Кабинет фей
Шрифт:
Принц миновал шестьдесят комнат, и тогда наконец руки, указывавшие ему путь, остановили его, и он увидел большое удобное кресло, само подкатившееся к камину [298] . В камине тут же запылал огонь, и руки, которые показались принцу на редкость красивыми — белыми, маленькими, пухлыми и точеными, — раздели его: он ведь, как я уже сказал, промок до нитки, и надо было позаботиться о том, чтобы он не простудился. Руки невидимок принесли ему рубашку, такую красивую, что впору было надеть ее в день свадьбы, и затканный золотом халат, на котором мелким изумрудом был вышит его вензель. Потом руки пододвинули к принцу туалетный столик. Все туалетные принадлежности также были необыкновенной красоты. Руки ловко причесали принца, почти не прикасаясь к нему, так что он остался очень доволен их услугами. Потом его снова одели, но не в его собственный костюм — ему принесли куда более роскошный наряд. Принц молча дивился всему происходящему, хотя иногда слегка вздрагивал от испуга,
298
…большое удобное кресло, само подкатившееся к камину… — Подобные кресла, которые можно было катить, а положение спинки — регулировать и в которых было удобно дремать — распространенный в XVII в. предмет богатой обстановки.
Напудрив, завив, надушив и нарядив принца так, что он стал прекрасней Адониса [299] , руки отвели его в великолепную залу, украшенную позолотой и богато обставленную. Висевшие кругом картины рассказывали историю знаменитейших котов и кошек: вот Салоед, повешенный за ноги на совете крыс, вот Кот в сапогах, маркиз де Карабас, вот Ученый Кот, вот Кошка, превращенная в женщину, и Колдуны, превращенные в котов, а вот и шабаш со всеми его церемониями — словом, самые что ни на есть замечательные картины [300] . Огол был накрыт на два прибора, и возле каждого стоял золотой погребец; столик рядом был уставлен чашами из горного хрусталя и всевозможных редких камней — обилие их поражало глаз.
299
Адонис — фригийское божество, олицетворяющее умирающую и воскресающую природу. Юный красавец охотник, погибший от ран, нанесенных диким вепрем. Возлюбленный Афродиты.
300
…вот Салоед, повешенный за ноги на совете крыс, вот Кот в сапогах, маркиз де Карабас, вот Ученый Кот, вот Кошка, превращенная в женщину, и Колдуны, превращенные в котов, а вот и шабаш со всеми его церемониями — словом, самые что ни на есть замечательные картины. — Салоед (Родилард) — имя Кота в баснях Лафонтена «Совет Мышей» и «Кот и старая Крыса». «Кошка, превращенная в женщину» — также басня Лафонтена. Маркиз Карабас и Кот в сапогах — герои одноименной сказки Шарля Перро. Представление о том, что колдуны и ведьмы могут превращаться в котов и кошек, часто встречается в фольклоре разных стран. Также коты и кошки воспринимаются как атрибуты колдунов и ведьм, очевидно, отсюда их связь с шабашем. Как указывает в своем комментарии Надин Жасмен, подобное антологическое перечисление знаменитых котов и кошек, изображенных на картинах в замке, можно рассматривать как пародийную отсылку к изображениям исторических деятелей на стенах и плафонах в галереях Версаля. На то, что антологические перечисления сказочных героев (см. примеч. 1, см. примеч. 2 к этой сказке) становятся общим местом во французских сказках рубежа XVII–XVIII вв., указывает Жан Франсуа Перрен (см.: Perrin 2004:145–171).
Пока принц гадал, для кого накрыли стол, он увидел вдруг, как в ограждении, предназначенном для маленького оркестра, рассаживаются коты; один из них держал в руках партитуру, исписанную диковинными нотами, другой — свернутый трубочкой лист бумаги, которым отбивал такт; в руках у остальных были крошечные гитары. И вдруг все коты принялись мяукать на разные голоса и коготками перебирать струны гитар: это была в высшей степени диковинная музыка. Принц, пожалуй, вообразил бы, что попал в преисподнюю, но дворец показался ему слишком прекрасным, чтобы допустить подобную мысль. Однако он все же зажал себе уши и расхохотался от души, видя, какие позы принимают и как гримасничают новоявленные музыканты.
Принц размышлял о чудесах, которые уже приключились с ним в этом замке, как вдруг увидел, что в зал входит крохотное существо, размером не больше локтя. Малютка была окутана покрывалом из черного крепа. Вели ее два кота, одетые в траур, в плащах и при шпагах, а за ними следовал длинный кошачий кортеж — некоторые коты несли крысоловки, набитые крысами, другие — клетки с мышами.
Принц не мог в себя прийти от изумления — он не знал, что и думать. Черная фигурка приблизилась к нему, и, когда она откинула покрывало, он увидел Белую Кошку, красивейшую из всех, какие когда-либо были и будут на свете. Кошечка казалась совсем молодой и очень грустной, она замурлыкала так нежно и очаровательно, что мурлыканье ее проникло в самое сердце принца.
— Добро пожаловать, сын короля, — сказала она принцу. — Мое Мурлычество очень радо тебя видеть.
