Изверги-кровососы
Шрифт:
Ривера вернулся к рапорту.
— Похоже, этот парень все равно бы через месяц сыграл в ящик: «десятисантиметровая опухоль в печени». Злокачественный грейпфрут, не меньше.
Кавуто переместил сигару в другой угол рта.
— Старушенция у мотеля на Ван-Несс тоже была не жилец. Застойная сердечная недостаточность. Для шунтирования слишком слабый организм. Трескала нитроглицерин, как «М-и-М».
— Убийца-эвтанатор, — сказал Ривера.
— Так мы предполагаем, что парень тот же?
— Как скажешь, Ник.
— Два убийства одним способом и без всякого мотива. Мне даже на слух уже не нравится. — Кавуто потер виски, словно выдаивая беспокойство из слезных проток. — Ты же был в Сан-Хуниперо, когда работал Ночной Охотник. [25] Тогда же отлить невозможно было отойти, чтоб не споткнуться о журналиста. Мое мнение — надо перекрывать кран. Для газет всех жертв ограбили. Связи нет.
Ривера кивнул.
— Мне надо покурить. Пошли поговорим с теми ребятками, на кого в прачечной напали пару недель назад. Может, хоть там связь найдется.
25
Имеется в виду либо так и не найденный серийный убийца и насильник, действовавший в Южной Калифорнии в 1979–1986 гг., чьими жертвами стало 10 человек («Первоначальный ночной охотник»), либо Рикардо Рамирес (р. 1960), действовавший с 1984 г. и прозванный прессой так же. Его жертвами стали свыше 14 человек; арестован в 1985-м, приговорен к смертной казни в 1989-м. До сих пор ожидает исполнения приговора в тюрьме Сан-Квентин.
Кавуто вытолкнул себя со стула и сгреб со стола шляпу.
— Кто предложил запретить курение в участке, тому по шее бы револьвером накостылять.
— Разве не Президент указ подписал?
— Тем более. Слабак.
Томми лежал и пялился в потолок, пытаясь отдышаться, а также извлечь левую ногу из безнадежно перепутавшихся простыней. Джоди пальцем рисовала крестики-нолики на его потной груди.
— Ты же больше не потеешь, правда? — спросил он.
— Похоже, нет.
— И даже не запыхалась. Я что-то не так делаю?
— Нет, все было здорово. У меня дыханье перехватывает, только если я… когда я…
— Кусаешь меня.
— Ну.
— А ты…
— Да.
— Уверена?
— А ты?
— Нет, я сымитировал, — ухмыльнулся Томми.
— Правда? — Джоди посмотрела на мокрое пятно (на ее стороне, конечно).
— А чего ради, по-твоему, я так запыхался? Не так-то просто симулировать семяизвержение.
— Я, к примеру, купилась.
— Вот видишь.
Томми дотянулся и выпутал ногу из простыней, после чего опять выпрямился и снова уставился в потолок. Джоди принялась крутить рожки из его потных волос.
— Джоди? — робко поинтересовался Томми.
— Хммм?
— Когда я состарюсь, то есть — если мы еще будем вместе…
Она дернула его за волосы.
— Ай. Ладно, мы еще будем вместе. Ты когда-нибудь слыхала про сатириаз?
— Нет.
— Ну, это с очень старыми дядьками бывает. Они бегают везде с неослабным стояком, за молоденькими девчонками гоняются и дрючат все, что движется, пока на них смирительную рубашку не наденут.
— Ух какое интересное заболевание.
— Ага, в общем, это… когда я состарюсь, и у меня появятся симптомы…
— Так?
— Пусть болезнь своим ходом идет, хорошо?
— Буду ждать с нетерпением.
Ривера поднес пластмассовый стаканчик апельсинового сока бесформенной массе гипса и трубок, которая была Ла-Отисом Смоллом. Ла-Отис пососал через соломинку, затем вытолкнул ее языком. Гипс охватывал все его тело, от коленей до макушки. В нем имелись дырки только для лица и выходящих трубок. Кавуто стоял у больничной кровати и все записывал.
— Так вы с друзьями, значит, стирали, когда на вас напала невооруженная рыжеволосая женщина, и вы все втроем оказались в больнице? Верно?
— Это ниндзя была, чувак. Я-то знаю. У меня по кабельному кикбоксинг идет.
Кавуто пожевал незажженную сигару.
— Твой дружок Джеймс показывает, что в ней росту было шесть и два, а весила она двести фунтов.
— Не, чувак, пять и пять — пять и шесть.
— Другой твой дружок… — Кавуто сверился с блокнотом. — Пацан Джей, утверждает, что там была банда мексиканцев.
— Не, чувак, это ему приглючилось. Одна сучка-ниндзя и была.
— Пяти-с-половиной-футовая женщина отправила троицу таких больших здоровых парней в больницу?
— Ну. Мы своим делом занимаемся. А она заходит такая и мелочь спрашивает. Джеймс ей грит, нет мелочи, ему для сушилки надо, а она ему 51–50. [26] Ниндзя, говорю же.
— Спасибо, Ла-Отис, ты очень нам помог. — Кавуто значительно посмотрел на Риверу, и они вышли из палаты.
В коридоре Ривера произнес:
26
51–50 — принятое калифорнийской полицией кодовое обозначение буйнопомешанного. Происходит от номера статьи Калифорнийского кодекса соцобеспечения, в которой оговариваются условия принудительного задержания лица, представляющего угрозу для окружающих.
— Так мы ищем банду рыжих ниндзь-мексиканцев.
Кавуто ответил:
— Ты считаешь, во всем этом есть хоть молекула правды?
— Их привезли без сознания, и они явно не пытались договориться о показаниях. Поэтому, если выбросить все, что у них не совпадает, останется женщина с длинными рыжими волосами.
— Считаешь, женщина могла такое сделать и свернуть шеи еще двоим без борьбы?
— Маловероятно, — ответил Ривера. У него запищал пейджер, и он проверил номер. — Надо в контору звонить.
Кавуто приосанился.
— Тогда давай, а я вернусь еще с этим Ла-Отисом потолкую. Встретимся у входа в неотложку.
— Полегче только, Ник, у него гипс на все тело.
Кавуто ухмыльнулся.
— Эротично, а? — Развернулся и потопал обратно в палату Ла-Отиса Смолла.
Джоди довела Томми до Маркет-стрит, посмотрела, как он ест бургер с картошкой, и посадила его на 42-й автобус до работы. Убивать время, пока Томми работал, становилось скучно. Джоди пыталась сидеть дома, смотрела ночные ток-шоу и старые фильмы по кабельному, читала журналы и немного прибиралась, но к двум часам ночи ее охватывало томленье кошки в клетке, и она выходила бродить по улицам.