Как рушатся замки
Шрифт:
Рекомендую к просмотру плод моих четырёхчасовых страданий: https://youtu.be/Vk8mvOo9gz8
Лис и Элерт. Моя любимая головная боль.
За тем, как горело здание Городской управы, Эйвилин наблюдала с крыши. Чёрные клубы дыма вились над домами, пламя жадно облизывало кирпичи, тянулось к небу – дай волю, оно бы сожрало и его. Народ грудился у оцепления, по-видимому, игнорируя настойчивые требования вигилей отойти: интерес пересиливал инстинкт самосохранения.
А ведь толпы нынче так опасны. В них проще простого затеряться – и незаметно, под шумок, организовать
Власть не защитила. Власть ничего не предприняла.
Девушка обожала маленькие представления: что бы ни натворили монархисты, камни бросали не в них. Злоба в народе крепла по мере совершенствования… «шалостей» сторонников короны: маленькое убийство «законника», поджог какой-нибудь второсортной конторки, подрыв железнодорожных мостов – они не топтались на месте и не боялись действовать. Эйвилин предупреждала: если для достижения цели понадобится обратить половину страны в пыль, она это сделает. Ей не нравилось быть голословной. До уважаемых канцлеров, правда, доходило медленно. Вряд ли они верили, что однажды она «наиграется». И забавного для них в ситуации нет: гоняться за её людьми по всей Сорнии – неважное удовольствие.
Хотя Элерт «догонялки» любил. Он мог допускать это специально.
После обеда в центре ожидаемо кипела жизнь. Шарно – крупный город, притом расположенный на границе, и в нём мало обращали внимание на незнакомцев, шатающихся возле государственных учреждений. То могли быть туристы, прибывшие из Сутена, или обычные граждане, которые никак не отваживались войти в приёмный кабинет. Мало ли, кто что нёс в портфеле: вигили каждого встречного не проверяли. Донесут о «подозрительном типе» – пожалуйста, тут уж основание наличествует: подойдут, попросят документы предъявить, сумки проверят.
К этому порядку приспособились: запускали «приманку» – человека, который точно бросится в глаза внимательным горожанам. Дальше план отрабатывался как по маслу – зачастую без шансов на предотвращение. Взрыв в управе был как раз из таких – идеальных.
Когда стрелка на часах приблизилась к отметке «XVI», из здания вынесли первое тело. С расстояния не получилось бы разглядеть его, но Эйвилин никого и не знала. Для неё они все – безымянные винтики, которые приходилось выкручивать ради результата. Умер один или сотня – что с того? Пока она и на шаг не приблизилась к желаемому.
Шалости… Точно. Воевать по-настоящему они с Элертом ещё не начинали.
Через полчаса она спустилась на четвёртый этаж. Комната пустовала. Бывший владелец ночлежки снёс сюда сломанную мебель, рамки от картин, битую утварь и прочие бесполезные вещи, пришедшие в негодность. По углам свисала паутина, на подоконниках жужжали жирные мухи, гревшие бока на солнце. В его лучах красиво переливалась пыль, но от неё же чесалось в носу – хотелось расчихаться. При заселении помещение облюбовали двое молодых людей, служивших в империи младшими чиновниками, однако вскоре они перебрались на этаж ниже: в случае облавы оттуда хотя бы получится уйти по крышам.
В итоге коморка превратилась в убежище для размышлений. Бывало, Эйвилин просиживала здесь до вечера и к ней не лезли без серьёзного повода: иногда ей просто требовалось одиночество. Бесконечные возня, споры и бахвальство подчинённых раздражали.
— Ваше Высочество, вы тут?
В дверном проёме обозначилась жилистая девчонка лет двадцати. Её звали Олли. До революции её родители владели кондитерской фабрикой и несколькими ресторанами в больших городах, а они с братом сутками пропадали на охоте.
Смерти она избежала из-за случайности и недосмотра: пуля прошла по касательной, задев бок, а труп матери завалился сверху, залив светлое платье кровью. Их скинули в овраг, и, выбравшись, девушка месяц провела в бегах, пока не наткнулась на Эзру.
Её жизнь – удача для них. Помимо ярого ненавистника республики, они заполучили в свои ряды превосходного стрелка.
— Вы видели, как полыхнуло, Ваше Высочество? – сверкнула она белозубой улыбкой. – Снова в «яблочко» попала! Готова поспорить: они не ожидали, что с торца тоже бахнет!
— Брэм успел уйти?
Девчонка кивнула и указала куда-то за спину.
— Врача донимает. Его осколком задело.
— Сильно?
— Нет. Царапина, но вы же его знаете: он из чего угодно драму раздует.
Эйвилин насмешливо фыркнула и, на миг вслушавшись в вой сирены под окном, направилась к выходу. Олли подорвалась за ней.
— Ваше Высочество! Долго мы ещё с мелочовкой разбираться будем? Толку-то нет. Мы только дорогу новым гадам расчищаем. Назавтра «сменных» пришлют и глазом не моргнут. Может, попробуем до рыбы покрупнее дотянуться? Я сегодня в торговых рядах услышала, что канцлер…
Принцесса замерла, и девушка едва не врезалась ей в спину.
— Мы будем разбираться с ними столько, сколько я посчитаю нужным, – отрезала Эйвилин.
— Упустим же…
Раздражение сжало горло, но она сдержала его. У некоторых озлобление неслось впереди здравого смысла. Их возбуждали маленькие победы, воодушевляли смешные успехи и будоражило фантомное предвкушение будущих прорывов. Совсем недавно она ничем не отличалась от них.
— Куда они от нас денутся, Олли? Соберут страну в чемодан и сбегут за море? – Девчонка прикусила щёку, став похожей на обиженного ребёнка, и принцесса продолжила: – Что ты предлагаешь? Кинуться грудью на копья? Я лично впустую умирать передумала. У меня для канцлеров заготовлена немаленькая прелюдия.
— Если бы все прилежно исполняли свои функции и не лезли в чужие, дела продвигались бы быстрее. Тебя не просят работать головой, Олли. Нажимай на спусковой крючок, когда надо, понимаешь?
Эйвилин оглянулась. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Эзра. Из-за духоты рубашка липла к телу. Светлые волосы чуть вились.
— Ты понимаешь, Олли? – с нажимом повторил он.
В былые дни его улыбками легко обманывались, но теперь привыкли улавливать без подсказок: если лорд Партлан улыбался, то хорошего это не предвещало.