Как слеза в океане
Шрифт:
Вся эта история началась в 1913 году, за несколько дней до дня рождения государя-императора. Отца как раз произвели в майоры, что, кстати, полагалось ему уже давно. И тогда отец прочел ей свою новую поэму, точнее, целый эпос. Назывался он «Матиас Губец» — так звали знаменитого вождя крестьянского восстания [9] , перед собором показывали место, где этого бунтовщика казнили. Правда, в школе ее учили, что Губец был разбойником, даже бандитом. Но отец сделал из него подлинного героя, чуть было не освободившего крестьян, но погибшего из-за людской тупости и жадности. Маре поэма показалась прекрасной, но отца, казалось, ее похвала не удовлетворяла. Это не то, сказал он, ее нужно перевести на хорватский, на язык Губеца, чтобы ее
9
Губец Матиас — вождь восстания словенских и хорватских крестьян 1572–1573 гг.
Поэму перевели на хорватский и опубликовали — за несколько недель до выстрела в Сараево. В ходе обширнейшего расследования, начатого полицией после покушения, среди прочего было установлено и подлинное имя автора. Для майора это имело самые катастрофические последствия. Майорша и обе старшие дочери весьма грозно заявили, что он целиком и полностью повинен в этом несчастье, из-за которого могли не осуществиться столь удачно задуманные брачные планы. Ему пришлось подать в отставку, и ее приняли бы, но тут началась война. Не слишком скрываемое желание оскорбленной майорши и обеих ее дочерей, чтобы майор, столь запятнавший себя в глазах государя-императора и собственной семьи, искупил свой грех, совершенный в приступе необъяснимого, прямо-таки мальчишеского легкомыслия, каким-либо подвигом, пусть даже это будет геройская смерть, — это желание, которое Мара ощутила вдруг на редкость ясно, вскоре исполнилось. Майор пал в сербском походе. Когда он скакал во главе своего отряда, его из засады застрелил какой-то комитаджи [10] , и он упал с коня мертвым. Таким образом «печальный инцидент», как называли в семье всю историю, был исчерпан.
10
Комитаджи — участник комитата, национально-освободительного движения в балканских государствах (тур.).
После смерти отца Мара решила разыскать человека, который перевел «Губеца». Поскольку теперь не было нужды скрывать имя автора, она хотела отдать для перевода и другие стихи, чтобы опубликовать их под настоящим именем. В бумагах отца она нашла письмо переводчика. Без ведома семьи она стала искать его — и нашла восемнадцатилетнего парня, сына лавочника, известного всему городу пьянчугу. Пятнадцатилетняя Мара влюбилась в него и самым скандальным образом бегала за ним, как осуждающе выражалась ее глубоко шокированная семья. В городе уже пошли разговоры. Учительницы лицея жаловались, что она подает дурной пример соученицам. Однако вскоре все кончилось: парня забрали в армию и через несколько месяцев отправили в действующую часть, на русский фронт. Он замерз в Карпатах.
Но у учительниц появился новый повод для жалоб на эту когда-то тихую ученицу. Для своих сочинений она стала выбирать политические темы, она писала вещи, за которые теперь, в военное время, человеку грозил трибунал. Шестнадцатилетняя Мара объявила войну войне. Вскоре она обнаружила, что воюет не одна, есть и другие. Сама ли она нашла их, они ли ее нашли — теперь у нее были союзники, и с этих пор она могла выражать свои мысли не только в школьных сочинениях. Тогда ее и стали называть Марой — окрестили-то ее в свое время именем Мария-Терезия-Элизабет, а в семье звали Бетси.
Ее мать пригласили в полицию и вежливым, подобающим ее званию тоном предупредили о недостойном, даже антигосударственном поведении младшей дочери. D'ecidement [11] ваша дочь унаследовала самые пагубные черты своего несчастного отца. Мару забрали из школы и отправили в самое дальнее из фамильных поместий. Когда хорватские крестьяне в последний год войны в одиночку и группами стали дезертировать из армии и объединяться в «лесные войска», как они сами себя называли, между ними быстро распространился слух, что в том поместье благодаря юной госпоже всегда можно укрыться
11
Решительно (фр.).
Мара помогала организовывать эти «войска». Оказалось, что она умеет отлично ладить с крестьянами. Из разговоров с ними она поняла, что эпос ее отца имеет для них огромное значение. Она стала искать среди дезертиров нового Матиаса Губеца. Но не находила. Однажды ей показалось, что такой нашелся, но она вовремя поняла свою ошибку. Наконец она встретила Вассо. Он создавал коммунистические ячейки. Она вступила в партию и осталась с ним.
Когда десять лет спустя произошел переворот, когда готовые на любые зверства подручные нового, беспощадного режима стали разыскивать Вассо, все туже стягивая кольцо вокруг его убежища, ему пришлось с ней расстаться. Они договорились, что он останется на родине, но уйдет в горы. Однако Коминтерн велел ему эмигрировать.
Мару арестовали. Полиция предполагала, что ей известно, где находятся партийные архивы и сам Вассо. Она была в этой стране первой женщиной среди политзаключенных, к которой применили новые методы пыток. За те четыре дня и три ночи, когда ее допрашивали почти без перерыва и пытали, она не раскрыла рта. На четвертую ночь она упала в столь глубокий обморок, что никакими средствами не удавалось привести ее в чувство.
На следующее утро ее нашли в лощине, отделявшей холм с новыми виллами богачей от правого холма, на котором располагались просторные, окруженные большими садами дома аристократии. Ее отнесли на правый холм, в дом, где жила сестра ее отца.
Наряду со множеством легких ранений домашний врач этой пожилой дамы обнаружил у Мары и тяжелые внутренние повреждения. В том числе такую травму почек, нанести которую, как ему казалось, невозможно никакими ударами. Подобный случай он видел впервые.
В течение многих дней казалось, что Мара навсегда утратила дар речи. Однако постепенно он к ней вернулся. О том, что ей пришлось перенести, она рассказала очень коротко, не сделав ни единого движения. И больше к этому не возвращалась.
Однако вскоре, окольными путями, от полицейского, присутствовавшего при пытках, — он заверил, что сам участвовал в них только для вида, нанося удары, «которые не повредили бы и мухе», — удалось узнать имена палачей, а также подробности пыток. Возмущение было настолько велико, что часть полицейских пришлось срочно перевести в другие места. Волна симпатии к Маре хоть и не доходила до нее, однако очень помогла гонимому движению. А ему эта помощь была более чем необходима.
Полгода спустя в одном из рабочих кварталов был арестован Йован, девятнадцатилетний брат Вассо, которого разыскивали все это время; еще через неделю его тело с несколькими пулями в груди, до неузнаваемости обезображенное пытками, нашли в лесу неподалеку от города. Выяснилось, что ногу у колена ему пилили обычной пилой.
Выступления против полиции начались уже на кладбище. Многих друзей Йована арестовали, остальных выгнали с кладбища еще до того, как гроб успели опустить в могилу.
Вскоре стало известно имя того полицейского, который больше всех пытал Йована, и его пристрелили. Через несколько дней его нашли мертвым под фонарем в лощине, разделяющей два холма. Умер он, видимо, мгновенно, потому что пуля попала прямо в сердце. Выяснилось, что под этим фонарем у него было назначено свидание, — некоторые детали указывали на то, что он ожидал женщину.
Кое-кто из близких вспомнил, что майор выучил своих детей отлично стрелять. Однако расспрашивать Мару никто не решился.
Потом Йозмару рассказали, что союз между крестьянским вождем и партией помогла заключить именно Мара. Она оказалась единственной, кто смог подвигнуть хитрого старика на такой смелый шаг.
Йозмар едва мог скрыть удивление: Мара оказалась маленькой, хрупкой женщиной, да и в лице у нее не было ничего примечательного, кроме глаз — больших карих глаз, сидевших глубоко, точно в укрытии. Нет, на героиню она совсем не походила.