К гадалке не ходи...
Шрифт:
– Ну, ты что как неродная, - шутливо-обиженным тоном спросил Хаджи. – Я же видел, ты ничего не ела целый день.
Он положил ей какой-то салат и пару аварских хинкалов, налил газировки.
– Пойду поставлю чай, - сказал он и ушел на кухню.
Саля удивленно посмотрела ему вслед: чай по идее полагалось готовить ей. Пока она ела, Хаджи вернулся с двумя чашками чая, потом принес и тарелку сладостей. Он что-то рассказывал о прошедшей свадьбе, какие-то курьезные моменты, кого из знакомых повидал, потом вдруг коснулся ее руки. Саля подскочила на месте от неожиданности. Хаджи рухнул на диван.
–
– Извини, - красная до ушей Саля протянула ему руку.
– Тебе понравилось?
– Конечно.
Не сводя с нее глаз, Хаджи поднес ее руку к губам, его щетина легко покалывала кожу.
– Носи на здоровье, моя жена.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
1.
Саля сидела на подоконнике, поджав колени, глядя как за окном на веревке развивается только что выстиранное белье. Ее любимые алые простыни и пододеяльники, купленные к свадьбе, развевались на ветру, словно алые паруса. Саля пробежала взглядом по соседским балконам, выискивая достойных конкурентов ее постельному комплекту. Однако, как она уже давно подметила, в основном все белье в их доме было хэнд-мэйд из бязи с ближайшего рынка.
Напротив женщина средних лет вывешивала как раз очередной такой образчик – непонятные желтые цветки на белом фоне. Что может быть банальнее? Соседка также осмотрела соседние балконы, ненадолго задержала завистливый взгляд на Салином «хозяйстве». Сале стало приятно, что ее простыни притягивали взор и нравились окружающим, однако настроение особо не улучшилось. Несмотря на разницу в качестве постельного белья они с этой женщиной сейчас были в одинаковом незавидном положении.
К вечеру, после двухдневного перерыва, дали воду. Саля сразу же включила стиральную машину, засуетилась на кухне, отмывая накопившуюся за это время посуду, готовя ужин. Едва она все закончила, наполнила все пятилитровые баклажки и один большой бачок, использовавшийся обычно для муки, воду снова отключили. Принять душ не удалось, а мыться из тазика Саля терпеть не могла.
«Мерзкий район!» - думала Саля, разглядывая в окно окрестности Сепараторного поселка. По сравнению с ним родной Редукторный теперь казался раем. Тут не было парка, пешеходные дорожки отсутствовали как вид, и даже в ясную погоду можно было слышать угрожающее завывание ветра в небе. А главное – здесь постоянно что-нибудь отключали. В ванной Саля всегда держала «на всякий пожарный» наполненные емкости с водой, а в шкафчике на кухне – несколько свечей. Но все же она была рада. Рада потому, что это – только их с Хаджи квартира. Никакой свекрови!
Практически с первых дней Сафия невзлюбила невестку. Упреки сыпались градом, преимущественно - в присутствии Хаджи. То суп она не так сварила, то вещи не там положила – повод находился всегда. Хотя Саля старалась поспеть везде, у нее оставалась учеба в институте, на все времени просто не хватало. Когда она напомнила об этом Сафии, та пожала плечами:
– Зачем тебе вообще этот институт? Вышла замуж – будь добра следить за хозяйством, для этого образование не нужно. А диплом тебе папа и так организует.
Но Саля не хотела, чтобы ей «организовали» диплом. После разговоров
– Ты как с другой планеты свалилась, - горько сказала ей тогда Мадина, слывшая зубрилой с первого курса. – Конечно, все платят. Если мы не заплатим, нас завалят.
– А если выучить все-все! – настаивала Саля.
– Ты все равно не сможешь знать больше профессора. А он всегда найдет способ тебя технично засыпать.
Саля понимала, что у преподавателей не будет к ней непредвзятого отношения, но все же решила для себя учиться хорошо и не прогуливать пары, чтобы не было стыдно ни перед Хаджи, ни перед собой.
Однако Сафия считала это способом невестки, по ее словам, «увильнуть от домашней работы и взвалить дом на ее больную спину». Саля иногда поверить не могла, как под внешней набожностью взрослой женщины могло скрываться столько едкости и недовольства. Сафия вне дома всегда носила хиджаб – широкие платья и плащи и темные старомодные платки с мелкими цветочками вдоль кромки. Никогда не пропускала намаз и два раза ездила в хадж. Ее острый взгляд карих глаз преследовал Салю по дому, отмечая малейший промах, тонкие губы вечно были недовольно поджаты. Когда же приходили гости, Сафия меняла тактику. Замечания Саля получала уже от любящей свекрови, с укоризненной улыбкой качавшей головой, приговаривавшей покровительственным тоном «ох уж эта молодежь». Для дальних родственников и знакомых у Сали с Сафией были идеальные отношения.
Отец Хаджи, Магомед, никогда не вмешивался в их споры. Он работал маршрутчиком, домой возвращался под вечер и быстро скрывался в своей комнате. За целый год замужества Саля едва обменялась с ним парой слов. Он также был человеком набожным, но, в отличие от Сафии, тихим и скромным. Его в невестке все устраивало.
Хотя Хаджи посоветовал Сале быть терпеливой и не обращать внимания на замечания матери, она очень переживала. Не помогло и то, что на следующий учебный год трое Омаровых поступили в Салин институт на лучшие факультеты, не заплатив ни копейки. Через полгода Саля уже вовсю упрашивала мужа снять отдельную квартиру.
– Она ненавидит меня, Хаджи, я этого не вынесу.
– Ну что ты, просто она чуть переживает, что ты не одеваешься правильно.
– Я говорила ей, что еще не готова. Ты же меня не торопишь, ей тогда какое дело! Разве не так?
Хаджи улыбался, прижимал ее к себе.
– Не бери в голову.
– Тебе легко говорить. Не тебя она пилит каждый день.
– Ты для меня самая лучшая, чего тебе еще?
– Давай переедем?..
Сначала у Хаджи были какие-то долги, потом никак не находилась квартира. В конце концов, Саля намекнула ему, что от нервов, наверное, не может забеременеть, и вопрос был тут же решен в ее пользу.