Как будем делить?

БольшаяМедведица

Три.

Большая перемена, спешащие в столовку студенты и преподаватели. Взлетаю на лестницу и вдруг... мне в руки падает чья-то тушка, оступившаяся на ступеньке. Инстинктивно подхватываю под ягодицы (ну вот так получилось) и замираю, сжав ладонями упругую плоть. Неповторимый, запавший в сердце запах, прижавшееся ко мне гибкое тело, теплое дыхание на моей щеке и синие глаза, смотрящие в мою мечущуюся душу. Глаза в глаза. Витька! И стоящий наверху лестницы встревоженный Митя. И снова – глаза в глаза.

– Спасибо! – лепечет рыжеволосое недоразумение, а я, отдернув в панике руки, резко меняю маршрут следования и вместо столовой лечу в служебный туалет. Ну не до еды мне стало в тот момент, не до еды...

Четыре.

Я тороплюсь на дополнительные занятия по экономической безопасности. Вваливаюсь в аудиторию, и первое, что вижу, – две торчащие над партой до боли знакомые попки, соблазнительно обтянутые джинсовой тканью, и томное хихиканье, доносящиеся из-под стола, которое с вероятностью в триста процентов принадлежит моему рыжему двойному искушению. Черт! Черт! Черт! И вот как я теперь должен проводить эти проклятые занятия. Мысленно зажав себя в тугую спираль, разогнал студентов по домам, сославшись на головную боль. Вот только болела у меня от бешеного напряжения совсем не голова, а то, что находится ниже, гораздо ниже, где-то в районе... Тогда я остался один на один с беснующейся в теле страстью, а мог бы...

Пять. Шесть. Семь...

Осознание обрушилось лавиной, накрывая с головой необъяснимыми чувствами: боль – за долгое непонимание, радость открытия себя, сожаление – об упущенном времени, страх будущего и твердость принятых решений. Я услышал вас, мои котята, и поверил. Я наконец-то понял себя и... Принял ваше приглашение. Я приду, приползу, прибегу к вам, мои хорошие. Только не здесь и не сейчас. Совсем незачем ставить в известность весь универ о моих странных желаниях.

Елка озорно подмигивала огоньками, клялась и божилась, что уж этот новый год станет для меня ну просто дико счастливым. Я верил! Отсалютовав полной до краев рюмкой солнечным близнецам, улыбнулся тому, как споткнулся удивленный моей выходкой Митька, и повернулся к импозантному старичку, заслуженному преподавателю английского языка.

– Петр Геннадьевич, а вот Вы знаете, чем отличается наш Дед Мороз от заморского Санта Клауса? – доверительно прошептал я, словно собирался открыть пожилому профессору самую страшную тайну мира.

– Нет, батенька, – густым, веселым басом ответили мне, – будьте любезны, просветите старика.

– Наш Дед Мороз живет с красивой длинноногой блондинкой. Повезло! И только опасаясь за хрупкую детскую психику, он зовет ее внучкой Снегурочкой. А у Санты рядом только олени и какие-то мелкие, зеленые, ушастые мужики... Не повезло!

Раскатистый могучий смех еще долго метался по шикарному заведению, пугая официантов и пытаясь заглушить музыку.

Комментарий к Глава 3 ** и снова огромное спасибо за великолепные стихи I Feel My Dark Memory

====== Глава 4 ======

Андрей

Воскресное утро было... не добрым. Голова раскалывалась и звенела. Организм одновременно требовал почти невозможного: избавиться от лишней жидкости и залить в себя пару литров чистой водички. Решил сперва освободить «тару», заодно принял освежающий, ободряющий душ и выполз на кухню. Традиционно бросил взгляд на холодильник с пришпиленным магнитиком белым листом и... увиденное повергло меня в культурный шок. Моя памятка, мой так нежно лелеемый «список рекомендаций» был безжалостно испоганен красным маркером. Через весь лист крупными буквами кто-то вывел «ВЫЕБАТЬ!!!». Вандалы, хулиганы, варвары! Кто посмел?! Забыв о жажде, подлетел к холодильнику, чтобы сорвать и выбросить это безобразие, но тут с ужасом узнал свой почерк. Это сделал я! Осторожно сняв листочек, сел за стол и начал вспоминать вчерашний вечер. Это сколько же я вчера выпил, а как должен был впечатлиться танцем близнецов, чтобы так жестко и конкретно сформулировать свое желание. Но стыдно не было, и отказываться от написанного почему-то не хотелось. Тогда на основании всех моих вчерашних трезвых воспоминаний и умозаключений, ночных пьяных откровений и стремлений, оставивших четкий след красным по белому, я сделал единственный правильный (буду надеяться!) вывод. Выебать! Нежно! Обоих!

