Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев
Шрифт:
Земледельческие обряды весны приурочены были либо к началу сельскохозяйственных работ, либо сосредоточены вокруг дат церковного календаря, сложившегося на древней основе языческих празднеств. Основными вехами, по которым пытались предсказать виды на урожай и когда совершались магические действа, были церковные праздники: сретение (2 февраля), открывающее весну у многих народов, либо благовещение (25 марта), близкое к равноденствию, когда подходил срок начала работ в поле и в саду, предпасхальные и пасхальные праздники, троицкие праздники. Главным же внецерковным праздником, отмечавшимся на переломе сезонов, в ритуальных действах которого использовались почти все известные символы плодородия, был праздник Карнавала или масленицы. Идея обновления, возрождения, плодородия получает в этом празднике самое полное выражение. [195]
195
Бахтин
Сам характер карнавального празднества — это взрыв привычного обыденного образа жизни, праздничный разул, полное освобождение от привычных социальных норм и запретов и обязательное противопоставление им того, что обычной жизни противно нормам. Приуроченность этого праздника к переломному моменту в жизни природы говорит о его глубоком содержании: возрождение нового, через очищение от старого, обновление через разрушение привычного, путем выхода за пределы обычных норм поведения.
Многие черты карнавально-масленичных праздников — их разгульный характер, свободное общение полов — дали Ю. И. Семенову основание видеть в них отзвуки первобытных тотемико-оргиастических празднеств, дошедшие до наших дней через мировосприятие средневекового человека. Этот ученый поддерживает предположение С. П. Толстова, который подметил связь оргиастических празднеств с появлением половых производственных табу. Свободное общение полов предшествовало или следовало за периодом того или иного вида хозяйственной деятельности, в течение которого предписывалось воздержание.
«Бесспорно, — пишет Ю. И. Семенов, — что оргиастические праздники в средневековой Европе выполняли определенные общественные функции. Но столь же несомненно существование генетической связи между оргиастическими празднествами европейского средневековья и промискуитетными праздниками первобытных народов». [196]
Внецерковный, яркий народный праздник 1 мая открывает новый период весенних праздников. Торжество весеннего обновления природы, ее полный расцвет определяет эмоциональную окрашенность этого праздника, в котором символика зелени и цветов заняла особое место, а роль эротических обрядов столь же велика, как и в праздниках Карнавала.
196
Семенов Ю. И. О методике реконструкции развития первобытного общества по данным этнографии: Этнография как источник реконструкции истории первобытного общества. М.: Наука, 1979, с. 120; Семенов Ю. И. Возникновение человеческого общества. Красноярск, 1962, с. 323–331, 477–478; Толстов С. П. Пережитки тотемизма в дуальной организации у туркмен. — Проблемы истории докапиталистических обществ. М., 1935, № 9–10.
Французские этнографы выделяют майскую обрядность в особый цикл. Аграрные обряды занимают в этом цикле главное место и определяют характер цикла в целом.
День 1 мая был, по-видимому, древним языческим праздником, именно поэтому в странах Европы широко бытовали поверья о том, что многие растения приобретают в этот день особые магические свойства. Особенно возрастала, как полагали, целебная сила боярышника, клевера, ландыша. Во французской народной традиции до сих пор сохраняется представление о ландыше, как цветке, приносящем счастье. Насколько жива эта традиция, можно видеть в международный день 1 Мая, когда улицы Парижа кажутся заснеженными от обилия ландышей. Ландыши — в руках демонстрантов, в корзинах цветочников на всех улицах города, букетики этих цветов дарят друг другу «на счастье».
Отдельными примерами можно иллюстрировать аграрный смысл магических действий с зеленью, росой, совершавшихся крестьянами в день 1 мая. В некоторых местностях Греции, например, было принято в этот день сплетать венки, используя злаки и ветки плодовых деревьев, пучки пшеницы, проса, ветку фигового дерева с висящими плодами, веточку миндаля или граната, сюда же прибавляли чеснок («оберег от дурного глаза») и др. Гирлянда или венок из этих растений висели перед домом в течение года. Роса, выпавшая 1 мая, считалась благотворной. Для французских крестьян — походить босыми ногами по росе 1 мая — «не знать усталости при больших переходах». Росой омывали вымя коровы; пастухи старались в этот день «застраховать» скот от падежа, выгнать его на пастбище на рассвете, по свежей росе.
