Измена. Мой непрощённый
Шрифт:
— Понюхай, — суёт мне бутылку.
Пахнет действительно, вкусно. Черносливом, древесной корой и расплавленным мёдом. Я соблазняюсь на чайную ложечку. И та отправляется в кофе. Мишка себе наливает. И восторженно нюхает, прежде, чем выпить. Затем, пригубив, издаёт долгий стон:
— Мммм, Настюха! Ты прелесть.
— Я знаю, — киваю игриво, цежу свой напиток. Кофе чуть отдаёт коньяком. И это безумно приятно!
Мы говорим обо всём. О погоде, о ценах на хлеб. Мишка сетует, что пациентов прибавилось, а зарплата, увы, не растёт. Делится
Но я сомневаюсь, что причина именно в этом. Просто в больнице, где постоянный поток медсестёр, у Мишки есть выбор. А там, в отдалении, он вынужден будет «уйти на покой». Хоть и не в плане врачебном, но в плане мужском. Что не менее важно!
Я говорю о себе и о детях. Делюсь с ним «значительной датой». Он пьёт за меня, за здоровье, за личную жизнь!
— Как с личной-то жизнью? — щурится Мишка.
Вздыхаю:
— Путём.
— Такая баба, как ты, Кучинская, одна не останется, — после которой по счёту стопочки, Мишка уже раскраснелся, расслабился, и расстегнул белоснежный халат, — А то гляди, если что, я всегда к твоим услугам.
Его тон и коварный прищур забавляют. Я прыскаю со смеху! Мишка в обиде сопит:
— А что? Я не мужик, что ли?
— О, ты мужик с большой буквы! — берусь утешать, — Просто ты же… Балык! А я Настя Кучинская. И мне не забыть твои школьные выходки.
Мы снова «ныряем» в весёлые школьные годы. И в те времена, когда Мишка расстёгивал девочкам лифчики. В этом деле он был виртуоз! И умудрялся проделать подобное так ловко и быстро, что ни разу не был пойман за руку. Девочек в классе было больше, чем мальчиков. И он на спор разделался с каждой застёжкой. Вот только мою не успел расстегнуть! Бюстгальтеры я не любила. И носила удобные топы. Грудь была маленькой долгое время. И прятать в бельё было нечего.
— Ну, а как самочувствие? — возвращается Мишка к первичной задаче.
Я пожимаю плечами:
— Ничё! Но они, — кошусь на свои полукружия, — Какие-то твёрдые стали.
Доктор задумчиво хмурится:
— Обе?
— Ну, да, — отвечаю, — Одна чуть больше.
— Левая? — пытается он угадать. Ведь левая грудь у него на особом контроле. Внутри неё дремлет «вулкан». Возможно, он так и останется спящим. Но, кто его знает, как тело себя поведёт.
Я киваю, припомнив, как и сама недавно проводила осмотр обеих грудей. Если раньше они мне казались упругими, но эластичными. То теперь их структура слегка изменилась. Я решила поставить в известность врача.
Он открывает мою медицинскую карту:
— Как давно были месячные?
Я привыкла к подобным вопросам и уже отвечаю спокойно:
— Должны быть в начале июня.
Мишка вздыхает, глядит с укоризной:
— Настя, ведь я говорил, на приём к маммологу ходят с пятого по десятый день цикла.
— Я знаю, — бросаю смущённо, — Просто я соскучилась!
Мишка краснеет, смеётся в усы. И приглашает меня «в процедурную».
— Ну, что там? — интересуюсь с волнением в голосе.
— Там всё нормально, — заверяет меня Балыков.
Он садится за стол и берётся писать. Что он пишет, не знаю. Но решаюсь спросить:
— Может быть, это из-за таблеток? Противозачаточных?
Он хмурится:
— Вряд ли. От них наоборот должна бы структура улучшиться.
— А что у меня со… структурой? — бросаю испуганно.
— Говорю же тебе, всё нормально! — отзывается врач. Он сейчас не Балык, а Балыков Михаил Дмитриевич. И я доверяю ему всю себя.
— Так, Кучинская, значит, смотри, — спустя пару минут писанины, он вручает бумажки одну за другой, и объясняет по ходу, — Это на кровь. Это на вену, на палец. Всё натощак. Поняла?
— Это…, - берёт он другую бумажку, где размашистым почерком выведен номер и дата, — Сдашь анализ мочи. С утра, натощак, ёмкость купишь в аптеке.
— Мочи? — повторяю растерянно, — Может ещё и кал сдать?
— Можно и кал, — отзывается Мишка. И пишет в бумажке какую-то муть.
— Ты серьёзно? — смотрю на него в изумлении, — Зачем это всё?
Балык, навалившись на стол, произносит короткое:
— Делай, что говорят.
Но меня такой ответ не устраивает. Ведь в прошлый раз, когда пришли результаты анализов, он отправил меня на биопсию. Неужели… опять?
— Миш, скажи мне правду! Со мной что-то не так?
Он вздыхает, качнув головой:
— Конечно, не так! Ты — невротик, Кучинская. Не нужно делать из мухи слона! Это просто анализы. Плановый спектр.
Я собираю бумажки:
— Ты бы честно сказал мне, если что-то не так?
Мишка хмыкает:
— Я когда тебе врал?
Я сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться:
— Не помню такого.
— Вот! — отвечает, подняв указательный палец.
Я собираюсь. Пора. Но в душе неспокойно. Мишка, заметив моё состояние, сменяет свой докторский статус на дружеский. И, приобняв, провожает до двери:
— Настён, ты обдумай моё предложение.
— Какое? — бросаю растерянно. Единственное, что меня беспокоит сейчас, это здоровье груди.
— Ну, — не решается Мишка, — Вдруг, если что, то я в целом готов стать твоим кавалером.
Поняв, я смеюсь. Утыкаюсь лбом в его съехавший бейджик.
— Миш, ты серьёзно? Ты и я? Ты можешь представить такое? — говорю, глядя в лицо однокласснику.
Он обиженно хмыкает:
— Тысячу раз представлял.
Я, оскорбившись притворно, пихаю в плечо:
— Ах ты, старый развратник!
— Чего это я старый? — злится Балык, — Всего на год старше тебя, между прочим.
«Действительно», — думаю я. Мне теперь старыми кажутся все, кто старше Вити.
— Я думаю, тебе и без меня не скучно, — отвечаю, набросив на плечи свой плащ.