Как ограбить швейцарский банк
Шрифт:
Ирландский праздник медленно подходил к концу.
Сальвиати сказал Контини:
– Жди меня здесь.
Потом подошел к входу в дом, осматривая фасады соседних зданий, как человек, который ищет какое-то одно из них. Улицы городка были почти пустынны, только время от времени проносились редкие автомобили. Проехал и грузовичок с деревянными столами и вывесками ирландских пабов – «Старый траппер», [22] «Красный лев», «Садовник и его друзья».
Сальвиати осмотрел сигнализацию на входной двери. Идея, запавшая ему в голову, приобретала все более четкие очертания.
– Что ты задумал? – спросил у него Контини на обратном пути в Лугано.
– Ничего.
– Слушай, я же видел, как ты изучал дом…
– Ты ведь сказал, что пока надо подождать. Вот я и жду!
– Знаю я тебя, Жан. Ты беспокоишься о дочери и спешишь. Ты что, решил забраться к Форстеру и пригрозить ему?
– Нет, нет, будь спокоен. Никому я не собираюсь угрожать.
– Точно?
– Точно.
– Будем надеяться, – проговорил Контини.
Потом он вставил в магнитофон кассету Азнавура, и они поехали молча, в автомобиле, заполненном старыми французскими песнями.
10 Радужные мечты
На следующий день Сальвиати снял дом.
Ему надоело сидеть в квартире Лины, да
Лина оставила машину в гараже, ключи виселиу входа. Поэтому Сальвиати мог свободно перемещаться из конца в конец кантона Тичино. Листая экземпляр журнала «Ищи и найдешь», он откопал домик над Ривьерой, на Монте-Ченери. Это было современное здание, окруженное леском из ольхи и орешника, который скрывал его от посторонних глаз. Архитектора у дома явно не было, а строитель наверняка не ведал о существовании плана застройки территории.
Сальвиати даже не взглянул на меблировку, только с сожалением отметил печальное состояние сада. Агент по недвижимости объяснил ему, что предыдущие жильцы снимали дом до конца июня. С начала июля он пустовал. Сальвиати заплатил вперед за три месяца. Едва распрощавшись с агентом по недвижимости, он сел перед дверью и, уже четвертый день подряд, стал звонить Маттео Марелли. И тут же попросил дать ему возможность поговорить с Линой.
– Ох, не знаю, – отвечал Марелли, – не знаю. Вы не должны просить об этом меня!
– А кого мне просить? Я хочу знать, как Лина. Иначе…
– Она в порядке, в порядке, – прервал его Марелли, – …вот, завтра обещаю связать вас с ней, хорошо?
– Слушай, Марелли, это твой последний шанс!
– Да, да! А что касается нашего дела, я…
– Что, по телефону будем об этом говорить?
– Нет, конечно. – Марелли прокашлялся. – Но знаете, я тут подобрал адреса всех учреждений, которые имеют отношение к нашему делу. Это будет нам, безусловно, полезно для…
– Сначала я хочу поговорить с дочерью. Сальвиати прервал разговор. Он все больше волновался. Хотя – это он должен был признать – случай представился удачный. Особенно то, что можно нацелиться на второстепенный филиал, где точно будут десять миллионов. Конечно, надо еще решить много промежуточных вопросов, которые…
Но что я делаю? Он понял, что внутренне начинает привыкать к мысли об ограблении. Это и было самое худшее в сволочной выходке Форстера. Сальвиати потратил годы на то, чтобы выбраться из воровского круга и придумать себе ремесло. А теперь? Даже если все пройдет хорошо, он не знал, хватит ли ему сил вернуться к старой госпоже Августине.
– Я уверен, – сказал Ренцо Маласпина, – что Марелли – одиночка.
– Но не специалист.
– Да, соглашусь. Но похоже, хлопотун.
Они сидели в офисе Контини, за распахнутым окном блестело озеро. Сыщик подал своему помощнику бокал белого вина, расчистив место на письменном столе, заваленном всякой всячиной. Маласпина официально числился безработным, но разнообразной работы у него было хоть отбавляй. Например, по мере надобности подсоблять Контини. Маласпина опустошил бокал и сказал:
– Я тут навел справки и у скупщиков краденого, но, по-моему, Марелли – не вор. Мошенничество какое-нибудь, попытка банковских махинаций. Мелочи.
При взгляде на Маласпину и Контини, сидевших друг напротив друга, могло зарябить в глазах. На сыщике была белая льняная пара, Маласпина же нацепил фиолетовые шорты и облегающую оранжевую футболку, которая едва прикрывала громаду мышц.
– В любом случае, – продолжил разговор Контини, – сдается мне, что слабое звено в этой истории – как раз Марелли. Трудно атаковать напрямую Форстера.
– А твой друг Сальвиати что думает делать?
– Не знаю. Надеюсь, будет вести себя тихо, пока мне не удастся зацапать Марелли. Думаю, он может нас привести к дочери Жана.