Молодежный обычай, имевший место во многих европейских странах, выходить ночью в леса «собирать май» (как
В комплексе майских обрядов центральное место занимают обрядовые действия, игры, совершаемые вокруг майского дерева, майского столба, устанавливаемого в центре деревень. Это могло быть зеленое дерево, которое с торжественными церемониями молодежь приносила из леса в деревню, либо очищенный от веток ствол, вершину которого украшали букетом, венком из зеленых ветвей и злаков, лентами, иногда на вершину столба привязывали живого петуха. Вокруг столба обычно водят хороводы, пляшут, устраивают состязания за приз, который увенчивает столб. У майского столба иногда избирали и «королеву мая» — основной персонаж майской обрядности. Название центрального столба «май» применимо и к ветвям деревьев или букетам, которые молодые люди дарили девушкам.
197
Весенние праздники, с. 44, 102–108, 333.
У многих народов, кроме «мая», устанавливаемого в центре деревни, ставили майское дерево и перед каждым домом. Связь этого обычая с надеждой на будущий урожай со всей очевидностью выступает, например, у румын, которые пытались сохранить поставленные у дома деревья, называемые здесь арминден, до первого помола новой пшеницы, чтобы развести на них огонь в очаге и испечь хлеб из зерна нового урожая.
Совершение обрядовых действий с шестом, вокруг шеста, столба или дерева имело место не только в майских обрядах, но и в обрядах летних и осенних этот символ также назывался «май». Во Франции, например, в церемониях обручения так называли дерево, которое сажали в знак совершения помолвки; в свадебной церемонии «маем» было украшенное дерево или большой букет, который несли впереди свадебного кортежа; «маем» называли и шест, вокруг которого раскладывали карнавальный костер. Во Франции, например, молодежь в день Сен-Жана, устраивала борьбу за угли и головешки от ритуального огня. Счастливчиками считались те, кому удавалось стать обладателями остатков обгоревшего центрального шеста.
В уборочных обрядах «май» также выступает как ритуальный символ. «Маем» называют деревце, которое втыкают в центре участка поля с недосжатыми колосьями (считавшимися воплощением и духа растительности), «маем» украшают последний сноп, который торжественно ввозят в село, идентична «маю» жердь, называемая «гору», увенчанная букетом из цветов или злаков, либо крестом с тремя яблоками на концах, которую чешские виноградари ставили на холме или на дороге к винограднику для охраны урожая. В яму, которую выкопали для этой жерди, бросали лучшие гроздья винограда, жердь кропили водой и окуривали травами, а вокруг жерди, стоявшей с прошлого года, раскладывали костер, сжигали ее. [198]
198
Там же, с. 26, 27, 43–47, 311; Летне-осенние праздники, с. 23, 28, 133, 192.
Приведенные примеры позволяют считать этот шест, столб, дерево одним символов плодородия. Столб как символ плодородия известен у народов, стоящих на ранних стадиях исторического развития. У папуасского племени кума, например, символом плодородия считался центральный столб в церемониальном доме. В почитании этого столба отражалась двуединость его функций — «почитание предков» и «плодородие». Столб, по мнению английского исследователя В. Рея, был воплощением мужского плодородного начала, предмет ромбовидной формы, положенный на верхушку столба, воплощал соответственно женское начало. В ходе церемонии женщинам предлагали касаться столба, приобщая их тем самым к совершающемуся сакральному акту; считалось, что такое соучастие принесет им много детей. [199]
199
Ray В. The Kuma. Freedom and Conformity in the New Guinea Highlands. Melbourne, 1959. Цит. по: Путилов Б. H. Миф — обряд — песня…, с. 337, 338.
Примеры идентификации женского плодородия и плодородия земли у ранних земледельцев широко известны в этнографической литературе. В обрядах европейских народов символ, воплощавший женское начало, был оттеснен новыми, привычными современному человеку символами плодородия (букет, яблоки, петух и т. д.). Устойчивое наименование шеста — «май» может быть объяснено, на наш взгляд, именем римской богини Майи, одной из божеств земли, плодородия, покровительницы женщин, от которой месяц май получил свое название.