Как слеза в океане
Шрифт:
Парень был очень большого роста, полный, широкоплечий; кудрявая, несколько запущенная светлая шевелюра плохо гармонировала с бычьей шеей. Он говорил почти не переставая, даже трудный подъем, похоже, совсем не мешал ему. Девушка в вышитой деревенской кофте, напомнившей Йозмару о Маре, была маленькая, кругленькая, все в ней казалось круглым — руки, лицо, движения. Говорила она мало, зато часто смеялась. Смех звучал чисто, точно колокольчик, и слушать его было приятно.
Йозмар понимал, что свои разговоры парень ведет для девушки, а вовсе не для него. И что он любит ее, ее смех, ее округлость
Они были уже совсем близко от границы, но здесь, объяснил парень, переходить опасно. Им пришлось далеко обойти это место, забраться еще выше — и лишь после этого наконец начали «сбавлять высоту», как выразился парень. Они вошли в редкую рощицу и легли на землю, глядя вперед сквозь деревья. Никого не было видно. Вдруг послышались голоса; они приближались. Внизу, на опушке рощи, на самой границе, показались трое мужчин в форме. Они смеялись. Эхо множило смех, точно передразнивая их.
— Двое — жандармы, а третий — австрийский пограничник.
Разговор у них, видимо, затягивался. Один из жандармов то и дело взглядывал наверх, в направлении рощи, точно высматривая их там.
— Плохо, очень плохо, — взволнованно прошептал парень. — Обратно жандармы пойдут здесь. Но встать и уйти мы не можем, тогда они нас заметят.
Йозмар поглядел на него. Такой верзила, а дрожит, и, похоже, от страха. Ему показалось, что в глазах парня стоит упрек. Но что он мог поделать?
Он собрался с духом и стал думать. Отметил про себя: я совершенно спокоен. Он был доволен собой. Выход есть, нужна только смелость. И всего на одну минуту. Он улыбнулся и шепнул парню:
— Лежите и не двигайтесь, пока жандармы не уйдут. Рот фронт, товарищи. — Он поднял кулак и в тот же миг ощутил фальшь и слов, и жеста: ему просто захотелось покрасоваться. Но он отогнал от себя эту мысль, вскочил на ноги и побежал вниз, к выходу из рощи, прямо к людям в форме. Услышав его шаги, те обернулись. Он остановился перед австрийцем и заговорил:
— Извините, пожалуйста, я — турист и, по-моему, заблудился. Хотел подняться на перевал, посмотреть на озеро. Решил вот сократить путь и теперь не знаю, где нахожусь. Это еще австрийская территория?
Австриец схватил его за рукав и, потянув, поставил у себя за спиной:
— Вот теперь вы на австрийской территории. Приехали из братской Германии полежать на нашем солнышке?
— Да, — выдохнул Йозмар. И ему показалось, что вдохнуть он больше не сможет.
— Другой раз не ищите короткой дороги по погранзоне. А то вы гуляете, а нам потом влетает по первое число. Пойдете вот так прямо, как я показываю, и выйдете на шоссе, а по нему налево — там уже Австрия.
Йозмар хотел поблагодарить, открыл рот, но голоса не было. Ему стало стыдно, он закрыл рот, повернулся и пошел. Он чувствовал, что они глядят ему в спину, и вдруг заметил, что бежит, хотя и думал, что идет медленным, размеренным шагом. Теперь это уже не имело значения, и он припустился во весь дух.
Показалось серое полотно шоссе. Он хотел спрыгнуть на дорогу, но ноги подкосились, и он, даже не пытаясь удержать равновесие, упал, ощущая боль от колючек. Он растянулся во весь рост и уткнулся лицом
— Нет! Нет! — Он плакал, как когда-то в детстве, тихонько всхлипывая, выпятив верхнюю губу и ловя ею слезы, чтобы собрать их в рот. Их солоноватый вкус постепенно успокаивал его.
— Смелости у вас хоть отбавляй, в этом и я уже могу расписаться, да и пофартило, конечно, повезло, значит. Вставайте уж. Два года назад в десяти шагах отсюда, то есть целиком на нашей территории, пристрелили одного при попытке к бегству. Хорошо, что сегодня мое дежурство.
Перед ним стоял пограничник. Йозмар вскочил и сказал:
— Я правда заблудился.
— Ладно, не рассказывайте мне сказки, я уже давно вас заметил. С вами там еще двое лазали, один из них в юбке. Проводник вам бестолковый попался. Не будь мои коллеги такими деревенскими лопухами, то мы бы с вами сейчас тут не беседовали. Давайте паспорт, я отмечу все, что полагается. Порядок есть порядок! А теперь послушайтесь доброго совета. Когда пойдете по шоссе, там будет второй поворот направо, немного в гору, вот вы туда и идите. Дорога ведет в городок, где я живу. Найдете там гостиницу «У Белого оленя», скажете, что вас прислал вахмистр Крениц, что он передает привет и придет, как только сдаст дежурство. У них сегодня свадьба, младшую дочь замуж выдают. Денег на эту свадьбу ухлопали кучу. Ну — дружба, товарищ! — закончил он традиционным приветствием австрийских социалистов.
Столы были расставлены вокруг липы; под самым деревом сидели музыканты. Йозмару показалось, что за столом нет уже ни одного трезвого человека, хотя еще только час дня. Йозмар взглянул наверх, на снежную вершину Триглава. Казалось, леса глубоко внизу шевелились. Зеленый цвет отливал голубым — точно бархат, подумал Йозмар. Он был растроган и сам не знал почему.
Йозмар слишком много съел, много, слишком много выпил. Горничная отвела его в номер.
— Жалко, танцы проспите.
— Ничего, у вас и без меня от партнеров отбою не будет.
— Они все не такие учтивые, как вы, — ответила она. — Когда начнется самое веселье, я приду разбужу вас, если позволите. — И она легонько толкнула его в спину. Он взглянул на нее, она ему понравилась, и он согласился.
Стены небольшого номера были выкрашены голубой известковой краской. Он взглянул на темно-синюю полоску, отделявшую голубую стену от белого потолка, и подумал: я и не знал, что во мне столько страха.
Постель оказалась жесткой, подушка — слишком высокой, и он убрал ее. Улегся поудобнее, согнув колени.
Сквозь открытое и зашторенное окно доносилась музыка. Временами ее заглушал смех, но потом она снова брала свое.
Может быть, нужно сознательнее относиться к жизни, думал Йозмар. Хотя страх от этого не уменьшится. А как бы повел себя Дойно на моем месте? Я и не знал, что еще могу так плакать.
Те, в палатках, и эти, на свадьбе, живут, как во сне. Над головами у них уже собрались тучи, а они ничего не подозревают. Точно лунатики. Потому-то они и могут так смеяться. Одни мы не спим, мы — единственные, кто уже видит бурю, настоящие буревестники.