Каленым железом

Попов Евгений

Что дальше – сами должны понимать.

Грохот. Зеркало вдребезги. Пуля срикошетила и жмакнула в окошко прямо перед самым ихним опешившим носом. Соседи в стенку замолотили.

– Ах ты господи, – говорю. – Вот же незадача.

И обернулся. И карабинчик в руках держу и вижу, что они оба очень бледненькие. Витенька улыбнуться хочет, да немножко губки у него трясутся. Танька вообще как смерть – кровинки нет в лице.

А я-то думаю: «Вот теперь – полный порядок. Главное, что я теперь знаю, и она знает, что я знаю,

и он знает, что она знает, что я знаю. И все всё знают! И мне теперь поэтому не стыдно, потому что я знаю все! А так мне как стыдно-то было бы! Да меня просто корежит от стыда, что я мог бы не знать. Какой бы я тогда был слабый!»

– Ты что, окосел, что ли, паразит! – взвизгнула наконец Танька.

– Ага, совсем я бухой, – согласился я, не шатаясь.

– Ну, я тогда пошел, – сказал Витенька, не глядя мне в глаза.

– Иди, иди, сынок, – сказал я.

Он в ответ эдак плечиком поддернул, и я закрыл за ним дверь.

– Господи боже ты мой, – говорит Танька, но тоже мне в глаза не смотрит. – Да ты что?

А я ей:

– Не боись ты, Танька, не боись. Что-нибудь придумаем. Главное, что я теперь знаю. А уж если я знаю, то обязательно что-нибудь придумаем. Я тебя больше в обиду не дам.

– Да что ты знаешь-то? – вскинула на меня глаза Танька.

– Ладно. Что знаю, то – мое. А зеркало мы с тобой новое купим, и снова наша жизнь потечет прекрасная…

– Да уж, зеркало-то придется покупать, – усмехнулась Танька.

И медленно закурила сигарету «ВТ» из красивой пачки.

– Витенька оставил?

– Витенька.

– Дай выкину в окошко?

– Кидай, мне не жалко, – сказала она.

"к …мы с Касымом… – Национальность Касыма ни персонажа-рассказчика, ни автора «не колышет».

…абалаковские наши рюкзаки… – Названы по имени Евгения Абалакова (1907–1948), уроженца Красноярска, скульптора, прославленного альпиниста, первым совершившего в 1933 году восхождение на пик Сталина (Памир). Эта горная вершина в 1962 году стала пиком Коммунизма, а в 1998-м – пиком Исмаила Самани. А Исмаил (874–907), если кто не знает, был эмиром из династии Саманидов и основал первое государство таджиков, о чем весьма кстати вспомнил после перестройки тов. Эмомали Шарипович Рахмонов (р. 1952), нынешний владыка этого государства. Умер Евгений Абалаков странно. В Москве, от взрыва бытового газа.

…«по половинке». – По отбытию половины срока заключения. За примерное поведение.

Джойский тасхыл – высокие скальные горы дивной красоты в северной части Западного Саяна, на трассе Абакан-Тайшет, в междуречье рек Абакан и Енисей. Там снег на вершинах никогда не тает, ручьи прозрачны и чисты. Были. Сейчас там изрядно насвинячили «покорители Сибири».

… с мишенькой… – С медведем, натурально. Вчера, кстати, мне рассказали, что в окрестностях города К. медведь задрал двух пенсионеров.

Одного – насмерть, другой в реанимации лежит.

Финский гарнитур мы достали… – Просто купить его, разумеется, было нельзя.

…мне приятно запустить в ванну шампуня… – Шампунь (любой) тоже дефицитом был, равно как бумажные салфетки и туалетная бумага, над чем любили потешаться приезжавшие в СССР иноземцы. Салфетки в точках общепита разрезали частей эдак на восемь для экономии.

«Молодые сибиряки осваивают богатство Сибири». – Освоили. В городе К. дышать нечем и появилось такое чудо, как «кислотный снег».

ЛЭП-500 – высоковольтная линия электропередач.

…американцем, который много лет жил в какой-то там американской хижине около ручья. – Образованные товарищи имели в виду Генри Дэвида Торо (1817–1862), американского писателя и философа, автора книги «Walden, or life in the woods» (1855).

Я на эту зону рассмеялся, Витенька удивился… – Думаю, что сейчас мало бы кто удивился в стране, где каждый восьмой мужик сидел, о чем я недавно прочитал в «Российской газете».

…баш на баш… – Попало в разговорный сибирский язык из тюркского. Баш – голова.

…«ВТ» из красивой пачки. – «ВТ» – «козырные» болгарские сигареты.

ГОРБУН НИКИШКА

А расскажу я вам лучше короткую историю любви горбуна Никишки, который служил продавцом в кондитерском магазине «Лакомка» и некоторое время жил в нашем дворе на улице Засухина близ Покровской церкви. Во флигеле, увитом плющом, с тенистой черемухой перед маленьким окошком.

Как продавец Никишка был уникальным явлением не только в нашем городе, но, пожалуй, и далеко за его пределами. Вежливость Никишки не имела границ.

Подходит, например, к его прилавку полоумная старуха Марья Египетовна, а он ей и говорит, лишь слегка возвышаясь над витриной в своем белом халате и туго накрахмаленной продавцовской шапке синеватой белизны, он ей и поет, сверкая жемчужной улыбкой чистых мелких зубов большого рта:

– Добрый день, уважаемая, рады снова видеть вас в нашем магазине…

Старуха, выпучив слезящиеся глаза, долго смотрит на него, не зная, как оценить создавшуюся ситуацию. А он тогда сам приходит к ней на выручку:

– Могу предложить вам что-либо подходящее из нашего широкого ассортимента. Вот конфеты производства кондитерско-макаронной фабрики, «Клубника со сливками», абсолютно свеженькие, мяконькие, сам вчера за вечерним чайком ими, хе-хе-хе, баловался. Это – «Ласточка», «Пилот», «Счастливое детство». Все абсолютно свеженькое, мяконькое…

– Мине подушечек свесь на десять копеек, – говорит наконец старуха.

– П-пжалуйста, дорогая! – мигом откликается Никишка.

Взвешивает, мурлыкая модную песенку, ловко свертывает кулек, машет длинной рукой и кричит вдогонку: