Изгнанница
Шрифт:
— Да, ты права, и ты поступила справедливо. Но постарайся теперь как-то помириться с девочками — мне очень печально, что ты с ними в ссоре.
— Я и сама хочу, но что могу поделать…
— Веди себя как ни в чем не бывало — а если кто-то заговорит с тобой, обращайся дружелюбно и не припоминай никому плохого. Скоро каникулы, за лето все забудут, все выровняется…
Забывать стали даже раньше, чем начали каникулы, потому что произошло нечто, сильно взбудоражившее и испугавшее все училище.
В тот вечер, когда случилось ужасное происшествие, была сильная, какая-то необычная гроза. Мы сидели
Дождь начался перед обедом и лил не переставая. Белые всполохи молний то и дело освещали улицу, и часть пространства становилась ярко — белой, а часть оставалась непроглядно черной, все линии потерялись в этих двух цветах, и искаженная картина площади и домов за ней казалась зловещей. То и дело гремели резкие удары грома. Тийна, которая была еще бледнее, чем обычно — или так падал свет? — вполголоса сказала:
— В такую грозу всегда происходят ужасные вещи… Непременно что-то случится, скоро увидите!
Стелла хмыкнула, но ничего не сказала. Тийна возмутилась:
— Неужели ты не веришь? А помнишь, осенью была такая же страшная гроза, и на следующий день Эггина из второго класса упала на занятиях и вывернула ногу?
Стелла вздохнула:
— Перестань говорить глупости, дождь как дождь.
— Нет, — торжественно заявила Тийна, — это необычная гроза.
Стелла пожала плечами и сказала:
— А падают люди и без грозы — и не только выворачивают ноги, так еще и ломают. И руки, кстати, тоже.
Кто-то из девочек хотел было заспорить, но тут зазвенел звонок на ужин.
Мы ели кашу — унылую и почти не сладкую размазню. И вдруг заметили, что дежурные воспитательницы озабоченно переговариваются. Потом начали перешептываться ученицы старших классов, сидящие за дальними столами. А потом это перешептывание дошло и до нашего стола. Пропала ученица пятого, старшего класса! Она делала со всеми уроки после обеда, потом пошла в библиотеку — и больше ее никто не видел. Когда этот шепот стал уже чересчур шумным, начальница училища громко велела всем замолчать, пригрозив наказать переговаривающихся. Наступила тишина, только слышался стук ложек о тарелки. Но от такой тишины отчего-то стало еще страшнее. Стараясь, чтобы это было незаметно, я оглядела девочек за нашим столом. Тийна посматривала на нас с укоризной — вот, мол, вы не верили, и что же? Стелла сосредоточенно смотрела в тарелку, но ничего не ела. Лилиана тоже не ела, а сидела, глядя то на одну, то на другую испуганными и удивленными глазами.
После ужина госпожа Тереол, дежурная, велела всем быстро умыться и сидеть в спальне или комнате для занятий, никуда не выходя. Сама же она удалилась в комнату напротив. Двери велела оставить открытыми — и в комнате для дежурных воспитательниц тоже не закрыла. Тийна и еще несколько учениц сидели за одним из столов и обсуждали происшедшее. Мы с Лил сидели напротив Стеллы, на моей кровати.
— Может быть, она убежала? — спросила Лил. По ее глазам было видно, что она очень боится и надеется, что все закончится хорошо.
— Зачем? — удивилась я. — Она же училась в последнем классе. Еще месяц — другой, и все… Если ей было тут так плохо, можно было уж немного дотерпеть.
— Да нет, не плохо, — тут Лил взволнованно наклонилась к нам, — может быть, у нее начался роман с кем-нибудь? Ведь так бывает. В прошлом году, знаете, был такой случай. Одна девушка…
Стелла сказала задумчиво:
— Нет, здесь, может быть, и не в этом дело. Я раньше дружила с Рунией. Сейчас мы поссорились, но речь не о том. Осенью она простудилась и лежала в лазарете.
— А тут есть лазарет? — спросила я.
— Да, есть, на третьем этаже, там есть такой коридорчик… Мы туда не ходим просто так. Не перебивай, пожалуйста. Так вот. С ней в палате лежала одна девочка, из старших, не помню, как ее зовут. И она рассказала, что такое в Театре случается. Кто-то пропадает.
Лил ахнула и прижала руки ко рту. Мне стало страшно.
— Говорят, раз в несколько лет, а иногда и чаще, кто-то исчезает, — продолжала Стелла. — Никто не может сказать, когда и где именно они теряются. И что происходит с теми, кто исчез, тоже непонятно.
— А что говорят учителя и воспитательницы? — спросила я.
— С ними ни в коем случае нельзя про это говорить. Они не ответят. Или даже могут наказать — за сплетни. Считается, что ничего такого не происходит.
— Но как же? — изумилась я. — Все слышали в столовой, что пропала ученица, и…
— А потом они скажут, что она заболела и побежала в лазарет, а назавтра ее забрали родители. Или что эта девушка решила бросить училище, но ничего никому не сказала, а ушла потихоньку.
— Но ее родители, ведь они придут и устроят скандал! — взволнованно зашептала Лил.
— Да, но кто об этом узнает? — пожала плечами Стелла.
— Но, может быть, все эти случаи… Может, там и правда все произошло так, как говорят? Забрали родители или что-то такое, вполне объяснимое и нестрашное? — спросила я.
— Не знаю, — честно сказала Стелла. Потом она нахмурилась и задумалась. — Но это можно узнать! Мы расспросим старших о пропавшей ученице. Потом поговорим с ее подругами. Конечно, старшие не очень-то любят говорить с нами, но я попробую… А дальше — узнаем, где она жила. И выведаем, кто из учеников живет поблизости, ну, если она живет в столице, конечно, а не в деревне какой-нибудь… И расспросим их, приходила ли она домой, и что говорят ее родители.
Госпожа Тереол пришла намного раньше положенного времени и приглушила свет в газовых рожках. Кто не успел лечь в постель, раздевался в полутьме.
Утром никто из воспитателей не говорил ни слова о пропавшей ученице. Тийна не выдержала первая, и когда нас строили парами, чтобы идти на завтрак, спросила:
— А эта пропавшая девочка, она нашлась?
Дежурной воспитательницей была сегодня госпожа Нилль. Она была невысокая, немного суетливая и рассеянная; наказывала редко, но часто не за дело. Госпожа Нилль, в общем-то, была совсем не злая, невредная, и мы ее совершенно не боялись. Правда, и не любили — она была к нам совершенно равнодушна, только старалась, чтобы мы не сделали ничего такого, за что нас следовало бы наказать (и ее, соответственно, могли бы поругать). Услышав вопрос Тийны, воспитательница ахнула, всплеснула руками.