Изгнанник. Арка 3. Том 1
Шрифт:
И среагировать я не успел. Он повалил меня животом на землю и, не успел я ничего сделать, как оказался под его весом. Мою шею сдавили его ладони.
— Вот поэтому надо тренировать тело, — прохрипел он, — потому что если ты слабый и хилый — то поступать с тобой будут вот так!
Он схватил меня за голову и ткнул мордой в землю. И ещё раз. И ещё. И с каждым разом приговаривал своё «Вот так!».
Положение спасла случайность. Барахтаясь, я только сейчас понял, что мой хвост остался свободным. В бою против таисиана это — непростительная ошибка. Сотворив ледяной шар на цепи наугад позади себя, я нашарил его хвостом и, раскрутив, снова обрушил его на многострадальный висок альбиноса. С учётом того, что меня за это время ещё пять раз мордой в землю ткнули, я не
Сотворённый молот, наверное, раза в два больше предыдущего, обрушился на Агера изо всех сил. Альбинос не успел уйти из-под удара, и молот поразил ему прямо в плечо. Тот зарычал от боли, но уже через секунду снова засмеялся. Да что с ним такое, он что, чокнутый?! Почему ему смешно от того, что его убивают?!
Впрочем, второй раз я на этот безумный финт не повёлся. Агер, похоже, задействовавший все ресурсы своего могучего организма, пробежал мимо меня, не сумев врезаться и повалить на землю повторно. При этом его не волновали ни кровоточащая рана на животе, ни плечо, прогнувшееся почти на десять сантиметров. Он совершенно не потерял в подвижности и всё так же стремился дотянуться до моего горла.
В этот момент мне стало страшно. Казалось, чем сильнее я избиваю Агера, тем больше сил ему это придаёт. Ещё дважды мне удалось сбить его с ног. Первый раз я опустил ледяной молот прямо ему на лоб, но это было бесполезно. Если уж виски рано пробить не получилось, то лоб, наверное, сделанный из железа, бесполезно было даже пытаться атаковать. Второй раз, уже начиная конкретно паниковать, я проткнул его живот ледяным копьём. И хотя кровь из брюха уже хлестала ручьём, он от этого даже дышать реже не перестал!
Меня начал одолевать инстинктивный ужас. А что если этот рано — бессмертный? И чем сильнее я его увечу, тем ближе подвожу к черте, за которой его будет просто невозможно убить? Пытаясь взять передышку, я сотворил множество острых ледышек, засыпав ими практически всё поле. И — точно так же бесполезно, Агер ступал по ними босыми ступнями, как по песку.
Понимая, что иного выбора у меня нет, я вызвал настолько много воды, насколько был в состоянии. Агер снова попытался провести свою атаку — и снова не преуспел. Вот только теперь, потеряв равновесие, подняться он уже не успел. Сотворив из воды длинный ледяной шип, я пригвоздил его левую ладонь к земле. Он попытался было рвануться, но удар молотом по груди заставил его снова упасть навзничь. Следующий удар был про ледяному шипу, который ещё глубже вошёл в искалеченную ладонь. Следом второй шип пригвоздил к земле его вторую ладонь, а через секунду молот «зафиксировал» и эту руку.
— Да сколько тебя, чёрт подери, надо убивать?! — заорал я, подскакивая к нему. Агер же просто смотрел на меня, безумно улыбаясь. Уже совершенно не соображая, я собрал всю оставшуюся воду в единый ледяной шип, намереваясь вогнать его в грудь альбиноса. И невольно остановился — этот удар точно будет смертельным, такого даже он не сможет пережить. Но больше я ни о чём подумать не успел. Ибо слишком поздно понял, что оставлять здоровенному рано свободные ноги было ошибкой. Ибо тот умудрился подобрать под себя ногу, а в следующий момент я получил такой сильный удар пяткой в брюхо, что отлетел, наверное, метров на пять назад. Попытки прийти в себя ни к чему не привели: едва я упал на землю, как послышался отвратительный хруст, а через мгновение Агер уже сжимал моё горло, одновременно придавив коленом живот. С учётом того, что я лежал на спине, мой хвост уже ничем не мог мне помочь… и воздух заканчивался слишком быстро. Я изо всех сил пытался оторвать руки Агера от своего горла, но это было бесполезно: мало того, что без магии перед могучими рано у меня не было никакого преимущества, так ещё и хлеставшая из
И в этот самый момент, за мгновение до того, как я потерял сознание, он перестал меня душить. После чего, подняв на руки, пронёс через всю комнату и, усадив около стены, аккуратно надавил на горло. И картинка перед глазами снова стала чёткой и светлой. И я, посмотрев на Агера, увидел, что он до сих пор продолжает улыбаться.
