Каленым железом

Попов Евгений

– Ты с этим козлом не шейся. Я по его морде вижу, что тебе от него будет разор.

– Да я и не думаю ни о чем таком, – сказала девочка.

– А ты думай не думай, а будешь с ним шиться, так и будет тебе от него разор, – настаивала старуха.

Но девочка ей не верила. Они ходили на танцы, в кино, дважды он приводил ее к себе, где сильно приставал. Но в первый раз помешал его папа. Щелкнул дверным замком и бодро крикнул в глубину громадной квартиры:

– Эгей! Люди! Кормилец с заседания пришел, голодный, как сорок тысяч

волков!

А во второй – девочка сама в последнюю секунду вырвалась и убежала. Вовик остался лежать злой и крыл ее вдогонку последними словами. Но на следующий день они снова встретились.

Ну и вскоре она как-то очень даже незаметно для себя допустила лишнее, а через месяц ее и вырвало во дворе, в присутствии старухи.

– Колбасы я налопалась ливерной, – сказала девочка.

А старуха глядела пристально.

– Как бы тебя, однако, на солененькое да на известочку не потянуло от такой колбасы, – сказала старуха.

Девочка-то и не поняла – к чему это она, а потом поняла.

Она тогда пошла к Вовику, и дверь ей открыла Вовикова мама.

– Здравствуйте, – сказала девочка. – Мне Володю можно?

– Нету Володи, – ответила мама, неприязненно глядя на девочку.

– А где его искать? – спросила девочка.

– А нечего его искать, – ответила мама. – Ходят, ходят – надоели. Надо будет – он сам тебя найдет. Нечего его от занятий отвлекать. У него сессия на носу!

И захлопнула дверь. А девочка отошла к стенке, ковырнула ногтем штукатурку и стала ждать. Но Вовик не пришел. В подъезд заходили другие люди: катили коляски, несли свертки, сумки, пакеты. Здоровались, смеялись. А Вовика все не было. Девочка пошла домой.

А Вовика все не было. Девочка раз видела его через стекло. Он ехал на задней площадке трамвая и что-то объяснял, жестикулируя, своим друзьям. Он рассеянно скользнул взглядом и, наверное, на самом деле не заметил девочку.

А она шла в номерную баню. Она купила за 35 копеек билет и зашла в душевую кабину. Она вынула карманное зеркальце и стала смотреть свой живот. Живот точно стал выпуклый. Девочка повернула кран. Звонко лилась вода из-под потолка. Девочка заплакала.

 

А как-то она встретила Вовиного отца. Высокий, еще выше, чем сам Вовик, плечистый, стриженный под полубокс, папа вышел из машины, размахивая портфелем.

– Привет, кнопка! – обрадовался он. – Что не заходишь? Или с Вовкой поссорились, с оболтусом?

– Да нет, – сказала девочка.

– А что такая квелая? Круги под глазами?

– Пузо у меня, – сказала девочка.

– Чего? – поперхнулся отец. – Ты что болтаешь такое?

И девочка взяла да ему все и рассказала. И вечером того же дня папа имел с сыном продолжительную беседу.

– Ну и что ты, сын, собираешься теперь предпринять? – наконец спросил он.

– Учиться, учиться и еще раз учиться, – пожал плечами Вовик.

– А девка что будет делать, сволочь?

– А я ей десятку дам, пойдет да и выскребет, – ответил Вовик и тут же получил прямой удар в челюсть.

Ворвалась подслушивающая мать.

– Не смей бить ребенка, фашист! – кричала она. – Ему рано жениться. И эта особа вполне совершеннолетняя. Она знала, на что идет. Ты ведь ей не обещал жениться, Вовик?

– Конечно, нет, – угрюмо ответил Вовик, подсасывая сочащуюся кровь.

– И я не позволю, чтобы мой сын женился на первой попавшейся деревенщине…

– Позволишь, – недобро бормотал отец. – Позволишь! Вовик тебя попросит, и ты позволишь. Ведь правда, Вовик? Попросишь?

– Да на кой она мне на самом деле, папа? Мне еще учиться три года. Ну, на кой она мне? А потом, кому известно, что ребенок от меня? Может, и не от меня.

– Подлец! – Папа смотрел на сына с отвращением. – Подлец! Неужели ради таких воевал я на фронте, и строил, и мерз, и голодал?

– Ну, пошел… – сказала жена.

– Не пошел! – взорвался строитель. – А сделал ребенка – пускай женится. И – никаких. Все! Позорить я себя не позволю. Меня полгорода знает.

Вовик неожиданно развеселился:

– А! Могу и жениться. Мне – один черт! Она, правда, не шибко красивая. Были у меня и покачественней.

Отец тоже улыбнулся.

– А это ничего, – сказал он. – Знаешь восточную пословицу? Красивая жена – чужая жена.

– А надоест – так и брошу, – размышлял Вовик.

– Я тебе брошу! – отец погрозил ему пальцем.

Мать Вовика рыдала, и вскоре молодые уже стояли перед служащей отдела ЗАГС Центрального района.

Брачующая сказала:

– Рука об руку, деля удачи и неудачи, пройдете вы по жизни. Так пусть будет крепким ваш союз! Пусть будет крепкой эта новая ячейка нашего общества – ваша молодая семья! Ура, товарищи!

И товарищи сказали «ура» и сели в машину, всю изукрашенную лентами. Прохожие смотрели на машину. К ветровому стеклу черной «Волги» чьи-то заботливые руки привязали громадную целлулоидную куклу.

Дальше была свадьба. На столах всего было видимо-невидимо. Имелась даже красная икра. Со стороны невесты родственников не имелось. Зато со стороны жениха многие говорили речи и желали молодым обилия различных благ. Невеста сидела потупив очи.

– Пускай и молодая что-нибудь скажет, – крикнул кто-то.

Невеста встала, обвела стол и присутствующих счастливым взором и сказала, обращаясь к Вовиковым родителям:

– Дорогие мама и папа! Позвольте мне вас теперь так называть! Немалая ваша заслуга в том, что я вошла в ваш дом и стала вашей невесткой. Верьте, что я – очень работящая, а также что я всегда буду это ценить и никогда это не забуду.

И, не выдержав, заплакала. Жених улыбался снисходительно, но многие тоже плакали. Плакала мама, вытирая глаза кружевным платочком. Папа плакал, сурово кусая хорошо подстриженный ус. Многие плакали! И плакали, разумеется, от радости. А от чего же еще?