– Я узнал, где он живет, – в Массаньо, – сказал Маласпина, осторожно ставя бокал на письменный стол между горшком с кактусом и складным ножом. – Но в квартале его уже какое-то время не видно. Говорят, он, наверно, заполучил что-то крупное.
– Кто бы сомневался! Еще вина?
– Спасибо. – Маласпина протянул бокал. – Как бы там ни было, я продолжу поиски. Уверен, что рано или поздно он отыщется. Не может же он пропасть с лица земли!
– Не может, – Контини покачал головой. – Однако странное оно какое-то, это похищение…
– В каком смысле?
– Да, у Марелли есть информация о банковских переводах, это так. Но зачем поручать ему организацию похищения Лины? Неужели Форстер не мог найти для этого кого-нибудь поопытнее?
Озеро за окном раскалывалось на тысячи мельчайших отблесков. Полуденное солнце зажигало искры. Контини прикрыл глаза, продолжая следовать за ходом своих мыслей.
– Марелли – мошенник, а не похититель женщин. Так зачем тогда эта операция? Почему создается впечатление, что Марелли знает, где держат Лину и уполномочен обещать телефонные звонки?
– Так-то оно так. – Маласпина почесал голову. – Но звонков-то нет.
– И это тоже странно. Терпение Жана вот-вот лопнет: почему ему не дают поговорить с дочерью?
Маласпина не ответил. Оба они подумали о плохом – словно туча затемнила озеро.
– Только бы Лина была жива-здорова, – сказал Контини, вставая со стула. – Перекусишь со мной?
Маласпина кивнул. Он был человек немногословный, как и сам Контини, и, может быть, поэтому ему и удавалось выуживать информацию у тичинских уголовников. Конечно, помогало и то, что роста в нем было два метра, а веса – больше ста килограммов.
Они пообедали у Пьеро, в непритязательном ресторане в центре Лугано. Контини нравилась тамошняя почти деревенская атмосфера, скатерти в клетку и домашнее вино в графинах. Они заказали блюдо дня: пасту с соусом из сладкого перца и лука с добавлением толики тофу и песто. Пьеро заверил, что блюдо это легкое.
– Легкое, говоришь? – откликнулся Контини, расправляя салфетку. – Посмотрим, посмотрим…
Маласпина налил себе полный бокал мерло и хмуро уставился на тарелку. Он ничего не сказал. Но перед тем как начинать поединок с Лукой Форстером, он бы смолотил, по меньшей мере, хороший бифштекс. Маласпина вращался в определенных кругах уже не один год и знал, кто есть кто. Форстер не был большой шишкой, но в этом-то и состояла загвоздка. Маленькие акулы самые злые.Никаких звонков.
Лина как в воду канула.
Сальвиати не мог больше ждать. Тем же вечером в Тессерете он перейдет в наступление.
После обеда он пошел к своему старому знакомому Джованни, по кличке Дженджо, владельцу склада в Молино-Нуово. [23] Сухопарый,
– Вернулся к старой жизни! – воскликнул он, когда Сальвиати сказал, что ему требуется. – И с новым почерком. Ведь это был вовсе не твой стиль, правда?
– Нет. – Сальвиати осматривался. – Но теперь мне нужно поменять стиль.
– Тогда я тебя просвещу, пригодится, вот увидишь.
В тусклом складском свете пространство как будто углублялось. Уложенные штабелями инструменты занимали многочисленные полки, там же виднелись и станки, укрытые полотном.
– Есть много вариантов, – говорил Дженджо, – но я так понимаю, что ты хочешь действовать наверняка. Между прочим, нужно посмотреть, что там с окнами-дверьми, то есть понадобится взлом или…
– Дженджо.
– А?
– Давай по порядку. Прежде всего, я хочу обойтись без риска. То есть не хочу, чтобы жертва как-то реагировала.
– Ты что, меня за дилетанта держишь? Единственная опасность – передозировка, и… ну, конечно, возможна аллергия, но ты ее заметишь в случае чего.
– А газ какой, оксид азота?
– У меня и такой есть, если хочешь, но на сегодня это уже не лучший. Концентрация по отношению к воздуху, чтобы вызвать наркоз, слишком высокая, нужно почти семьдесят процентов. Нет, обычно я советую хлористый этил, циклопропан, фторотан, эн-флуран или изофлуран.
Перечисляя наркотические вещества, Дженджо переместился к углу склада. Здесь были деревянные полки, накрытые старой тканью. Дженджо снял полотно, и Сальвиати увидел шеренгу белых бутылок рядом с небольшими баллонами для аквалангистов и несколькими электрическими пульверизаторами на аккумуляторах, из тех, что используют астматики.
– Я могу продать тебе бутылку, – объяснял Дженджо, – вместе с пульверизатором. Ты сначала распыляешь газ по комнате пульверизатором. Жертву он полностью не усыпит, но вызовет легкий дурман. Потом заходишь, подносишь к лицу марлевый тампон и завершаешь дело. Только не забудь, что надо проветривать помещение, а не то, не ровен час, сам заснешь. Помню, одного так и нашли утром, на полу у кровати клиента…
– Дженджо.
