Изобретение зла
Шрифт:
Нас было трое. За остальными пришли родители и теперь мудро кормили их на первом этаже обязательными зимними витаминами и теплыми кашами в тарелочках.
Черный ловил рыбок сачком. Рыбки ловились охотно, по глупости. Черный клал их рыбок на стол, любовался их мелким ожирелым трепыханием, потом давил их пальцами и бросал на пол. Ему не нужна была компания; он умел развлекаться сам.
Синяя наживала пальцем клавишу. Я рассматривал ножку пианино, похожую на перевернутую вазочку. Синяя взяла три ноты подряд, сбилась, сыграла снова и проковыляла по клавишам дальше. Потом она обернулась, оценивая
– Что с тобой? Ты замерз?
На мне была цветастая розовая рубашка без рукавов, цветы были цвета пережаренного печенья.
– Нет.
– Не ври, у тебя гусиная кожа.
– Ну и что, сейчас пройдет.
Частые пупырышки на моей коже исчезли, продержавшись несколько секунд.
– Это от чего?
– удивилась Синяя.
– От твоей музыки.
– Это не моя музыка, а Шопена.
– А я думал, что это "В лесу родилась елочка".
– Сам ты елочка.
Она сыграла то же самое ещё раз, но теперь увереннее. От старания она прикусила язык.
– Ой! Что, я так плохо играю?
– У меня всегда гусиная кожа, когда я слышу музыку, - ответил я.
– Ага, - согласилась Синяя, - я знаю. Ты не такой, как все. Я так хорошо играю, что у тебя даже мурашки бегают. Тогда я буду дальше играть.
Но дальше играть она не умела. Она стала повторять (каждый раз с другим выражением лица), притворяясь, что играет что-то новое. И каждый раз, когда звуки сливались в подобие мелодии, я чувствовал, как поднимаются невидимые волоски на моей коже. Наконец, Синяя аккуратно закрыла крышку. Черный уже переловил глупых рыбок и ушел куда-то, перевернув по дороге стул. Умные рыбки плавали у дна и не ловились.
67
Черный спустился вниз, на первый этаж. По дороге он зашел в белую пустую комнату и взял из шкафа подносик. На подносике лежали инструменты один страшнее другого. Вот этим разрезают людей. Черный взял два скальпеля и вышел.
Он не удивился, что белая комната была оставлена открытой: вторая синяя вспышка означала второй уровень, а второй уровень означал приказание убивать.
На первом этаже родители уже расходились по домам. Черный мрачно позавидовал этим взрослым - вот, они уйдут и никакая стена их не остановит. А ты оставайся здесь. Хотя, на втором уровне жить не так уж и плохо; игра приобретает больший интерес и почти не страшно. Его уже начинал пробирать азарт схватки.
В раздевалке Красный и Коричневый собирались драться. Собирались по очень смешной причине - Красный сказал, что его мама красивее. Мама Красного была похожа на сороку: все её лицо вытягивалось к носу, как будто она пыталась достать носом что-нибудь очень важное. А за носом уже ползли вперед губы, глаза, брови и все прочее. Подбородок и лоб оставались сзади. На голове у этой женщины было что-то вроде птичьего гнезда. Ее голос тоже напоминал птичий крик. Эта женщина ходила в мелко вывязанном зеленом свитере, который глубоко открывал грудь. Но загорелой груди было множество темных пятнышек. Почему грудь была загорелой среди зимы, Черный не знал. Еще у этой красавицы были короткие руки и она имела привычку размахивать ими при разговоре. Размахивая, она не сгибала руки в локтях.
Впрочем,
Красный, конечно, был значительно сильнее. Но он был трусом - Черный видел труса сразу. Сильный трус совсем не страшен, особенно, когда у тебя скальпель в кармане. Коричневый был на голову ниже Красного и вдвое слабеее - не физически слабее, он просто не умел правильно драться. Но Коричневый мог войти в раж и поэтому тоже был опасен. Он как бульдог - говорят, что есть такие бульдоги, которые не разжимают челюстей, даже если их застрелить. Если бы была возможность выбирать, Черный бы предпочел вначале убрать Коричневого. А ещё лучше - двух сразу. Но - как получится. Для начала хотя бы одного.
Коричневый налетел на Красного и получил такой удар в нос, что упал и поехал по скользкому полу. Красный стоял в боевой стойке.
Никакой бокс не поможет, если ты трус. Коричневый поднялся и снова бросился в атаку. Еще один удар - и его лицо почти превратилось в кусок мяса. Но через минуту он приподнялся снова.
– Мальчики, - сказал Черный, - так драться не честно. Нужен секундант.
– Пошел отсюда!
– сказал Красный.
Ух, как он обнаглел. Ничего, скоро присмиреет.
– Я говорю, - продолжал Черный, - что ты конечно его побьешь, но это будет не по правилам. Это не засчитывается, если нет секунданта. Никто не поверит, что ты победил.
Коричневый уже поднялся и приготовился нападать снова.
– Ну и что?
– заинтересовался Красный.
– А то, что нужно пойти в спокойное место, выбрать секунданта, например меня, и лупить друг друга сколько хочешь, хоть до смерти. Вот это будет по правилам.
– Тебя?
– спросил Красный.
Он все ещё стоял в боевой стойке.
– Меня и место я знаю.
– Далеко?
– Тут, в подвале.
– Пошли?
– спросил Красный.
– Пошли, - ответил Коричневый.
Показалось, - подумал Черный, - нос ему не свернули. Пока не свернули.
Просто у него такое лицо.
Черный вначале шел впереди, потом Красный его обогнал. В подвале было темно. Черный включил яркий свет и запер дверь изнутри. За себя он не боялся.
В углу подвала были кучей свалены старые слулья. Коричневый выбрал из груды тяжелую деревянную ножку в полметра длинной и пригововился нападать.
– Эй, я так не согласен!
– возмутился Красный.
Коричневый медленно подходил. Ножка была хороша, но такой не убьешь. Это не входило в планы.
– Так несправедливо, - сказал Черный, - так я победу не защитаю!
– Он победу не защитает!
– откликнулся Красный.
Вот теперь он уже испугался. Коричневый остановился.
– Ну и что?
– сказал он.
– Если ты побьешь его палкой, то твоя мама не самая красивая, так не считается. Так не честно.
– Ладно, - Коричневый отбросил палку.