Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев

Покровская Л.

Вероятно, не все люди обладают в этом смысле одинаковой наблюдательностью. Недаром у многих отсталых народов выделяются особые специалисты — «делатели дождя», которые, очевидно, лучше других умеют подмечать признаки перемены погоды и знают, когда нужно пустить в ход свои шарлатанские фокусы, чтобы обмануть соплеменников и не ошибиться самому. [123] Во всяком случае, «предвидение» будущего у первобытных охотников не шло дальше ближайшего отрезка времени — завтрашнего дня.

123

Radin P. Primitive religion. New York, 1937.

В историко-этнографической литературе в последние годы обнаружился интерес к широкой и очень важной проблеме — восприятие времени в разные эпохи истории человечества. Все данные говорят за то, что первобытным

людям было совершенно чуждо абстрактное понятие времени: идея времени всегда связывалась с конкретными действиями, с непосредственной человеческой практикой. В эпоху присваивающего хозяйства заботы о будущем и быть еще не могло. В сознании людей будущее существовало только как самое ближайшее, непосредственное. [124] Поэтому и приметы предстоящих перемен погоды могли охватывать только самые короткие сроки.

124

Бестужев-Лада И. В. Развитие представлений о будущем: первые шаги (Презентизм первобытного мышления). — СЭ, 1968, № 5; Файнберг Л. А. Представления о времени в первобытном обществе. — СЭ, 1977, № 1; Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

У земледельческих народов, стоящих в большинстве своем на более высоком уровне культурного развития, жизненная необходимость наблюдения примет погоды многократно возрастает. Их хозяйственная деятельность основана не на суточном, а на годовом цикле трудовых процессов. Земледельцу важно знать, хотя бы предположительно, не только какая будет погода завтра или послезавтра, но и какая будет весна, ранняя или поздняя, когда ждать последних заморозков, какое будет лето, дождливое или засушливое, а потому — когда начинать весеннюю пахоту и сев, в какие сроки убирать урожай. Ему надо хотя бы предположительно знать, какого ждать урожая злаков, винограда, овощей, льна, конопли, табака и т. д. Особенно важны такие предсказания, пусть гипотетические, для народов умеренных широт, где погода отличается особым непостоянством.

Эти «стихийные» («земледельческие»), если их так условно называть, приметы, известные у многих народов тысячами и десятками тысяч, отличаются чрезвычайной устойчивостью и однотипностью, а в то же время и необычайным разнообразием. Возникшие, конечно, в отдаленной древности, скажем, в эпоху неолита, они дожили до наших дней. Главная причина устойчивости — та, что они связаны со всем строем земледельческого хозяйства, отличающегося, как известно, крайним консерватизмом и застойностью.

* * *

Даже в таком раннем историческом источнике, как евангелие, говорится о предсказаниях погоды. В евангелии от Луки Иисус напоминает народу, что облако, поднимающееся с запада, предвещает дождь (Лука XII, 54–55); багровый закат означает хорошую завтрашнюю погоду (Матф. XVI, 2–3).

С доверием относился к народным метеорологическим приметам А. С. Пушкин. В одном из его ранних стихотворений «Приметы» мы читаем:

Старайся наблюдать различные приметы. Пастух и земледел в младенческие леты, Взглянув на небеса, на западную тень, Умеют уж предречь и ветр, и ясный день, И майские дожди, младых полей отраду, И мразов ранний хлад, опасный винограду, Так, если лебеди, на лоне тихих вод Плескаясь вечером, окличут твой приход, Иль солнце яркое зайдет в печальны тучи, Знай, завтра сонных дев разбудит дождь ревучий Иль бьющий в окна град, а ранний селянин, Готовясь уж косить высокий злак долин, Услыша бури шум, не выйдет на работу И погрузится вновь в ленивую дремоту. [125]

125

Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10-ти т. Л., 1977, т. II, с. 65.

