо нашей повелительнице, чтобы без нее она не могла решить ни одного государственного вопроса и вообще держала ее при себе как можно дольше! Тогда бы я воспользовался счастливым случаем и наконец выска¬ зал вам мои чувства, донья Мерседес! — Луис де Бобадилья, я слышала, что чувства глубже всего вовсе не у тех, кто больше всех и громче всех о них говорит. — Но и у таких людей есть чувства! Мерседес, как можете вы сомневаться в моей любви? Она росла вместе со мной, зрела вместе с моим разумом и теперь настолько с ним неразрывна, что, о чем бы я ни думал, передо мной возникает ваш образ. Я вижу вас во всем, что есть на земле прекрасного! В пении птиц я слышу ваш голос и звуки вашей лютни, а теплый ветер с благоуханных остро¬ вов кажется мне вашим дыханием. — Вы чересчур долго вкушали легкомыслие француз¬ ского дво'ра, дон Луис, и, видно, успели забыть, что у 66