– А?
– По порядку. Как я узнаю нужную концентрацию?
– В этом-то вся и штука! – Дженджо чуть не подскочил от удовольствия. – С этими жидкими анестетиками достаточно концентрации от половины до полутора процента. Ты не только будешь уверен в результате, но и жертва ничего не заметит. А испускаем так… я по порядку, точно? – Дженджо подмигнул Сальвиати, который кивнул с полуулыбкой. – Что до испускания, пользуйся не пульверизатором, а вот таким баллоном. Они вроде тех, что в ходу у аквалангистов, для коротких погружений. – Дженджо взял баллон высотой сантиметров двадцать. – Обычно ныряльщик вдыхает сжатый воздух напрямую через сопло, но есть кнопка, которая выпускает газ вот так, просто…
Сальвиати пытался запомнить эти сведения. Дела с использованием наркотических веществ никогда не были его жанром. Слишком прямолинейно, агрессивно. Но теперь он вел войну, а в бою все средства хороши. Он купил баллон, уже заполненный анестетиком, с запасной бутылкой. В последний момент приобрел и раздвижную лестницу: чуть не забыл, что окно – на третьем этаже.
– Хорошо, теперь – последние рекомендации, – проговорил Дженджо, провожая гостя к выходу. – Запомни: если на окне есть решетка, начинай взламывать ее сразу после того, как распылишь газ. Результат-то мгновенный. Потом, как войдешь, поднеси питатель ко рту жертвы и…
– Дженджо.
– Понял, понял! Спорю, что на окне решетки нет. Сальвиати улыбнулся.
– Знаешь что, Дженджо?
– Что?
– Должен признаться, что все эти годы мне тебя недоставало.Контини пересек улицу Сан-Готтардо, спустился по лестнице и оказался на улице Мотта. Он прошелся по ней медленно, словно турист, очутившийся в Массаньо по ошибке. В нем росла уверенность, что ключ к похищению – Маттео Марелли, и он хотел как можно скорее поговорить с ним.
Ему казалось, что Сальвиати тревожится все больше. Но украсть десять миллионов, чтобы вернуть себе Лину, – безумие, Контини это знал. Итальянская Швейцария – не то место, где мысль об ограблении банка может легко претвориться из мечты в явь.
Массаньо льнет к Большому Лугано, так что и не различишь, где кончается одно поселение и начинается другое. И все же Массаньо это не Лугано. Массаньо живет себе тихо-незаметно и тем гордится. Улицы, идущие под уклон, ухоженные сады, муниципалитет, который обихаживает шесть тысяч жителей, как наседка… И однако, подумал Контини, сворачивая на улицу Фоллетти, однако Маттео Марелли живет здесь. Мошенник, который примеряется к роли похитителя. Похитителя женщин. Что он делает посреди домиков на две семьи и непорочных фитнес-центров?
Что-то тут не срасталось. Контини остановился посмотреть на здание средней школы, застывшее в летнем каникулярном покое. В углу школьного двоpa два мальчика пытались запрыгнуть на невысокую стену, не отрывая ног от скейта. Порой Контини угнетала обыденность. Солнце на цементе, возгласы детей, зеленая поляна. Как можно вживаться в обе стороны одной медали? Как совместить эти скейтборды с шушуканьем скупщиков краденого, с шакалами, которые набрасываются на объедки private banking! [24] Ответ, возможно, скрывался за фасадом неприметного трехэтажного здания на улице Синдакатори – Ох, бедная я, бедная… сегодня вот прибираюсь, извините, – сказала соседка по лестничной площадке, на вид лет семидесяти, в халате и тапочках-вьетнамках. – Вы ищете Маттео?– Да. Моя фамилия Контини.
– Очень приятно, Анита Педрини. Давненько уже Маттео не видно…
– А сколько именно?
– Если нужно, можете что-то через меня передать.
– Да нет, ничего не надо. Просто уже немало дней как он куда-то пропал, и мы, родственники, немного беспокоимся… Знаете, я его шурин.
– Шурин? – Старушка широко раскрыла глаза. – Бедная я, бедная, вот уж не знала, что Маттео женат!
Контини вздохнул.
– Разведен, к сожалению. Его бывшая жена – моя сестра.
– А.
– Он мой близкий друг, мы в прекрасных отношениях. Скажите – вы ведь его хорошо знаете, – может, он влез в какую-нибудь неприятную историю?
– Да что вы! Маттео! Обычно он вообще не выходит из дома, если только девушка какая не появится на примете… Ох, бедная я, бедная, вы меня простите!
– Что вы, что вы. Они ведь в разводе.
– Так или иначе, Маттео – славный парень. Всегда любезен, всегда готов помочь. Я думала, он где-нибудь отдыхает.
Вот это и не срасталось. Молодой человек, который живет в таком спокойном месте, услужливый, домосед… еще куда ни шло, если бы он был преступником среднего пошиба, но Контини никак не видел его в роли партнера Форстера, организующего вместе с ним похищение. И все же…