Избранные стихотворения

Витковский Евгений

xxii

Когда по гулкой мостовой Маршировал отряд, Глазами встретился со мной В строю один солдат. Не сходятся гора с горой И со зведой звезда… И мы не встретимся с тобой Нигде и никогда. Объединяло что-то нас, А что — не рассказать. Но буду я и в смертный час С тобой в душе шагать. Перевод М. Калинина

xxiii

На ярмарку в Ладлоу парни идут табунами: Горазды до девок и выпить любой не дурак. Простые трудяги они с золотыми руками. Как жаль, что не каждый до старости выдержит шаг. На фабриках, пастбищах, кузницах, мельницах, фермах Немало парней, про кого говорят: «Молодец!», Кто вышел умом и осанкой, товарищей верных, Да только не каждый таким встретит жизни конец. Эх, если б я мог угадать по заветным приметам, Что именно этот бедняга умрет молодым! Я руку пожал бы ему, обратившись с приветом, А после смотрел бы, как пыль оседает за ним. Провидческим даром, увы, я владею убого, Не в силах дознаться — кто первым с дороги сойдет. И снова чеканщик швырнет в переплавку немного Блестящих монеток, не пущенных им в оборот.

Перевод М. Калинина

xxiv

Если взялся ты за труд, Торопись, дела не ждут. Если ж здесь потребны двое, Позови — и я с тобою. Позови — и я приду. Что же медлишь ты? Я жду. Если же я в землю лягу, То не сделаю ни шагу. Да, теперь, пока я жив, Я приду на твой призыв. Так зови, да поскорее — Мертвым не приду к тебе я.

Перевод Г. Бена

xxv

Год миновал с тех самых пор, С той встречи: я и он Борьбой решали шумный спор, И я был побежден. От первых проблесков тепла И до ненастных дней Роз Харланд на прогулку шла Лишь с лучшим из парней! Вновь лучший с ней, но в этот раз Не первый из борцов… Милее тот, кто жив сейчас, Десятка мертвецов. Всегда у Фреда всё честь по чести, И глиняный дом обжит. Идем сейчас с Роз Харланд мы вместе. В могиле Фред лежит. Перевод И. Поляковой-Севостьяновой

XXV

Промчался ровно год с тех пор, Когда я встретил Фреда, И дракой кончился наш спор: Он одержал победу. Промчалось лето, и за ним, Уже порой осенней, Элиза с другом дорогим Гуляет в воскресенье. Но этот друг — совсем не Фред; К ней ходит на свиданья, Кто жив и кто на склоне лет Оставит завещанье. Дом Фреда — средь надгробных плит, Вокруг — земля сырая. Покуда Фред лежит и спит, С Элизой я гуляю.

Перевод Г. Бена

xxvi

Я год назад среди полей Гулял с любимою моей, А тополь, шелестя листвой, Беседовал с самим собой: «Гулять да целоваться им Вольно — влюбленным, молодым; Поженятся иль нет — придет Возлечь на ложе их черед, Но ей лежать в могильном сне, Ему — с другой наедине». И правда: в нынешнем году С другой любимой я иду, И тополь так же надо мной Шуршит серебряной листвой; Безмолвен я, но, может быть, Удастся милой различить В шуршаньи листьев без труда: Не за горами день, когда Лежать в земле могильной мне, А ей — с другим наедине. Перевод В. Резвого

xxvii

«А кони мои? Всё в поле? И новой довольны травой? На сбруе звенит колокольчик? Я слушал его, живой». — Всё то же здесь. Топчутся кони, И упряжь звенит у всех, Хоть ты и лежишь под землею, Что твой бороздил лемех. «В футбол еще все играют Там, на речном берегу? Стоит ли вратарь в воротах, В которых я встать не могу?» — Да, мяч высоко взлетает. Игра горяча, как встарь. Сейчас он летит в ворота. Поймает его вратарь. «Наверно, моя невеста Не слишком счастлива там? Рыдать устала, родная, В подушку по вечерам?» — О, ей в постели нетрудно. Ложится она не рыдать. Пожалуй, она довольна. Спокойно ты можешь спать. «А друг мой себе нашел ли, Пока я тут сох и тлел, Постель хоть немного мягче, Чем я отыскать сумел?» — О да, старина, на зависть Постель себе выбрал я. И счастлива в ней невеста. Не спрашивай только, чья.

Перевод А. Кокотова

xxviii

Уэльские марши

Стены Шрусбери слегка Обняла Северн-река: Два моста через поток — Путь на запад и восток. Флаг зари придет сюда Сквозь Английские врата — Вечер кровью изойдет Там, где путь в Уэльс ведет. Там, где полегли полки Возле матушки-реки, Там, где вороны пьяны Древним праздником войны, Где Северн-река несла Вниз на Билдвоз волны зла, Где героев вечный сон, В рабство взял меня Саксон. Грохот битвы старше нас, Он рожден в недобрый час — Не утихнет голос слез Над отчизной павших грез. В сердце у меня жива Эта скорбная глава: Бьются запад и восток, Всяк по-своему жесток. Наступают там и тут, Кровь и пот рекой текут, Смертью пахнет каждый миг, Каждый воин — мой двойник. Никому не распороть Эту сросшуюся плоть, Боль и ненависть сердец: Ну когда же нам конец? Ну когда же я, забыв Отчей горечи мотив, Упокоюсь на века, Чтоб простила мать-река?

Перевод А. Белякова

xxx

Не первый я. Многим хотелось Зла больше свершить, чем смелость Позволила бы. И что ж — Вновь ночь, и бросает в дрожь. Так, верно, и их, бывало, То в холод, то в жар бросало, И в больших, чем мой, умах Желанья удерживал страх. Их тоже трясло в ознобе, В одном им еще подобен — В постель я улягусь ту же, Где нет ни жары, ни стужи. Что в душной ночи исцелит? С могильных не дует плит На лоб мой. И сводят с ума И пламя, и лед, и тьма.

Перевод А. Кокотова

xxxi

Лес на холмах обеспокоен, Вот ветра сильного порыв Подлесок складывает вдвое, Метелью листьев реку скрыв. Терзал всё тот же ветер гневный Лес, окружавший Урикон, — То древний ветер в гневе древнем, Но новый лес терзает он. Я вижу римского солдата, Взошедшего на этот холм, В нем та же кровь текла когда-то И тех же мыслей был он полн. Как ветер буйный рвется в небо, Так бунтовала гордость в нем, — О, род людской спокоен не был! И тем же я горю огнем. Пусть ветер складывает вдвое Подлесок — скоро стихнет он, Давно уж пыль мой римский воин И сгинул грозный Урикон.