Напротив, в известном стихотворении Баратынского «Приметы» приметы противопоставляются холодному научному знанию. И автор романтически любуется младенческим мировосприятием древнего человека:

Пока человек естества не пытал Горнилом, весами и мерой, По-детски вещаньям природы внимал, Ловил ее знаменья с верой; Покуда природу любил он, она Любовью ему отвечала:

О нем дружелюбной заботы полна, Язык для него обретала. Почуя беду над его головой, Вран каркал ему в опасенье, И замысла, в пору смирясь пред судьбой, Воздерживал он дерзновенье. На путь ему выбежав из лесу, волк, Крутясь и подъемля щетину, Победу пророчил, и смело свой полк Бросал он на вражью дружину. Чета голубиная, вея над ним, Блаженство любви прорицала, В пустыне безлюдной он не был одним: Нечуждая жизнь в ней дышала. Но, чувство презрев, он доверил уму, Вдался в суету изысканий, И сердце природы закрылось ему, И нет на земле прорицаний. [126]

126

Баратынский Е. А. Полн. собр. стих. Л., 1936, т. I, с. 206.

Ясно во всяком случае, что в основе народных примет о погоде лежат вполне реальные наблюдения, подтверждаемые, если не всегда, то во многих случаях действительным наступлением ожидаемой погоды: дождя, оттепели, заморозка. Столь же ясно, однако, что скудный, ограниченный опыт древнего земледельца не позволял ему очерчивать трезвые границы своих познаний природы: наряду со здравыми прогнозами погоды у любого народа бытовали и бытуют совершенно фантастические, никаким опытом не подтверждаемые метеорологические приметы. Но и мы сейчас еще не можем отделить резкой чертой одно от другого. [127]

127

Чичеров В. И. Зимний период русского народного земледельческого календаря XVI–XIX вв. М., 1957, с. 24, 284–285 и др.

Мы знаем, впрочем, что и научная метеорология, имеющая за собой свыше пяти веков систематических наблюдений с применением сложной аппаратуры и с обширной сетью обсервационных пунктов, до сих пор не может похвалиться безошибочностью своих прогнозов.

Поэтому и для классификации метеорологических примет деление их на реальные и мнимые (фантастические, суеверные) мало что дает.

Приметы о погоде более четко можно разделить на 3 группы: 1) краткосрочные (погода на завтра); 2) долгосрочные (какая будет весна, лето); 3) фиксированные (в день такого-то святого полагается быть такой-то погоде). Есть еще переходный тип — от 2-й группе к 3-й: если в день такого-то святого стоит такая-то погода, то…

В народном быту существовали определенные наблюдения: по виду заходящего солнца, по виду луны, по цвету неба, по состоянию воздуха, по ветру, по облакам, по растениям, по поведению животных. Это больше относится к краткосрочным приметам, которые наиболее реалистичны и достоверны.

Так, у всех европейских народов есть примета (с вариантами), что безоблачный заход солнца предвещает на завтра ясную погоду, а солнце, заходящее за тучу — дождь или ветер. Напротив, приметы, связанные с луной, облик которой на небе разнообразен, суеверны: к ним примешивается понятие счастливого и несчастливого времени, что можно и чего нельзя делать при новолунии или полнолунии, при первой или последней четверти луны; да и судьба самого человека будто бы связана как-то с лунными фазами.

Приметы по животным отличаются по большей части реалистичностью, особенно когда по их поведению судят о скорой перемене погоды. Например, если собака катается по земле, дрожит, залезает в воду и пр., — это к дождю, к дурной погоде; если кошка умывается, чихает, скребет когтями стену, садится к огню, — будет дождь или ветер. [128]

Что касается долгосрочных примет: какая будет весна, какое лето, какой урожай, — то здесь в гораздо большей мере можно говорить о фантазии, чем о реальной действительности. Это вполне понятно. Для древнего земледельца всего важнее было знать, не какая будет погода завтра, а будет ли благоприятна погода весной и летом и какого ждать урожая. Но надежных источников подобной информации у него в руках не было; и тут-то разгоралась фантазия, подстегнутая жесткой необходимостью: информация буквально выжималась из тех источников, где ее в действительности не было.

128

Ермолов А. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах. IV. Погодоведение. СПб., 1905, с. 55–58, 221–297.