Изверги-кровососы
Шрифт:
ГЛАВА 30
Полицейские и покойники
— Этот тип меня злит, — сказал Кавуто, обдав струей сизого сигарного дыма конторские шкафы для покойников. — Я его, блядь, просто ненавижу. — Он стоял над трупом Гилберта Бендетти, у которого из живота сбоку торчал термометр.
— Инспектор, здесь нельзя курить, — сообщил патрульный полицейский, вызванный на место преступления.
Кавуто махнул рукой на выдвижные ящики:
— Думаете, они будут против?
Полицейский покачал головой:
— Никак
Кавуто дунул дымом на Гилберта:
— А он, считаете, станет возражать?
— Никак нет сэр.
— А вы, патрульный Джитер, — вы же тоже не против, верно?
Джитер откашлялся.
— Э-э… никак нет, сэр.
— Ну вот и хорошо, — заключил Кавуто. — Посмотрите на борт своей машины. Там сказано: «Защищать и служить», — а вовсе не «Ныть и канючить».
— Так точно, сэр.
Двойные двери распахнулись, и вошел Ривера. За ним следовал высокий мужчина лет шестидесяти — в лабораторном халате и очках в серебристой металлической оправе.
Кавуто посмотрел на него.
— Док, с этим все или как?
Подходя к трупу, врач натянул на лицо хирургическую маску. Потом склонился над Гилбертом, проверил температуру.
— Он уже четыре часа как скончался. Я бы обозначил время смерти между часом и половиной второго. Точнее сказать не могу, пока не сделаем вскрытие, но причина, я бы решил, — инфаркт миокарда.
— Ненавижу этого типа, — повторил Кавуто. Посмотрел на бирку с ноги Джоди, валявшуюся на линолеуме. Она была обведена мелом. — А он не мог рыжую куда-нибудь не туда случайно засунуть?
Судмедэксперт поднял голову.
— Вряд ли. Тело кто-то вывез.
Ривера вынул блокнот и конспектировал то, что говорит врач.
— А что слышно про ковбоя, которого только что доставили? Потеря крови есть?
— Опять же, наверняка утверждать не могу, но, похоже, смерть наступила от перелома шеи. Некоторая потеря крови могла быть, но не столько, сколько у других. Поскольку он сидел, мог наблюдаться лишь некоторый отток.
— А рана на горле? — спросил Ривера.
— Какая еще рана? — спросил судмедэксперт. — Нет у него на горле никакой раны. Я сам тело осматривал.
Руки у Риверы опустились, карандаш выпал и укатился по линолеуму.
— Доктор, а вы не могли бы проверить еще раз? Мы с Ником оба видели на шее справа отчетливые колотые раны.
Врач выпрямился, подошел к ящикам с трупами и выдвинул один.
— Сами убедитесь.
Кавуто и Ривера обступили выдвинутый ящик. Ривера повернул вбок голову Саймона и присмотрелся к шее. Посмотрел исподлобья на Кавуто. Тот покачал головой и отошел.
— Ник, ты же видел, правда?
Кавуто кивнул.
Ривера повернулся к врачу.
— Я видел раны, док, клянусь вам. Я слишком долго на этой работе, чтобы что-то перепутать.
Судмедэксперт пожал плечами.
— Вы оба когда спали в последний раз?
— В смысле — вместе? — уточнил Кавуто.
Судмедэксперт нахмурился.
Ривера сказал:
— Спасибо,
Кавуто опять остановился у Гилберта.
— Ненавижу этого типа — и того ковбоя в ящике тоже не люблю, я говорил?
Ривера развернулся и зашагал к дверям — но остановился и посмотрел под ноги. На линолеуме виднелся четкий отпечаток бурого соуса. Оставленный маленькой ступней — босой женской ногой.
Ривера повернулся к судмедэксперту.
— Док, у вас женщины работают?
— Тут — нет. Только в конторе наверху.
— Блядь. Ник, иди сюда, нам нужно поговорить. — Ривера вихрем вымелся в коридор, за ним закачались створки дверей.
Кавуто поплелся следом. У дверей помедлил, опять обернулся к врачу.
— У него плохое настроение, док.
Судмедэксперт кивнул.
— Журналистам — ни слова о потере крови, если она есть. И о пропавшем трупе тоже ничего.
Ривера ждал его в вестибюле.
— Нужно пацана отпускать, сам понимаешь, Ник.
— Можем еще сутки подержать.
— Он ничего не делал.
— Да, но что-то знает.
— Может, выпустить и последить?
— Дай мне еще разок попробовать. Наедине.
— Как хочешь. Нам вот еще о чем надо подумать. Ты же видел раны на шее ковбоя точно так же, как и я, верно?
Кавуто пожевал сигару и посмотрел в потолок.
— Верно?
Кавуто кивнул.
— Так, может, и у прочих тоже раны были. Сначала были, а потом сбежали. И ты след ноги заметил?
— Заметил.
— Ник, ты веришь в вампиров?
Кавуто отвернулся и пошел по коридору.
— Мне нужен покрепче.
— Ты в смысле — коктейль?
Кавуто злобно зыркнул через плечо и зарычал.
Ривера ухмыльнулся:
— Теперь квиты.
Томми прикидывал, что температура в камере — градусов шестьдесят пять, [31] но даже в таком климате его сосед, шести-с-гаком-футовый, двухсотпятидесятифунтовый, небритый, немытый и одноглазый психопат с татуировками диснеевских зверюшек истекал потом.
31
По Фаренгейту. Ок. 18 °C.
Может, размышлял Томми, забившись в угол за парашей, на шконке сверху теплее. А может, просто очень трудно угрожающе пялиться на кого-то, не мигая, шесть часов кряду, если у тебя всего один глаз.
— Я тебя ненавижу, — произнесло это Лихо Одноглазое.
— Извините, — ответил Томми.
Одноглазый встал и поиграл мускулами. Мики и Гуфи злобно набычились.
— Ты смеешься надо мной, что ли?
Томми не хотелось ничего отвечать, поэтому он энергично потряс головой, изо всех сил стараясь, чтобы на лице не отразилось ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего улыбку.