Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
Осталось одно – закрыть глаза и броситься в объятья тигров.
Боевой клич Четты при виде обидчика перепугал не только зверьё и гладиаторов, но и зрители присмирели. Моя было вспыхнувшая мысль, что Четту тигры съедят вместе со мной, пропала. Кто его такого съест?
Потом Четта увидел тигров и опешил, а я, подстегнутый его растерянностью… стыдно сказать… воспользовался моментом. Нет мне прощения! И мысль-то опять какая вернулась, мол, пусть им тут тигры закусят, а я от греха подальше. Никто и не узнает ничего…
Мое падение продолжалось....
Тёмный коридор, казалось, тянулся в бесконечность. Мои неуверенные шаги чётко отдавались впереди и сзади, производя сумятицу звуков. А рядом, я чувствовал, кто-то был, затаившийся – его выдавали свистящее дыхание и страх.
Чувствовать меня тоже научали в институте времени.
Я не ошибся. Из темноты выступила фигура невысокого, мне под подбородок, человека.
– Защищайся, собака! – крикнул он по-испански грубым срывающимся голосом.
– Синьор ошибается, – успел я ввернуть, прежде чем отточенный клинок коснулся моей груди.
– Каналья! – прохрипел нападавший. – Это не дон Лоренсо… Тысяча чертей, синьор, что вы здесь делаете?
– Э-э… – сказал я невразумительно, не зная, что ответить, и это не понравилось незнакомцу.
– Так это… он… тебя… подослал!.. Убийца!.. Он!?.
– Э-э… – почти простонал я.
«Ну что же это такое? – думал я. – Что за денек?» Не прошло и десяти минут независимого времени, а я уже в третий раз стою на грани жизни и смерти. «Ты трус и идиот! – говорил я себе. – Упади на его шпагу, и делу конец». А сам тем временем на выпад незнакомца показушно ответил таким каскадом приёмов дротиком, который поднял на арене цирка в Риме, что противник мой позорно и весьма ретиво покинул поле схватки.
«Хе-хе! – успех взбодрил меня, – живём!» Это давало мне возможность, как мне казалось, передохнуть, но болезненный укол в спину не позволил расслабиться. Я резко обернулся и в полумраке различил новое действующее лицо – разъяренного человека, готового к нападению.
– Каналья! – почти радостно прокаркал он. – Так ты подослан доном Спердом?.. Ха-ха!.. Так я проткну твою гнусную глотку!..
Однако, нравы у них тут. Честно говоря, я вконец растерялся от его наглости. Что им всем от меня надо? Дадут они мне спокойно дотянуть последние двое суток командировки или нет?
– Пошёл вон! – сорвался я и сгоряча стукнул противника дона Лоренсо по голове дротиком. Он без звука, как мешок набитый ватой, ткнулся мне в ноги.
Что я опять наделал! Вдруг умрёт?.. Что со мной сегодня?
Бросившись на колени перед противником дона Сперда. я после некоторых усилий привёл его в чувства. Так он, нахал, иначе его и не назовёшь, едва очухавшись, изловчился приставить к моей шее холодное остриё шпаги.
– Умри, собака! – сказал он через чур серьезно и уже совсем было намерился исполнить задуманное, но сверху на нас обоих набросились какие-то люди. Стали нас хватать и связывать,
«Ну, уж, дудки!» – решил я и, разбросав нападавших, кинулся наутёк вдоль длинного, неизвестного для меня назначения, кошмарного как сон, коридора.
Позади меня затопали, заорали непотребные слова. И всё же, оторвавшись от преследователей, мне удалось забиться в какую-то тёмную затхлую нишу, отдышаться, успокоиться, погоревать над невезением, поймать призрачную, пронзающую время, шай-волну и оставить всех донов с носом…
У самого моего уха лопнул гулкий выстрел, море света обрушило на меня сверху; на мгновение я оглох и ослеп, а вокруг меня шла какая-то суматошная возня. Кто-то кого-то бил, кто-то отбивался и вопил. Возможно, я быстро пришел бы в себя и сориентировался, но меня вначале легонько, а потом сильно и больно двинули в бок, а во мне ещё не прошёл воинственный пыл от предыдущих событий, так что я отреагировал взмахом дротика и тут же осознал, что нахожусь, наверное, на съёмочной площадке древней киностудии. Жарко светили юпитеры, надрывался режиссёр, а вокруг шла живописная свалка, необходимая, может быть, по сценарию одного из бесчисленный вестернов давно минувших лет.
Итак, я сослепу кого-то ударял, и, как это у меня сегодня получалось, напал не на того, на кого следовало бы. Передо мной горой повис великан великанов с массой не менее двухсот килограммом. Конечно, обидевшись на мой непредусмотренный удар дротиком, он успел опередить меня и так поддел мне, что я как заправский акробат крутанул сальто назад с зайчиками в глазах от прожекторов и удара и улетел к подножию угрожающей величины груды бутафорских изделия: колонн, деревьев, скульптур, стен. И все это дружно рухнуло вниз, на меня. Я, прежде чем был погребён подо всем этим хламом, ещё услышал верещание режиссера:
– Джон, прекрасно!..
Глухо и пыльно. Я чихнул, зашёлся от боли в скуле, осмыслил произошедшее. Если бы не будущий синяк под глазом и не ноги, придавленные ниже колен, кстати, не очень сильно, можно было бы считать, что похоронен я был вполне прилично – нигде больше не давило, я даже мог двигать руками и ощупать пространство образовавшейся надо мной полости я оплывающий прямо под рукой глаз. Правда, было темно как в негритянской бане, зато мне было здесь лучше, чем прежде – лежи себе и отдыхай. Никто не нападает, никто не рычит, Четту, слава богам, поди уже съели тигры, и концы в воду. Мысли умиротворяли душу. Покой, тишина, нега.
Спустя довольно долгое время там, за ворохом бутафории, решим всё-таки меня откопать и ретиво взялись за дело. Когда до меня пробились извне первые звуки, я услышал для себя неприятный истерический крик режиссёра:
– Кто сюда впустил этого бродягу?..
В ответ донеслось густо и уверенно:
– Сейчас я его проучу, шеф!.. Забудет сюда дорогу!..
«Кто бы учил!» – неприязненно подумал я.
– Вот его нога! – завопил кто-то другой, и меня бесцеремонно дернула за ногу и сняли башмак из цельного куска кожи буйвола – плод моей фантазия в командировке. Не в штиблетах же появляться у дикарей… Я непроизвольно подвигал пальцами ног, обрадовав невидимых зрителей.
– Жив?! – отметили они.
Лежать было хорошо, но коль скоро до меня докопались и обещали проучить, то пора было и честь знать. Тем более что я неплохо подготовился и теперь мог спокойно уйти на следующую ступень, в прошлое, так как уже очень близко подошел к своему времени, не без удовольствия представляя вытянутые физиономии| тех, кто, разбросав кинобутафорию, не найдут ничего. Только башмак непонятного фасона долго будет напоминать им о случившемся.
Готовился я это, готовился, значит, к переходу, и вот перешёл…