Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев
Шрифт:
Наряду с гаданиями девушек о замужестве практиковались и гадания парней о невесте. Но об этом сообщений гораздо меньше. Видимо, обычай мужских гаданий был распространен меньше, и значение его было намного слабее. Немудрено. Деревенский (да и городской) парень, задумавший жениться, обычно легко мог это сделать. Ему оставалось, если только он не был уродом, калекой или очень бедным, выбрать невесту или же за него это делали родители. Гадать о невесте в большинстве случаев ему не было надобности.
Вопрос о социальной стороне обычая гадания вообще очень важен. Кто является субъектом мантических обрядов? Кто, собственно, гадает?
Все говорит за то, что в подавляющем большинстве случаев гадание о погоде, об урожае, о благополучии ведется от имени семьи, домохозяйства. Субъект гадания — семья. Если гадание ведется по более дифференцированной программе, каждый член семьи выступает отдельно — гадает о своей
Но любопытно, что в отдельных случаях видны следы древней общинной организации — коллективное гадание, один из пережитков режима сельской общины. В числе самых ярких примеров — болгарский обычай ладувания под Новый год. Девушки целой махалы (часть села, квартал) собирались вместе где-нибудь у источника, у колодца, на перекрестке, зачерпывали в полном молчании ведро воды («немая вода»), которой приписывали особую магическую силу. В это ведро каждая девушка бросала горсть овса, колечко или букетик со своей меткой. Маленькая девочка вынимала эти предметы по очереди, под пение особых обрядовых песен: слова песен относились к будущему мужу девушки, чье колечко вынуто. Затем девушки брали из ведра понемножку овса и клали себе под подушку в надежде, что приснится суженый. [141]
141
Там же, с. 275–276.
Что касается самих способов гадания, то они так разнообразны, что с трудом поддаются систематизации. Есть, правда, давно описанные в литературе и хорошо известные на практике способы гадания, но они в большинстве своем не имеют никакого отношения к календарным обычаям и обрядам. Так, гадание по звездам (астрология) в средневековье составляло монополию особых специалистов — звездочетов, и оно никогда не практиковалось простыми людьми; гадание по руке (хиромантия) уже по одному тому не входило в календарную мантику, что у каждого человека линии рук всегда одни и те же; гадание на картах — повседневная практика по большей части тоже особых специалисток-гадалок, во всяком случае, это не календарный обычай; «античные» способы гадания — по полету птиц (орнитомантия), по внутренностям жертвенных животных, вопрошание духов умерших (некромантия) — тоже здесь не применяются.
Из описанных же в практике календарных (святочно-новогодних и др.) приемов гадания чаще всего встречаются: вынимание жребия, пускание на воду венков, гадание по застывающим жидкостям (воск, олово, свинец) прорастающим веткам, по брошенным наудачу ботинкам (куда упадет носком), по отражению в зеркале, по домашним птицам, клюющим зерно, по имени встречного прохожего, по сновидениям (онейромантия: специальный способ увидеть во сне суженого) и др. Установить какую-либо закономерность в выборе этих столь разнообразных гадальных приемов пока не удается. Даже простая систематика их весьма затруднительна.
Очень вероятно, что некоторые из перечисленных и иных приемов гадания восходят к незапамятной древности; другие могли сложиться в недавнее время. Но общий смысл их всегда один и тот же — предугадать будущее, притом в жизненно важных вопросах.
Гадания вместе с верой в приметы, видимо, составляют наиболее устойчивый стержень календарных обычаев и обрядов, особенно тех, которые приурочены к самым значительным моментам сельскохозяйственного года: к зимнему святочному циклу, к праздникам наступления весны, к дню летнего солнцестояния. Этот компонент сезонных праздников — древнейший или, если угодно, один из древнейших, но не в том смысле, что все другие компоненты праздников развились или сложились из этого первоначального ядра: утверждать подобное было бы грубым упрощенчеством и недопустимым эволюционистским схематизмом. К первоначальному стержню позже присоединились иные элементы, создавая в ходе истории все более и более сложный клубок традиционных обрядов и поверий.
Однако, продолжая существовать с древности вплоть до наших дней в составе праздничного ритуала святок, Нового года, масленицы, Ивана Купала, и пр., гадания уже давно начали терять свой первоначальный серьезный смысл. Гадать по традиции продолжают, но по-настоящему в это мало кто верит. В большинстве случаев новогодние «предсказания» превратились в простое развлечение, в своеобразную игру, часто в форме взаимного вышучивания
ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКАЯ ОБРЯДНОСТЬ
Календарные обряды народов зарубежной Европы, сосредоточенные в циклах зимних, весенних и летне-осенних праздников — это обряды главным образом аграрные. Сохранившиеся в быту до начала XX в. и в трансформированном виде дожившие до наших дней, они представляют собой набор реликтовых явлений, сложившийся путем напластований религиозных представлений различных эпох; истоки их лежат в глубокой древности, в эпохе, когда с возникновением земледелия сложилось новое мировоззрение земледельца.
Земледельческая обрядность, аграрные культы для этнографов всегда представляли предмет особого интереса.
Впервые вопрос о том, как в земледелии через связанные с ним образы и мифы проявляется тайна возрождения растительности, был поставлен немецким фольклористом В. Маннхардтом. В основе обрядов и культов В. Маннхардт видел поверье, согласно которому человек живет в растении, имеющем, как и все в природе, душу. Маннхардт считал, что низшая мифология, т. е. олицетворение духов растительности, феи, гении, духи, легла в основу мифологии, представленной высшими божествами. И именно низшая мифология обнаружила поразительную живучесть, ее реликты сохранились в земледельческой обрядности европейских народов. [142]
142
Mannhardt W. Wald- und Feldkulte. Berlin, 1862.
Видный английский ученый Дж. Фрэзер, опираясь на материалы Маннхардта, воссоздал картину древней аграрной религии, показал динамику ее развития, подчеркнул роль античных культов как промежуточного звена различных стадий развития культуры; с помощью сравнительно-исторического метода он показал связь между первобытной мифологией и ритуалом и земледельческой обрядностью европейских народов, дожившей до наших дней. [143]
С тех пор по интересующему нас сюжету накопилась обширная литература. По-видимому, нет в земледельческой обрядности элементов, не получивших толкований, подчас самых противоречивых. [144]
143
Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М.: Политиздат, 1980.
144
Подробнее см. статью С. А. Токарева «История изучения календарных обычаев и поверий» в настоящем издании.
Благодаря исследованиям семантики народной культуры, к которым в последние десятилетия обратились советские ученые, представители различных научных дисциплин — лингвистики, археологии, этнографии — открылись новые возможности дешифровки архаической символики в искусстве и мировоззрении, новые возможности проникновения к истокам земледельческой обрядности.
Так, исследования Б. А. Рыбакова, посвященные славянскому язычеству, [145] его концепция язычества, применимая, как справедливо подчеркивает С. А. Арутюнов, [146] к обширному европейско-индосредиземноморскому региону, позволили Б. А. Рыбакову определить хронологические рамки появления отчасти иллюзорных, отчасти основанных на рациональном опыте представлений о мире и о силах природы, им управляющих. Глубина человеческой памяти, как показали эти исследования, исчисляется десятками тысячелетий, она сохранила в обрядах и народном творчестве наряду с символами эпохи энеолита, эпохи трипольской земледельческой культуры символы палеолитической и мезолитической эпох.
145
Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981.
146
Арутюнов С. А. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян (рецензия). — СЭ, 1982, № 4.