Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
А я отшатнулся от него и бессильно закрыл заслезившиеся глаза, потому что под ногами не почувствовал опоры.
Мгновения растянулись до бесконечности, вырвав из моей груди крик отчаяния.
Я умирал в четвёртый раз…
АЛЁШКИНЫ ФАНТАЗИИ
Алёшка писал фантастический рассказ.
Он сидел прямо на полу посередине комнаты на коленях за старой пишущей машинкой и, напряжённо согнувшись и долго примериваясь к каждой букве, отрывисто стучал по клавишам одним пальцем.
Вокруг, на полу же, в живописном беспорядке лежали словари, учебники для пятого класса, цветная карта Луны, рисунки с кряжистыми звездолётами, карандаши и ручки, надкушенный бутерброд с маслом и ещё дюжина различных книжек.
Иногда Алёшка замирал, приоткрыв от неуверенности рот, и тогда его рука повисала в воздухе и раскачивалась в немом танце, следуя Алёшкиным мысленным видениям: в его голове стремительно проносились странные картины, какие-то неясные тени маячили на фоне причудливых зарослей невиданных растений, мелькали образы, обрывки каких-то действий и диалогов…
Герои фантастического рассказа, а их был целый класс – мальчики и девочки – из далёкого будущего, по ходу действия как раз стояли в молчаливом восхищении под лавиной ярких красок, многоголосого хора мелодичных звуков и ласковыми лучами местного солнца. Неведомое окружало их, то неведомое, которое страстно мечтал каждый из героев в свои неполные двенадцать лет.
Такая мечта будоражила и Алёшку…
Рядом с детьми, грузно осев на амортизаторах причальных тумб, тёмно-серебристой громадой остывал звездолёт. Его посадка произошла не по программе. Переходя из светового в другой режим полёта, в системе управления случился сбой и она, заметив планету Земного типа, решила на неё опуститься и дождаться помощи. Оказалось, что планета по всем параметрам благоприятна для жизни людей.
Планеты, на которых могли жить люди, воспринимались Алёшкой как не требующие доказательства их существования, тем более что он был знаком с книгами, где о таких планетах писали умные люди…
Где-то за тысячами световыми годами остались папы и мамы, воспитатели – ребята возвращались одни с планеты Флалила, где отдыхали на летних каникулах. Самостоятельность ребят неоднократно подчёркивалось в Алёшкином рассказе. Это давало ему возможность проводить свою точку зрения на действия и мальчишек, и девчонок.
Земля, конечно, уже знала о произошедшей аварии. И уже, о чём в рассказе упоминалось вскользь, чтобы не снижать напряжённости сюжета, на выручку детей мчались звёздные корабли.
А пока целый класс маленьких землян находился один на один со всей планетой.
Алёшка завидовал своим героям.
Время «космических бродяг» и первооткрывателей планет, к величайшему сожалению, ещё не наступило, и Алёшке было тесно на Земле, особенно тогда, когда он об этом думал, читал книги или, как это было сегодня, писал фантастический рассказ.
И, бросив своих сверстников на произвол нового неизвестного мира, он с удовольствием бы очутился среди них. Но единственное, что он мог сделать, так только приберечь для себя в рассказе местечко в образе одного из мальчиков. Естественно, об этом мальчике он упоминал чаще, чем об остальных ребятах.
Самой насыщенной и тяжёлой частью для чтения в рассказе оказалось начало, так как Алёшка постарался напустить страху на читателя, но не на ребят. А звездолёт, по рассказу, во время сбоя дрожал и трещал, вспыхивали и гасли огни, завывала сирена, мельтешили всевозможные роботы, врываясь в общую суматоху. Во всяком случае, когда он всё это представлял в мыслях о творящейся сумятице на звездолёте, терпящем бедствие, ему самому становилось страшно и неуютно в комнате, где таились покой и тишина.
Правда, основной его читатель – младший брат Вовка – не из робкого десятка, и мог не понять, чего, собственно, надо бояться? Поэтому Алёшка решил объяснить ему потом устно что к чему: где можно пугаться, а где нет…
Мальчики и девочки, несмотря на такие страхи, держались хорошо, находя порой место для шуток и бодрых восклицаний. А тут ещё общий любимец клаусин – зверёк с планеты Флалила – всё это время изображал из себя котёнком, маленьким, пушистеньким и удивительно забавным; он громко мурлыкал или бегал с поднятым от восторга хвостом.
Идея рассказа, задуманная Алёшкой, была им проработана до эпизода выхода ребят из звездолёта. Теперь наступил период сочинять продолжение.
Он отстукал, было, на машинке довольно большой абзац авторской (Алёшкиной) мысли о беспредельности Вселенной. Сам Алёшка в звёздные ночи готов был до рассвета всматриваться в удивительный вечно для него новый ковёр неба и с замиранием сердца ощущать холодок бесконечности – она его поражала, манила, но не вмещалась в сознании, как он ни пытался это сделать. Всегда, и он это чувствовал, оставались вне его необъятные и необозримые пространства. И он писал сегодня в своём рассказе, что Вселенная не имеет границ, и при этом, наверное, впервые в жизни подумал о трудности или вообще невозможности выразить словами свои чувства, переживания и представления.
Но абзац авторской мысли, в конце концов, не получился, и Алёшка остановился на утверждении: бесконечная Вселенная не заметила драмы, случившейся с детьми, она осталась равнодушной к ним.
Буквы алфавита разбрелись по клавишам с непонятной беспечностью, оттого поиск нужных букв утомлял больше, чем полёт фантазии. Пока печаталось одно слово, десятки образов, событий и идей проносились в нетерпеливой Алёшкиной голове. Ему стоило большого труда не отвлекаться, а вести целенаправленный и заинтересованный рассказ о делах не будничных, а фантастических.
В фантастике Алёшке пока всё ясно, понятно и интересно: звездолёты, вездеходы, роботы, животные всякие необычные, автоматизация полная. Что там ещё?.. А вот будни, окружающая реальная жизнь – много хуже и сложнее. Надо делать уроки, мыть посуду и заниматься английским языком…
«…– Вот из ит? – спросила по-английски красивая девочка Нема стройного мальчика Болла (Алёшку!) и показала рукой в сторону дерева с ярко-красными листьями.
Под деревом что-то шевелилось. Это что-то было тяжёлым, неуклюжим и сопело. Болл пренебрежительно махнул рукой и уверенно ответил Неме: