Как стать писателем (2-е изд.)
Шрифт:
Вы, конечно же, такого не допустите :-)). Вы будете править, вычеркивать, писать другими словами, не обращая внимания на то, какой ужасной выглядела бы страница, если бы вы писали на листе бумаги! Вы будете править до тех пор, пока не увидите, что текст совершенен, исправлять больше нечего.
Правда, Word позволяет видеть также и все исправления, причем расцветить их различными цветами, но эта функция для графоманов. Настоящий писатель не должен обращать внимание на то, сколько пота пролил, это не мерило творчества, мерило – умело вылепленная, чистая и без огрехов вещь.
Далее. Нормальный автор, начиная крупную вещь на тему, в которой он даже силен – скажем, в истории или фантастике, – обычно обкладывается энциклопедиями, словарями, атласами. Желательно с хорошими цветными иллюстрациями, с подробнейшим не только описанием одежды или оружия тех времен, но и – верх желания! – фотографиями, чтоб уж комар носа не подточил.
Комп позволил творческой личности еще больше освободиться от черновой работы, чем пишущая машинка. У меня на харде несколько гигабайтов забито только картинками художников самого Валеджи и всего его направления, а также отдельно множество директорий вроде «Животный мир», «Растительный мир», «Архитектура», «Мосты», «Люди», «Небесные тела» и множество-множество других, где великолепные слайды, высококачественные фотографии, мини-сценки из фильмов.
Плюс ко всему тут же в готовности всевозможные энциклопедии, гораздо более емкие, чем все выпущенные на бумаге, видеоролики, показывающие, к примеру, как бежит крокодил, как именно паук ест муху, а рыцарь пытается вытащить из-за спины двуручный меч :-).
Все это можно держать в окошке, одновременно набивая текст, а глаза время от времени поглядывают на картинку или на россыпь цифр, объясняющую зависимость скорости ветра на рассеивание пуль из «калаша».
Да, именно девяносто процентов черной работы, если не больше, делает компьютер. Вы уже не землекоп с лопатой, вы в чистом костюме за рычагами сверхсовременной землеройной машины. Да, все еще роете землю лично, а не лежа на диване через спутник, но… вспомните, как творили Толстой, Достоевский, Чехов, Булгаков, Астафьев…
Более того, вот только что автор одного нашумевшего романа рассказал, что для написания пользовался редактором карт для игры Stronghold. Теперь к большинству современных игр прилагается редактор, позволяющий создавать свои карты, миссии, кампании, что замечательно для баймеров, но еще полезнее для авторов книг. В этих играх все юниты: танки, самолеты, пушки всех видов и всех времен и народов – воссозданы с ювелирнейшей точностью.
Но главное преимущество такого танка или конного рыцаря из игры перед картинкой из энциклопедии в том, что я могу его поставить на сильно пересеченную местность, посмотреть, как он бегает, стреляет, повертеть во все стороны, увеличить или уменьшить, заглянуть вовнутрь…
Понятно, что ни у Булгакова, ни у Набокова, не говоря уже о Толстом, таких возможностей не было. Не отказался бы Лев Николаевич, не отказался бы от мощного компа, где выстроил бы на экране все русские и наполеоновские войска, нажал бы на «Тест» и проверял бы разные варианты, менял бы, записывал бы на бумаге удачные образы и ситуации…
У вас теперь есть компы, так что сразу же начинайте пользоваться всем богатством, что свалилось вам на голову. Большинство авторов, даже молодых, просто не понимают этого, пишут по старинке, этакие львы николаевичи и достоевские, забывая, что Лев Николаич одним из первых приобрел фонограф и даже пытался приспособить для записей своих литературных работ!
Эти технические прибамбасы, конечно же, не научат писать лучше, но невероятно облегчат вашу ч е р н о в у ю работу, которой у вас все равно будет больше, чем вам того бы хотелось, и которую все творческие люди ненавидят всеми фибрами и жабрами.
…писать нужно только тогда, когда «пишется». Нет ничего опаснее этой мысли: это значит, что очень скоро вы перестанете писать вообще!
Да-да, у меня всегда под рукой живые примеры, насмотрелся за долгую жизнь, так что знаю, как говорят герои боевиков, что говорю. И что делаю.
Хотя, конечно, у сторонников писания по вдохновению вроде бы железные аргументы: нельзя, мол, вымучивать из себя тексты, они будут серые, безжизненные, словом – вымученные.
Вроде бы верно, но по аналогии посмотрим на другие профессии. Про спорт уже молчу, если вас это достало (догадываюсь), возьмем близкие творческие: сможет ли музыкант высокого класса хорошо играть, если оставит себе только выступления на звездных концертах, а дома не будет мучить себя на гаммах, не станет разучивать трудные пассажи и постоянно шлифовать технику исполнения? Или, скажете, ему такая черновая работа нравится? Да не смешите мои тапочки! Черный труд не любит никто. Даже чернорабочие.
А ведь мы взяли для примера простого исполнителя! Композитору же, как догадываетесь, приходится этой черной работы делать намного больше.
Но когда разговор о других профессиях, вы – да, согласны, что в каждой есть немало неприятных «черных» или черновых дел, которые делать не хочется, но, увы, надо. И только вот литературу делать надо тогда, когда «пишется»!
Бред. Во-первых, всегда есть возможность править, для этого вовсе не требуется вдохновение.
Во-вторых, когда правите, возникают варианты, как переделать весь абзац, чтобы звучал ярче, а то и весь эпизод. Сделайте это, не пожалеете!
В-третьих, в процессе писания новые яркие идеи и темы возникают гораздо чаще, чем на прогулке, в баре или на вечеринке. Хотя и там возникают.
В-четвертых, надо приучать себя к систематической работе. А литературный труд – тоже работа.
«Ни дня – без строчки», м.б., и перебор, однако приучить себя к систематической работе нужно обязательно. Без нее нет писателя.
Дураки, графоманы и снобы с чрезмерно завышенным самомнением любят произносить: «А я так вижу!» В этой фразе есть нечто глубоко хамское, оскорбляющее тех, для кого предназначена. А мне, к примеру, как любому нормальному, здоровому человеку со здоровой психикой, глубоко наплевать, как и что он видит. Мне нужно, чтобы это увидел я – читатель или зритель! Чтобы увидел ярко, образно, чтобы меня впечатлило, чтобы я разрыдался, рассмеялся, сопереживал и таким образом окатарсился, очистился, возвысился.