Кабальеро де Раузан
Шрифт:
На следующий день в операционной доктора Нокса обнаружили труп жертвы, и все, кто видел Докерти, опознали ее. Ответственный в операционной заявил, что Берк продал этот труп за 160 шиллингов, как и многих других. Офицеры полиции начали расследование, нашли в доме Берка блузку Докерти, ее платок и другие лохмотья. В заключение торговец сказал, что продал деревянную коробку из-под чая, в которой Берк привез труп в операционную. Но Берк и Элена продолжали отрицать преступление.
Суд длился два года. По окончании Уильям Берк и Элена МакДугал предстали перед Высшим Судом Эдинбурга по обвинению в: «1. Оба и каждый коварно и вероломно навязывали,
Семнадцать людей значились в процессе; Уильям Берк и его любовница не могли опровергнуть обвинений, но когда виновным задали вопрос, согласно закону «Виновны или нет?», оба твердо отвечали «Не виновны».
Берка потопило заявление сообщника, друга Хэра, которого изначально обвинили, как сообщника Берка. Когда Хэр понял, что Берк отрицает все, чтобы спастись, то попросил допустить его разоблачить преступника.
– Что это значит, сеньор?
– Согласно английскому закону, сообщник, свидетельствующий против преступника (сообщник-доносчик) имеет право на прощение за преступление.
– Продолжайте.
– Пока Хэр не заявил, против Уильяма Берка были только сильные подозрения или неоспоримые доказательства, но не была доказана жестокость по отношению к смерти Докерти. Когда Хэр заговорил, все прояснилось, а Берку настал конец. Суд совещался пятьдесят минут и назвал его преступником.
– А Элена?
– Касательно Элены МакДугал суд счел обвинение не доказаным. Уильяма Берка приговорили 28 января, и председатель суда зачитал приговор: «Суд, согласно старинному обычаю, требует, что после казни ваше тело, связанное железными цепями, висело на главной улице, чтобы удержать того, кто хотел бы последовать вашему примеру, чтобы он увидел это отвратительное зрелище; затем после виселицы приказано отправить ваш труп в операционную доктора Нокса, и вручить его скальпелю, которому вы вручили вашу жертву. Пусть ваш скелет сохранится в анатомическом зале Эдинбурга и будет служить символом телесного наказания для подобных преступлений!»
Уильям Берк слушал приговор безразлично и невозмутимо. Несколько дней спустя, из-за крика совести или чтобы отомстить Хэру, Берк попросил, чтобы его вновь выслушали. Перед шерифом, прокурором и секретарем шерифа он уверенно и подробно рассказал обо всех мелочах ужасной истории, а ведь суд был занят только делом Докерти. Так я и узнал о брате, потому что увидел его в списке жертв. Алсидес прибыл в Эдинбург ночью и расположился в доме Хэра. Там его и задушили, пока он спал.
– Ваш брат!
– Алсидес неосторожно сказал Хэру, что впервые приехал в город, никого не знает и его никто не знает. Это его и погубило, потому что Хэр не увидел опасности в его убийстве. Задушив и продав его тело хирургам, преступление осталось бы неузнанным и безнаказанным, как обычно бывает.
– Но ваш брат наверняка был человеком сильным и должен был защищаться.
– Хэр боялся этого;
По заявлению Берка в доме Хэра обнаружили огромное количество одежды, мужской и женской обуви. Среди этого хлама была одежда брата. Я узнал ее. Счет известных душегубов Эдинбурга должен быть очень длинным.
– Что вы сделали, сеньор, когда узнали о несчастном конце брата?
– Поклялся отомстить.
В день казни Берка улицы были переполнены. Деревья, крыши, башни – все было занято зрителями. Любое место, окно стоили двадцать шиллингов. Спустя день узнали, что на ужасное зрелище собралось пятнадцать тысяч женщин. Берк сказал исповеднику, что счастлив, что его арестовали, остановили его преступленияю, и он надеется на божественное прощение.
Процессия началась около 8 утра. Судьи вместе с офицерами полиции первыми взошли на эшафот. Поднялся и преступник, которому помогали два католических исповедника. Берк был одет в черное и казался спокойным. Увидев его, толпа завыла, как стая волков. Все жаждали напиться крови гиены.
Берк и священники преклонили колена для молитвы. Наступила гробовая тишина; но под конец толпа с гиканьем и свистом стала кричать палачу: «Не надо веревки, удуши его, удуши!»
– Что они хотели сказать?
– Чтобы задушили Берка также, как тот душил свои жертвы.
– Какой ужас!
Берк спокойно смотрел и слушал страшные крики тысяч глоток. Судьи и полиция спустились с эшафота. Толпа снова закричала: «Удуши, удуши Хэра! Где Хэр? Повесьте Хэра и Берка!
Палач, не обращая внимания на крики, снял с Берка галстук и одел веревку на шею. Берк сказал:
– Осторожнее, вы оскорбляете меня: узел сзади.
– Учтивость в такие минуты.
– Нет, Эдда, это был простой инстинкт и присутствие духа.
Палач выпустил Берка в пустоту. С каждой судорогой Берка народ издавал удовлетворенный вой. Народ разошелся через несколько часов, когда сняли веревку с трупа. Хирурги разобрали тело Уильяма Берка на части на тех же столах, где разобрали на части его жертвы.
– Ужасно, но справедливо.
– Эдда, ужасно на первый взгляд. Берк умер, поддерживаемый религией и укрепленный в раскаянии, а его жертвы? Сколько его жертв было в ладу с собой и с Богом в минуты жизни? Берк покинул мир, куда не должен был приходить, через дверь благодати. Он умер, как христианин, хотя должен был умереть, как пес. Что это за казнь для такого чудовища?
Эдда размышляла над словами барона. Тот продолжил:
– Поскольку в Англии государство не снабжает операционные трупами и позволило сделать их товаром торговли, как семейную собственность, то спекулянты или воскрешатели, как я их назвал, стали контрабандистами трупов, выкопанных, украденных из кладбищ. Потом стали душить живых, чтобы получить свежие тела и продать их в операционные. Я должен был поквитаться за брата и написал в газету Эдинбурга: «Будет незаконное выкапывание, будут кощунственные копатели, пока это законно обеспечивает хирургов трупами. Дела обстоят так, что защищаются умершие, но лишаются жизни живые». Так началась смелая и поддерживаемая борьба против Правительства и заблуждений англичан, и в 1830, через два года после казни Берка, когда другие преступления подобного рода напугали Лондон, я добился частичного упразднения законов, которые привели к пагубным последствиям.