— Славный бой, Чешуйка, — с одобрением прохрипел он, — молодец, много злобы из себя выплеснул… Правильно, нечего её в себе копить, ничего хорошего из этого не выходит… Ты можешь сказать, что я лицемер, мол, сам же знать поганую ругаю последними словами — и, да, так и есть… И понимаю я, что ни мне, ни им от этого не хорошо, да только этот яд в моей душе пустил уже слишком глубокие корни.
Он откинулся и захохотал булькающим смехом. И я, почти невредимый, разве что с парой ссадин на морде и синяком на брюхе, смотрел на него, с жуткими вмятинами на висках, с кровоточащим брюхом, с окровавленными ладонями — и понимал, что боялся его. Существо, которое с таким пренебрежением относилось к своему собственному телу, просто морально подавляло. Наверное, это была высшая ступень развития своего тела: преодолеть страх перед болью и подчинить её себе, поставить на службу.
— А, надо признать, дерьмо ты из меня знатно выбил, Чешуйка, — снова прохрипел Агер, — давно, давно у меня не было такого развлечения… такой схватки, чтобы всерьёз, чтобы с высокими ставками… каким же я себя сейчас почувствовал живым, свободным, счастливым. И не надо трусить, — добавил он, по-своему истолковав испуг в моих глазах, — ничего страшного ты мне не сделал. Джул меня за три дня подлатает. А ты так вообще уже завтра сможешь снова по городу идти да воду всем раздавать.
Внезапно он повернулся ко мне и взял за грудки. Крепко, и вместе с тем — бережно.
— Прости нас, Чешуйка. Прости за эти ужасные вещи всех нас. Те, кто решили претворить этот кошмар в жизнь, давно умерли, и теперь страдают их потомки. Заслуживаем ли мы такой жизни — проклятье, конечно, заслуживаем. Но мы просим от тебя шанса. Всего лишь шанса вернуть всё в своё русло.
Он отпустил меня и осторожно ткнул в грудь.
— Хоть я сейчас и одолел тебя в бою, но ты — тоже сильный. Ты, пылая ненавистью, мечтал вогнать мне в грудь свой ледяной кол — и всё же ты этого не сделал. Значит, ты понимаешь, какие нам пришлось пережить страдания. А ведь самые важные дела в жизни… они ведь совершаются не ради чего-то, а вопреки чему-то. Дай нам шанс, Чешуйка… мы ведь многого не просим… всего лишь шанс.
И в этот момент сознание меня оставило. Слишком уж опустошительным оказался этот бой.
Точек респауна — так мне хотелось называть места, где я прихожу в себя — у меня в последнее время было всего две: своя комната и лаборатория Джула. В этот раз разнообразия ради я пришёл в себя в своей комнате. К счастью, в этот раз здесь никого не было. Я скосил глаза на кресло — пустовало и оно. Что ж, значит, у меня есть время подумать о том, что я узнал, и что случилось потом.
Произошедшее с Агером, разумеется, подняло мою степень к нему уважения до небывалого уровня. Да, конечно, он был гвардейцем главы города, следовательно, он был лучшим из лучших, и наверняка ему приходилось испытывать на своей шкуре трудности куда серьёзнее. И всё же подобный самоконтроль вызывал только восхищение. Я, едва узнав, что таисианы были не такие благочестивые, какими я их себе рисовал, тут же расклеился как последний нытик и принялся жевать сопли. Когда я думал, что мне придётся умирать — то в последний момент, как трус, опустил лапки и перестал бороться, невзирая на то, что победа была буквально в шаге. Каким же по сравнению с этим был Агер? К своей цели он будет идти до тех пор, пока есть хотя бы капля сил. А если к нему придёт смерть — как он поступит? Явно не сдастся и не раскиснет, наоборот, ещё даст ей поджопника и спросит, почему она так поздно пришла.