Кабальеро де Раузан

Перес Фелипе

Когда Эрико взбирался посмотреть на корабль, то следил за ним до самого горизонта, пока тот не исчезал, а затем мечтал, что сядет на корабль, повезет с собой сокровища и остановится в какой-нибудь стране, где смог бы спокойно воспользоваться ими и тут же взрывался нервным хохотом, обрывая мечты:

– Наслаждаться спокойно? Дурак! Как можно наслаждаться миллионами в цивилизованном мире такому животному, как я? Где бы я ни находился, я всегда буду насмешкой для общества. Если бы по крайней мере я был карликом Одина, то был бы божественным карликом, но я человеческий

карлик, исключительное создание, смешное, несчастное, без образования, без знакомых, без семьи.

Он вернулся в грот, ненавистно швырнул на землю взятые сокровища и продолжил жизнь пастуха.

V

Когда луна показывалась на горизонте, иногда Эрико выходил из хижины на гребни гор, с надеждой встретиться с колдуньями или двенадцатью волшебниками, которых он попросил бы расколдовать его, чтобы к нему вернулся его истинный облик – человека или князя – хотя освободившись от колдовства, его сокровища превратятся в логово гадюк.

– Я бы освободился, и никто больше меня не замечал, если бы стал обычным человеком. Облик, а не сокровища делают меня несчастным. Только теперь я узнал и увидел себя благодаря им.

Думая так, Эрико спрашивал себя:

– Решился бы я отдать все богатства в обмен на то, чтобы не быть безобразным или старым? – тут он растерялся. – Быть молодым и красивым без денег? Значит, стать несчастным. А зачем деньги, когда я безобразен? Имею ли я право жениться? Любить? Создать семью? Мне нужны сокровища и другой облик, о котором никогда не задумывался, когда был беден. Когда я был беден, мог ли я подумать? Я – страждущий, рядом с отравленным источником.

Готовый потерять рассудок, Эрико вертелся днями и ночами в этом порочном круге, если бы суеверие не приходило на помощь. Бедный карлик вконец уверился в том, что заколдован, принявшись ждать конца колдовства. Ждал поцелуя прекрасной служанки, которая вернет ему молодость, стать и положение.

Карлик успокоился, поверив в князя, побежденного и превращенного либо демоном, либо могущественным воином. Он готов был ждать один, два, три века, ведь заколдованные князья тысячелетиями находятся во власти своих врагов.

Когда в Исландии произошли эти события, Эрико было уже сорок лет. Следом прошло еще несколько лет.

Пес Один, состарившись, начал терять силы, а Эрико – надежду.

Как-то ночью их разбудил шум бури. Потоками стекала вода, за всполохами молний грохотал гром. Геклу будто тряс озлобленный великан.

Эрико не боялся быть проглоченным вулканом, но испугался, что грот провалится вместе с сокровищами. Сокровища Юто вызывали у карлика мучительное усердие их охранять. Рядом с ними Эрико проводил дни и ночи, недели и месяцы, годы. Это напоминало Прометея, прикованного к скале цепями. Постоянное желание воспользоваться сокровищами терзало его изнутри, как стервятник, посланный Зевсом. Он готов был отдать жизнь ради них.

Эрико не умел считать, но понимал, что сокровища стоят миллионы. У скупца страсть

к их ценности, а не к удовольствию, которое они могут дать. Вслед за Геклой и он вздрагивал, уже поверив, что грот провалится. Эрико был христианином, но вместо того, чтобы молиться и просить Бога о своей душе, он плакал и терзался. Всю ночь длилась буря, а на рассвете погода сменилась. С первыми лучами Эрико вышел из пещеры, поднялся на утес и посмотрел на море. На волнах качался корабль, потерпевший ужасное крушение немного к востоку от труднопроходимых берегов мыса Портланд.

Похоже, никто не заметил корабля, не пришел на помощь. Ничего удивительного, что пляж был пуст, ведь возле Рейкьявика не было зловещих мест. Эрико позвал Одина, взял палку и двинулся к пляжу. Путь был не близок, идти было нелегко. Эрико подошел к берегу.

К этому времени корабль уже поглотила вода. Он обнаружил обломки, и сеньору с девочкой без сознания, возможно мертвых. У сеньоры был проломлен череп, она так сильно сжимала в руках девочку, что скорее не волны задушили ее, а она.

Эрико печально рассматривал два тела. Будучи менее чувствительным и более полезным, пес приблизился к потерпевшим, обнюхал и стал лизать руки девочки. Один был из Гренландии и привык помогать обмороженным хозяевам. Эрико посетила мысль, что девочка, возможно, жива; сеньора тоже была бы жива, если бы не ушибла голову о камни. Он подставил ухо к боку девочки, и ему показалось, что та слабо дышит.

Тогда он расщепил стальным наконечником палки несколько досок от обшивки корабля, которые волны и ветер выбросил на берег, зажег пламя и приблизил его к девочке, но не смог разомкнуть объятия сеньоры, они превратились в щипцы. Огонь вскоре подействовал: объятия умершей разжались, девочка пришла в себя.

Сначала та словно окаменела. Посмотрела по сторонам, ничего не видя и не понимая, затем остановила взгляд на теле сеньоры, показала пальцем и безумно захохотала:

– Это моя мать! – к девочке вернулись ощущения, но не рассудок.

Карлик вздрогнул.

Один снова приблизился и стал лизать ее руки. К счастью, она не испугалась. Наоборот, погладила и ласково взглянула на него:

– Полижи мою мать, оживи ее.

– Сеньорита, – сказал Эрико, – ваша мать ударилась головой и умерла.

Сначала девочка не обратила внимания на карлика, потом заметила его, испугалась и ей захотелось убежать. Она придвинулась к псу, словно тот был ее защитой.

– Не бойся, девочка, – смиренно сказал Эрико. – Я добрый и спас тебе жизнь.

– Если ты добрый, оживи мою мать.

Эрико молча приподнял голову сеньоры и показал девочке. Голова сеньоры была ужасно раздроблена. Девочка приблизилась к сеньоре, долго смотрела, затем сказала карлику с равнодушием безумной: – Это моя мать!

– Да, – сказал карлик, – и я похороню ее. Ты позволишь?

Девочка пожала плечами:

– Я хочу есть, если ты хороший, дай мне поесть.

Эрико вытащил из мешка бутылку ликера, дал выпить девочке, и предложил кусок мясной закуски. Сначала девочка ела с отвращением, потом с жадностью.