Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев
Шрифт:
Праздник 23–24 апреля рассматривался часто как «профессиональный праздник» пастухов. В этот день или (смотря по местной традиции) в один из близких праздничных дней устраивалось особое чествование пастухов. Например, в Швейцарии в этот день пастухи в особой праздничной одежде проходили церемониальным маршем вместе со своим скотом через всю деревню под звон колокольчиков и бубенцов. [217] Аналогичные церемонии с торжественными шествиями устраивались и в других странах.
217
Весенние праздники, с. 183, 197, 215 и др.
Особенно ярко проявилась специфика чисто пастушеского праздника у румын. К дню 23 апреля, так называемому алесул, готовились загодя. На пастбищах украшали постройки, принимали меры защиты скота от колдуний и других злых сил, которые, по поверью, в эти дни особенно активно действовали во вред людям и животным. Утреннюю дойку производили сами хозяева скота, готовили особую обрядовую пищу для торжественной трапезы. Овец и пастухов обрызгивали «святой» водой. Оберегом служил также пастушеский железный нож. Произносились благопожелания, тосты: «За здоровье овец и пастухов!» Хозяева скота к вечеру уходили домой, а пастухи всю ночь пели, играли и танцевали. Был, между прочим, один чисто пастушеский мужской танец — кэлучень. С этим праздником соединялось множество поверий, например о скрытых кладах, разные запреты, приметы. [218]
218
Там же, с. 309–311.
Характерные черты весенней обрядности славян, румын и албанцев восходят к древней общебалканской культуре, которая в свою очередь имеет аналогии вплоть до самого Кавказа.
Очень любопытно, что там, где сложилось товарное молочное хозяйство, например в городах Северной Италии, день св. Георгия (сан-Джорджо) считается праздником уже не пастухов, а владельцев молочных лавок. Двери этих лавок прежде украшали зеленью. Хозяева их в этот день заключали новые договоры с поставщиками и клиентами. [219]
219
Там же, с. 26.
В летние месяцы, когда скот находится на горных пастбищах, там и справлялись разные пастушеские обряды. Но они приурочены были чаще к общенародным праздничным дням. Например, у чехов и словаков главный летний общенародный праздник Ивана Купала (24 июня, святого Яна) принимал в горах специфические формы, причем в них сочетались глубоко архаические черты с явлениями, привнесенными классовым общественным строем. Для пастухов существовал древний магический запрет: до этого дня не спускаться с гор в долины и не общаться с жителями долинных сел. Вероятно, в этом запрете проявилась профессиональная обособленность пастухов. К дню 24 июня приурочивалась передача арендной платы владельцам угодий за пользование ими. Плата вносилась натурой — отдавалась половина изготовленного овечьего сыра. Готовясь к празднику, пастухи украшали рога коров венками. Считалось, что это увеличит количество молока. Целебными «янскими» травами (собранными в этот день) окуривали скот и постройки. Одним из излюбленных мест проведения праздника была гора Радгошт (в Моравской Словакии), видимо, старинное жертвенное место, сохранившее до сей поры название от имени местного дохристианского бога Радегаста. На праздник готовилось обильное угощение. Пиршество (валашска гостина) протекало под руководством старшего пастуха — бачи. За полночь продолжались песни, музыка и пляски. [220] Так праздновали и в других горных местностях.
220
Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники. М., 1978 (далее — Летне-осенние праздники), с. 187.
В австрийском Тироле главным летним праздником считался день св. Якоба и св. Христофора (25–26 июля), на который смотрели как на начало поворота солнца к зиме. К этому времени приурочено множество календарных примет. На горных пастбищах собиралась молодежь, жгли костры, устраивались игры, пляски, пирушки. То же было у горцев Швейцарии и в других странах. [221]
Еще более шумное веселье сопровождало встречу осенью пастухов, возвращавшихся с летних пастбищ. Дата зависела, конечно, от местных погодных условий, но и тут старались приурочить это событие к дням какого-то праздника, чаще церковного: к дню св. Михаила (29 сентября), св. Дмитрия (26 октября), св. Мартина (11 ноября) или к дню какого-либо местного святого. Особенно выразительны «скотоводческие» черты у праздника св. Дмитрия, по крайней мере в странах Юго-Восточной Европы — Румынии, Югославии, Греции, Албании, Болгарии. К этому дню чаще всего бывают, по традиции, приурочены всякие хозяйственные расчеты, расплата с пастухами и народные празднества. Характерен чисто пастушеский праздник в день св. Дмитрия (Дёмётёр) у венгров: в нем участвовали только пастухи, никого постороннего не допускали, и пастухи пировали и развлекались три дня подряд. Хозяин стада должен был в эти дни пасти сам. [222]
221
Там же, с. 148, 160.
222
Там же, с. 170.
