Изотопы для Алтунина
Шрифт:
Завтра Алтунин попрощается с бригадой гидропресса, ставшей для него родной за эти месяцы. И породнила его с этими ребятами не только победа в изнуряющей ковке опытных валов. Главное — в другом: он вжился в каждого из них, понял каждого и действительно, как сказал Самарин, спаял отличный рабочий коллектив.
«Щадящие условия...» Он усмехнулся. Алтунину они никогда не требовались — вот в чем дело.
Домой он вернулся разбитым и прилег на кушетку. Зазвонил телефон. Ему редко звонили. Сразу же узнал голос Карзанова:
— Нам разрешили вести исследования.
Разрешили-таки!.. Изотопы войдут в экспериментальный цех. Но особой радости Алтунин почему-то не испытал.
Утром, еще до начала.смены, его опять вызвал начальник цеха. Теперь Самарин был явно сердит.
— Объясни, Алтунин, что это еще за демонстрация? В чем дело?
— Да вроде я никаких демонстраций не устраивал, Юрий Михайлович.
Самарин надул щеки, привычно подбоченился.
— Прихожу утром на работу, а возле дверей у меня вся бригада гидропресса.
Алтунин насторожился.
— Чего это они с утра пораньше?
— Будто не знаешь?
— Как говорят мартеновцы, клянусь бородой Мокроусова, ничего не знаю.
Начальник цеха смягчился.
— Я-то поверил, что ты их перевоспитал, а они как были разболтанными, так и остались. Носиков от имени всех мне чуть ли не ультиматум предъявил: не хотим Скатерщикова — груб он, невоспитан, себялюб и так далее; оставьте на гидропрессе Алтунина, мы с ним сработались. А Скатерщикова, спрашиваю, куда? Скатерщиков, говорят, пусть идет на молот.
Сергей спрятал улыбку в уголках губ.
— И как же вы решили, Юрий Михайлович?
— А что тут решать? Скатерщиков вернулся на свое законное место. Я тебе советовал бы приструнить их.
— Ну, это уж пусть делает Скатерщиков. Я на них не в обиде. Они хорошие ребята.
— Вижу-вижу, и тебя сумели обработать...
Прощаться с бригадой гидропресса Сергей не пошел. Зачем прощаться? Вот вам, Карзанов, готовая рабочая группа для ваших исследований. Еще перетянуть бы сюда Киру...
В обеденный перерыв он отправился к ней в административный корпус. Постоял перед заветной дверью, обитой черной клеенкой, — пытался успокоить себя, подыскивал слова для начала разговора. Начать нужно так, будто ничего не случилось. Хорошо это получается у Карзанова! Даже поссорившись с человеком, Андрей Дмитриевич умеет оставаться внешне невозмутимым. Трудно понять, к кому он относится хорошо, к кому плохо. У него вроде бы ровное отношение ко всем, хотя это и не так.
Почему все же у тебя, Алтунин, чувство вины перед Кирой? Что же делать, если логика событий оказывается часто сильнее наших желаний? Когда еще в школе учитель задавал риторический вопрос: «Что сильнее всего на свете? — и сам отвечал на него: «Истина!» — тебе казалось это просто игрой в слова. Ты не понимал еще, почему так сильна истина, почему невозможно было в течение многих веков ни задушить ее, ни сжечь на костре. Но теперь-то ты понимаешь это? И не твоя, Алтунин, вина в том, что первооткрывателем какой-то истины оказался Карзанов, а не Петя Скатерщиков. Истина Карзанова победила. Электросигнализатор
С виноватой улыбкой на лице Сергей открыл дверь. Кира была одна у чертежной доски. Возможно, не стоило отрывать ее от дела. Еще не поздно было повернуться и тихо выйти. Но он не ушел. Молча стоял у порога и смотрел на нее.
Какой у нее серьезный, сосредоточенный вид!
Кира не обернулась, даже когда Алтунин позвал ее. Лишь закончив что-то там в своем чертеже, она взглянула на него, продолжая молчать. И тогда он сделал несколько шагов к ней.
— Выслушай меня, Кира! Я по делу...
Сильно и порывисто колотилось сердце. Потоки солнечного света, вливавшиеся в окно, слепили его, и он не мог разглядеть выражения ее лица. Подошел вплотную. Она не сдвинулась с места. Наконец-то он увидел ее глаза. В них было изумление: какие могут быть у него с ней общие дела?..
— Мне поручено официально пригласить тебя в рабочую группу, — сказал Алтунин. — С Петром я еще буду говорить. Сейчас важно, чтобы ты вошла в эту группу...
Она потерла пальцами виски.
— Дай сообразить. Какая группа?.. Садись, пожалуйста.
Сергей продолжал стоять, не зная, куда деть свои большие красные руки.
— Исследовательская рабочая группа по конструированию и испытанию радиоизотопного прибора, — пояснил он.
— Ах, вон что!
Глаза ее потемнели, голос стал сухим.
— Разрешили официально создать такую группу, — продолжал он, разглядывая загорелую шею Киры, ее светлые волосы и чувствуя, как нежность захлестывает его.
Нервно прошелся по комнате. Резким движением едва не свалил чертежную доску.
— Ты должна быть с нами! — почти выкрикнул он, теряя самообладание.
И увидел отчужденное лицо.
— Какое мне до всего этого дело? — тусклым голосом сказала Кира, — На днях я уезжаю в Москву сдавать экзамены. Ты со своим Карзановым управишься и без меня. Желаю удачи...
Он ушел обескураженный.
Снова Алтунин проверял, подтянуты ли направляющие, забиты ли клинья крепления бойков, хорошо ли подогрет шток.
— Открыть вентиль пара!
— Продуть пароподводящую систему!
— Удалить из цилиндра воду...
И опять при каждом ударе молота содрогались стены и пол. На гидропрессе Алтунин уже успел отвыкнуть от этой дьявольской тряски. Молот казался теперь Сергею каким-то анахронизмом: коэффициент полезного действия всего два процента, тогда как на прессах превышает семьдесят. А качество ковки? На прессах деформация металла охватывает весь объем заготовки, на молотах же она носит поверхностный характер. Санитарно-гигиенические условия труда вовсе не поддаются сравнению — на молоте они, пожалуй, в сто раз хуже, чем на гидропрессе! Под тобой земля дрожит, хлопьями летит во все стороны окалина, слух и зрение быстро утомляются даже у привычного кузнеца.