Подобрав с пола маркер, дописал на многострадальной бумажке еще и эти два слова и аккуратно вернул памятку на ее законное место. На холодильник. С облегчением вздохнул и, достав бутылку холодной, вкусной, живительной влаги с чувством выполненного перед жизнью долга вернул себя в горизонтальное положение, лежа на диване. Завтра. Все решится завтра.

Еще никогда я так не рвался на работу в предпраздничный понедельник, на нудный устный экзамен. Я хотел увидеть близнецов, поговорить с ними. Но... Мальчишки сдали зачет одними из первых, на «отлично» (я даже придраться ни к чему не смог) и свалили, оставив меня в глухом ступоре. А как же я?! А как же ваш соблазнительный танец в субботу?! А все манящие взгляды и чарующие жесты?! И как я теперь должен проводить зачет?

Наконец-то через три долгих-долгих часа все студенты, получив заслуженные оценки, покинули меня. Еще час я потратил на приведение в порядок аудитории и своих мыслей. Было так грустно и тоскливо. Солнечные мальчишки сбежали. Невысказанные слова жгли душу. В пустой и холодный дом возвращаться не хотелось, и даже крупный пушистый снег, медленно кружащийся за окном, и волшебный зимний вечер – не радовали. Впереди меня ждала неделя предновогодних, новогодних и посленовогодних застолий и пирушек, что сейчас просто раздражало. Окинув взглядом помещение еще раз, я мысленно попрощался с аудиторией на эти бесконечные праздники и обреченно выполз за дверь.

... Они стояли в конце темного коридора, у освещенного уличным фонарем окна и смотрели на снегопад. Неужели ждали меня? Мои рыжие котята, улыбчивые солнышки, мое наваждение и безумное желание. Универ уже практически вымер, непривычная тишина стелилась по коридорам. Такой шанс я упустить не мог.

Крадучись, словно большой хищник на охоте, медленно подошел к близнецам и вжал рыжиков в подоконник, расставив по сторонам от парней руки, чтобы не сбежали. Я прижимался к ним, чувствуя бедрами чужие задницы, вдыхал волнующий запах и потихоньку зверел от возбуждения.

– Ну, что, котята, попались? – прошептал я вздрогнувшим от неожиданности мальчишкам. – И долго вы еще будете над своим куратором издеваться?

– Мы не издевались, – обиженным шепотом ответил Митька, переглянувшись с братом. – Андрей... Николаевич...

– Не издевались, говорите, – продолжал вжиматься в парней я, дурея от собственной дерзости и их близости, – а что это тогда было? На новогодней вечеринке? Хотели соблазнить и потом посмеяться?

– Нет, – ответил Витя, откидываясь назад и прислоняясь ко мне спиной, – мы просто хотели...

– Чего же вы хотели? – уже практически обнимая обоих, хрипло выговорил я, пытаясь справиться с крупной дрожью во всем теле.

– Свидания! – выдохнул Митька и ойкнул, прикрыв ладошками рот, сам испугавшись своей наглости.

– Свидания? – задумался я, нехотя отстраняясь от таких манящих прелестей.

Развернувший на каблуках, с гордо поднятой головой и блаженной улыбкой я пошагал по коридору к выходу, но уже через пару метров обернулся к поникшим близнецам.

– Хорошо! Будет вам свидание, – весело сказал, глядя, как расцветают улыбки и зажигаются радостными искорками синие глаза. – Жду вас третьего января в развлекательном центре, часов в пять вечера. Двоих. И не опаздывайте.