Лето и осень — время заготовки продуктов скотоводческого хозяйства: мяса, масла, сыра, шерсти. У народов Европы местами можно проследить черты очень древних представлений: природе надо вернуть часть, взятую человеком для своих нужд; эти представления восходят к эпохе присваивающего хозяйства, когда «человеческий труд выступает скорее лишь как помощник природного процесса…». [223]
Албанские стригали, закончив стрижку овец, обливали их водой, в которой мыли руки и ножницы и где плавали клочки шерсти: тем самым остриженная шерсть должна была «восстановиться». [224]
223
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 47, с. 553.
224
Летне-осенние праздники, с. 259.
В традиционных обрядах и праздниках отражались изменения в хозяйственном укладе. Еще в XIX в. у венгров сохранялись яркие черты пастушеского быта, но к концу века этот уклад постепенно уступил место оседлому быту. В связи с этим на первое место в качестве мясной пищи выступает вместо баранины свинина; ведь свинья — типично оседлое животное. Поэтому и в годовом праздничном цикле первое место у венгров в новое время занял праздник, связанный с осенним убоем свиней и с заготовкой на зиму свинины, колбас, соленого сала, ветчины. И самое характерное здесь то, что в отличие от описанных выше старинных скотоводческих праздников, где резко выступают общинные черты, праздник убоя свиней и заготовка мяса стал сугубо семейным делом. Каждая семья назначает этот день — в конце октября или в ноябре; даже дети в эти дни не посещают школу. На помощь хозяевам собираются в такие дни родственники, соседи, за что получают потом праздничное угощение. День заканчивается, как и другие праздники, музыкой, песнями, танцами. [225]
225
Там же, с. 170–171.
Эти осенние праздники убоя свиней у венгров весьма характерный образец контаминации двух традиций — оседло-земледельческой и кочевой скотоводческой.
Можно было бы указать и на другие примеры сочетания или переплетения двух хозяйственно-культурных традиций в народном календаре обычаев и праздников. Один из таких примеров — культ святых-покровителей. Известно, что святые христианской церкви (особенно в католичестве) — это часто перелицованные или даже просто переименованные древние местные божества-покровители, взятые под свою эгиду церковью, когда ей не удавалось прямо уничтожить культы этих богов, укоренившиеся в сознании народных масс.
И вот этим древним богам и позднейшим святым стали приписывать разные функции покровителей хлебного поля, урожая плодов и овощей, домашнего скота и даже диких животных. Строгого распределения функций «покровительства» между святыми, конечно, не было, однако в каждой местности люди обычно знали, какому святому надо молиться для благополучия домашнего скота и отдельных его видов.
Так, св. Антоний считался покровителем скота у итальянцев, испанцев, у населения Швейцарии; св. Василий — главным образом в странах Юго-Восточной Европы — у греков, болгар, румын; св. Мартин — у венгров, австрийцев, шотландцев, у народов Скандинавских стран, финнов и др.; Св. Георгий чтился повсеместно, но по-разному: в странах Восточной и Юго-Восточной Европы, где традиции скотоводческого хозяйства еще очень сильны, св. Георгий известен как покровитель скота, и праздник его 23 (24) апреля считается самым важным из годовых праздников; в странах же Западной и Северной Европы не отмечено никаких специфических скотоводческих обрядов, приуроченных к дню св. Георгия: там чтут этого святого как воина и победителя кровожадного дракона.
Самое же существенное проявление глубокой и именно скотоводческой традиции в мировоззрении народов Европы — это традиционное деление календарного года на два, именно на два, а не на четыре сезона. Привычное нам расчленение года на четыре сезона (зима, весна, лето, осень) отразилось в крестьянском календаре лишь косвенно. Переход от одного из них к другому не отмечен никакими работами земледельческого цикла. Зато эти переходы почти с точностью совпадают с двумя кардинальными точками скотоводческого года: перегон скота на горные пастбища в конце апреля (или начале мая) и обратный перегон его на равнину в конце октября (начало ноября). У многих народов, как раз у тех, где сохранились черты скотоводческого быта, эти две кардинальные точки ознаменованы праздниками св. Георгия и св. Дмитрия. Год делится строго пополам. «Св. Георгий лето приносит, а св. Дмитрий — зиму», — говорят болгары. [226] Такое же симметричное деление года пополам отмечено у албанцев, венгров, австрийцев, немцев, финнов (с небольшими только отклонениями по климатическим условиям): например, вместо св. Дмитрия во многих местах фигурирует как вестник зимы св. Мартин (11 ноября). [227] У кельтских народов Британских островов год в прошлом делился на две равные части, только с другими рубежами: началом лета считали 1 мая — древний праздник Бельтан, а началом зимы — 1 ноября — праздник Самхейн. [228] Именно к этим двум датам приурочивались древнейшие архаичные праздничные обряды, а также сезонные перегоны скота.
226
Зимние праздники, с. 266.
227
Там же, с. 120, 139, 162, 191; Весенние праздники, с. 314; Летне-осенние праздники, 239, 254–255, 266.
228
Зимние праздники, с. 80.