Избранные
Шрифт:
— Я не говорю это, чтобы расстроить тебя или потому что чувствую что-то подобное. У меня никогда не возникало ощущение, что ты не хотела моего появления. Но… ты же знаешь меня, я смотрю на вещи с логической точки зрения. Даже если ты говоришь, что никогда о подобном не думала, где-то глубоко в душе у тебя возникали подобные чувства. Когда ты работала по две смены подряд в дайнере, или, когда покупала одежду, которую я без причины рвала. Я думаю… то же самое происходит сейчас с Беннетом. Десять лет назад он совершал ошибки. Ужасные ошибки. Но… ты ведь даже еще не выслушала его сторону тех событий. Ты не дала ему ни секунды сомнений. И
Говорить его имя вслух, будто ножом отрезать от сердца куски.
Глаза мамы засветились от гордости, она улыбнулась мне.
— За какие заслуги мне досталась такая мудрая дочь? Ты всегда восхищала меня, моя девочка. Ты будешь делать прекрасные вещи… Уже делаешь.
Я пожала плечам.
— Просто верю, что большинство людей заслуживает второй шанс.
Хотя этому меня научило не то, что Ашер сделал с моей семьей. Я поняла, что некоторые стоят того, чтобы бороться за них. Чтобы спасти. А другие оказались еще хуже, чем ты мог вообще когда-либо представить. Ашер научил меня кое-чему. Но не так, как я планировала. Он добился того, чтобы разорвать мою семью на куски, разрушить жизнь Беннета и заставить мою маму сбежать от всего этого. Но когда ты знаешь, как выглядит настоящая искренняя любовь, она сможет победить все.
Спустя три месяца мы еще больше укрепили наши отношения в семье. Беннет сел и рассказал нам правду о том, что случилось с Джейн. О том, как ошибся, как ради нее хотел закончить эти отношения, которые был не способен отпустить. Она была ему не безразлична, но в итоге ему стало противно от того, как он поступает с ее сыном и мужем. В ту ночь она в панике приехала к нему, он пытался ее остановить, но она убежала. И то, насколько это сломило Ашера… Никто не сможет восполнить эту утрату никогда.
— Как прошел твой сеанс у психолога?
Я посмотрела маме в глаза, которые искрились от уверенности.
Она была моим якорем.
— Очень хорошо, на самом деле. Мы подольше поговорили о свадьбе. И мне кажется, что уже все позади. Спасибо, милая, что подталкиваешь меня на то, чтобы быть лучшей версией себя. Ты делаешь меня лучше каждый день, ты знала об этом? Иногда мне кажется, что ты уже такая взрослая.
Было так легко разговаривать откровенно. Подталкивать ее на правильные поступки, связанные с Беннетом. Я хотела, чтобы они поженились. Хотела, чтобы моя мама была счастлива. И если приемы у психолога помогают в этом, то я была полностью за эту идею.
— Как там дела со свадьбой? Когда следующая примерка платья? — я попыталась увести нас на обсуждение чего-то более радостного.
Свадьба уже была через месяц, и вся страна была в восторге от этого.
— На следующих выходных. И, кстати, твое платье будет тоже готово, — мама похлопала в ладоши, и мне уже очень хотелось увидеть оба наряда.
Дизайнер в прямом смысле слова был ходячей легендой. И когда мы оказывались у него в студии, наша сказка действительно казалась идеальной.
Мама рассказала о еще парочке решений, которые они приняли на счет свадьбы, но мои мысли уже застряли в постоянном процессе обдумывания, анализа и переживаний. Панические атаки у меня случаются почти каждую неделю, и впервые в жизни мне не хочется идти в школу.
Кроме
Единственным плюсом во всей этой ситуации стало то, что все произошло без огласки. Никакой прессы, никаких папарацци. Представить не могу какой шторм из дерьма обрушился бы на Беннета, если бы общественность узнала о его ошибке десятилетней давности.
Стекло разбивается о стену, а я даже не морщусь. Ботинки хрустят по осколкам, он бормочет проклятия, сворачивая за угол.
— Почему до сих пор ничего не обнародовано?! Прошло три гребанных месяца, а он все еще сидит в своем чертовом тронном зале, полируя свой набалдашник своей маленькой американской шлюшкой!
Мой отец рычит, его лицо краснее, чем я когда-либо видел.
«Потому что Рэйчел и Нора Рэндольф — лучшие люди, чем ты когда-либо будешь, и даже если они опустошены, они никогда не расскажут прессе ничего личного о своей семье или Беннетте».
Он теряет самообладание, а я все глубже погружаюсь в отчаяние. С того момента, как появилась новость о том, что американские простушки, превратившиеся в принцесс, переедут в Лондон, для меня это был марафон до финиша. Я выжидал, сблизился с Норой, завоевал ее доверие, проник в ее тело, а потом раздавил их всех, как муравьев под сапогом. Вот только я не учел тех чувств, которые к ней начну испытывать. Как переплетутся мои эмоции с девушкой, которую я сделал своей миссией… Каким темным и крутым будет мое скольжение в небытие. Нора была, во всех смыслах и целях, единственным светлым пятном, которое когда-либо будет у меня в жизни. Ее смех, то, как она смотрела на меня, как будто я был таким же невинным и чистым, как и она, все то, что мы делали вместе. Все исчезло, я отнял у нас весь наш свет.
Из новостей я знал, что Нора и ее мать отправились домой, чтобы посетить американский колледж, в который ее приняли, просто еще одна вещь, ради которой меня не было рядом. Но они вернулись, сфотографировались с Беннеттом, все еще оставаясь идеальной семейной единицей, какой они были до адского ужина.
— Значит мне самому придется сообщить об этом прессе. Черт возьми, я всегда думал, что, открыв его тем, кого он любил больше всего на свете, они сделают за меня самое трудное. Но я недооценил черствость этих двух простушек.
Отец поднимает телефон, воротник рубашки помят, волосы растрепаны. Он никогда не выглядел таким отчаявшимся, и мне вдруг стало страшно.
Вскочив со стула, на котором сижу, я пытаюсь схватить его телефон.
— Нет! Ты не собираешься сливать это.
В течение трех месяцев я наблюдал, как он терял рассудок. Он не гордился мной, как я всегда себе представлял. Это не принесло ему покоя, только еще больше приблизило к грани безумия. До недавнего времени я не понимал, что нет никакого способа угодить ему, сделать его счастливым в этой жизни. Слишком большой ущерб был нанесен, и он был не из тех людей, кто отпускает это.