— Госпожа Кошка, — ответил принц, — вы великодушно оказали мне самый любезный прием. Но мне кажется, вы — не обычный зверек: дар речи, которым вы наделены, и роскошный замок, которым вы владеете, красноречиво свидетельствуют об этом.
— Сын короля, — сказала Белая Кошка, — прошу тебя, не говори мне учтивостей. Мои речи безыскусны и обычаи
— А разве они что-то говорят, государыня? — удивился принц.
— Конечно, — ответила Кошка. — У нас тут есть поэты, наделенные замечательным талантом. Если ты поживешь здесь, быть может, ты их оценишь.
— Мне довольно услышать вас, чтобы в это поверить, — любезно сказал принц. — Но все же, государыня, я вижу в вас кошку редкостной породы.
Принесли ужин, и руки, принадлежавшие невидимкам, прислуживали Белой Кошке и ее гостю. Сначала на стол поставили два бульона — один из голубей, другой из жирных мышей. Когда принц увидел второй из них, он поперхнулся первым, потому что сразу представил себе, что готовил их один и тот же повар. Но Кошечка, догадавшись по выражению его лица, что у него на уме, заверила, что ему готовят пищу отдельно, и он может есть все, чем его угощают, не боясь, что в еде окажутся мыши или крысы.
Принц не заставил себя просить дважды, уверенный в том, что Кошечка не станет его обманывать. Он обратил внимание, что на ее лапке висит портрет в драгоценной оправе, — его это очень удивило. Полагая, что это портрет мэтра Котауса [301] , он попросил Кошечку показать ему его поближе. Каково же было его изумление, когда он увидел, что на нем изображен юноша такой красоты, что трудно было поверить в подобное чудо природы, и при этом так похожий на принца, будто портрет писан с него самого. Кошечка вздохнула и, еще больше загрустив, умолкла. Принц понял, что за этим скрывается какая-то необыкновенная тайна. Но расспрашивать он не осмелился, боясь разгневать или огорчить Белую Кошку. Он завел с ней разговор о тех новостях, которые ему были известны, и убедился, что она наслышана о делах, касающихся царствующих особ, и вообще обо всем, происходящем в мире.
301
Мэтр Котаус — в оригинале Минагробис (фр. Minagrobis). Имя является укороченным «Раминагробис» — см. примеч. 10 к «Принцу-Духу».
После ужина Белая Кошка пригласила пришлеца в гостиную, где были устроены подмостки, на которых двенадцать котов и столько же обезьян исполнили балет. Коты были одеты маврами, обезьяны китайцами. Легко вообразить, как они скакали и прыгали, иногда впиваясь друг в друга когтями. Так закончился этот вечер. Белая Кошка пожелала гостю спокойной ночи, и руки, которые привели к ней принца, снова подхватили его и проводили в покои другого рода, нежели те, что он уже видел. Эти были не столько роскошны, сколько изысканны: стены их были сплошь покрыты крыльями бабочек, образующими узор в виде тысячи разнообразных цветов. Были здесь также и перья редкостных птиц, быть может, даже не виданных нигде, кроме этих мест. Ложе застелено бельем из газа, украшенного множеством бантов, зеркала тянулись от пола до потолка [302] , а их резные золоченые рамы изображали множество маленьких амуров.
302
…зеркала тянулись от пола до потолка… — В Европе середины XVII в. большие зеркала — модный и довольно редкий предмет роскоши, см. примеч. 10 к сказке «Синяя птица».
Принц лег спать, не говоря ни слова, ведь невозможно было поддерживать разговор с руками, которые ему прислуживали; спал он мало, и разбудил его какой-то смутный шум. Тотчас руки подняли его с постели и нарядили в охотничий костюм. Он выглянул во двор замка и увидел более пятисот котов — одни вели на поводке борзых, другие трубили в рог; затевался большой праздник — Белая Кошка выезжала на охоту и хотела, чтобы принц ее сопровождал. Услужливые руки подвели ему деревянного коня, который мог нестись во весь опор и идти медленным шагом. Принц сначала заупрямился, не желая на него садиться.
— Я ведь все-таки не странствующий рыцарь Дон-Кихот [303] , — говорил он.
Но возражения ни к чему не привели, и его усадили на деревянного коня. Чепрак и седло на нем были расшиты золотом и алмазами. Белая Кошка села верхом на обезьяну невиданной красоты и великолепия. Вместо черного покрывала она надела лихо заломленную кавалерийскую шапку, которая придавала ей столь решительный вид, что все окрестные мыши перепугались. В мире не бывало еще такой увлекательной охоты; коты бегали куда быстрее зайцев и кроликов, и, когда они хватали добычу, Белая Кошка тут же отдавала им их долю на съедение. Забавно было при этом наблюдать за их ловкими ухватками. Птицы тоже не чувствовали себя в безопасности, потому что котята вскарабкивались на деревья, а красавица обезьяна возносила Белую Кошку даже до орлиных гнезд, отдавая в ее власть их высочеств орлят.
303
Дон-Кихот. — См. примеч. 15 к началу новеллы «Дон Габриэль Понсе де Леон».