Избранные
Шрифт:
— С тобой все в порядке? — из дверного проема донесся тихий голос.
Моя голова резко поворачивается, и я не могу удержаться, чтобы не встать.
— Нора…
— Не вставай, — она пересекает комнату и садится на стул рядом со мной.
Я тянусь к ее руке, не в силах не коснуться ее.
— Мне так жаль, так чертовски жаль. Я не знал, что он сделает что-то подобное.
— Как сказал Беннетт, не извиняйся. Просто… спасибо, что ты был здесь.
Я посмотрел на наши соединенные руки, не в силах смотреть в ее великолепное лицо.
— Если бы он причинил тебе боль, не знаю, что бы с ним сделал. Я никогда… Нора, я скучал по тебе каждый божий день. Я был так неправ, так неправ.
Слезы
— Я пыталась забыть тебя. В течение стольких месяцев все, чего я хотела — это забыть все, что когда-либо происходило между нами.
Я чувствую, как боль и страдание волнами исходит от нее.
— Если бы я мог сделать это для тебя, я бы сделал. Если бы мог вернуться, сделать все сначала, остановить себя… Я бы так и сделал. Сделал все, что угодно. Но я не могу. Так что все, что я могу сделать, это сказать, как мне чертовски жаль, и надеяться, что ты сможешь простить меня. Потому что, Нора, все, что меня волнует — это ты. Я так долго был таким мудаком, подпитываемый ложью и манипуляциями моего отца. Был так глубоко погружен в них, что не мог ничего разглядеть.
Она кивает.
— Знаю, теперь понимаю. Ненависть, которую он извергал, Ашер, я никогда не видела никого настолько отчаянного или злого.
Я чувствую, как поднимаюсь вверх по ее рукам, нуждаясь в ее бархатной коже, чтобы успокоиться.
— Беннетт рассказал мне всю историю или, по крайней мере, то, как он ее воспринимал. Моя мать… чувствовала себя в ловушке. Она любила меня, но мой отец тогда был почти таким же, как сейчас. Она не могла больше жить с ним, но знала, что, если попытается отобрать ребенка у Фредерика, ей придется чертовски дорого заплатить. Беннетт любил ее, но знал, что она страдает. Так что он покончил с этим, но от этого стало только хуже. В доме Дэвида Фредерика моя мать потеряла единственное, что ее поддерживало, что могло сохранить ей рассудок. Мой отец контролировал все, даже ее общение со мной. Так что она слетела с катушек. Строила планы и схемы и пыталась заставить Беннетта сбежать с ней и со мной. В ту ночь, когда… она умерла, он пытался помешать ей сесть за руль. Она так сильно расцарапала ему лицо, что у него пошла кровь и, прежде чем он успел что-либо сделать, ее машина уже выехала на мост.
Мой голос срывается при мысли о том, как одиноко, должно быть, чувствовала себя моя мать. Как, должно быть, ее оскорблял мой отец.
— Я должна была позволить тебе объяснить… — В ее голосе звучит беспомощность.
— Ты мне ничего не должна. Не после того, что я сделал. Это не оправдание, но в каком-то смысле я оказался в такой же ловушке, как и моя мать. Ты видела его, каким суровым и жестоким он может быть. Это все, что я когда-либо знал. И когда один человек, которому ты доверяешь, снова и снова говорит тебе, как кто-то зол, как он должен быть уничтожен, ты веришь ему. Но Нора… когда мы были вместе, ничто из того, что я чувствовал к тебе или говорил, не было ложью. Я влюбился в тебя. Ты показала мне ту сторону отношений, о существовании которой я даже не подозревал. Знаю, что ты мне ничего не должна… ни прощения, ни взаимности, ничего такого. Но… Я все равно прошу об этом. Потому что ты мне нужна. Потому что я скучаю по тебе.
Мое сердце сжимается в груди, потребность услышать, как она прощает меня, настолько сильна, что я едва могу дышать.
— Ты причинил мне боль… такую сильную. Ашер, я никогда… То, что я делала с тобой, я никогда не делала этого раньше.
Я знаю, что она говорит не только о наших отношениях. Она была девственницей, у меня были свои подозрения, и все же я отнял это у нее.
— В мире нет такого количества извинений. Слова даже не отдают должного тому, как мне стыдно за себя.
Она кивает.
— Знаю. Я это знаю.
Я встаю на колени, буквально умоляя.
— Я не прочь выставить себя на посмешище. Чего бы это ни стоило, просто дай мне шанс. У тебя нет причин говорить «да», но еще один шанс.
Выражение ее лица в лучшем случае настороженное, но я вижу надежду, сияющую в ее глазах. Мои ладони потеют, лицо болит в том месте, где отец ударил меня.
— Давай сделаем так. Почему бы тебе не пойти на прием? Думаю, нам обоим не помешало бы немного расслабиться. Если после сегодняшнего вечера я все еще буду чувствовать себя хорошо рядом с тобой, тогда мы сможем поговорить о чем-то большем.
— Договорились, — я даже не колеблюсь, ухватившись за любой шанс искупить свою вину перед ней.
Удивительно, как немного танцев может принести пользу душе.
После того, как мы прибыли на прием по случаю свадьбы мамы и Беннетта, я мельком увидела Ашера. Радуясь, что он не преследовал меня и не пытался провести со мной всю ночь, у меня появилась минутка, чтобы отдышаться. Чтобы немного оправиться от тяжести того, что произошло в комнате священника в церкви.
За весь вечер в его руке не было ни капли выпивки, но мы встретились на танцполе. Наши тела двигались в ритме классики, которую исполняла группа из шестнадцати человек. Мы улыбались, даже смеялись над глупостью некоторых старых чудаков. Мама настояла на нетрадиционном британском приеме. Вместо сидячего ужина и напитков в отдельных мужских и женских комнатах после этого, она хотела, чтобы во время коктейльного часа ей подавали пасту в семейном стиле и мини-чизкейки. Ей хотелось танцев, веселья и никакой духоты.
Некоторые члены королевской семьи и дворяне высмеивали ее за это. Но мы не позволили ничему из этого испортить нашу ночь. Во всяком случае, мама и Беннетт смеялись больше, потому что теперь никто не мог им ничего сказать. Они поженились, и это был настоящий праздник.
В конце вечера Ашер проводил меня до машины, которая отвезла семью обратно в Кенсингтонский дворец. Мы почти не разговаривали, так как все было обговорено за несколько часов до этого. Но я позволила ему обнять меня и поцеловать в макушку. Я не чувствовала себя в безопасности в его объятиях, как раньше, но и не чувствовала себя обиженной. После того, что сделал его отец, я понимала, что его детство и травма, через которую он прошел, испортили его видение мира и моей семьи.
Вот почему я согласилась встретиться с ним сегодня.
— Привет, — я осторожно машу рукой, приближаясь к нему и разглядывая разложенное им.
— Добро пожаловать на наш пикник, — он выглядит застенчивым, смущенным.
Мы стоим и не знаем, что делать дальше. Я решаю быть большим человеком и бросаю себе вызов, наклоняясь для объятий. В основном я просто не могу устоять перед ним, когда он так близко ко мне, выглядит таким расслабленным в своих летних шортах и футболке.
Объятие теплое, но мимолетное, мы оба возвращаемся в свое личное пространство, прежде чем оно затянется слишком надолго. Его руки казались сильными, поддерживающими. Мое сердце болело от желания снова оказаться рядом с ним.