Калки. История одного воплощения. Часть четвертая
Шрифт:
– У тебя была тогда эрекция?
– Безумная… даже сейчас, когда я вспоминаю тот опыт…
– У тебя сейчас стоит? – мне кажется, Аксёнов порой задает лишние вопросы. Я кивнул:
– Наверное, я не полностью тогда всё переработал, если до сих пор такая реакция…
– Просто тебе нравится трогать других людей. Это нормально, – улыбнулся Аксёнов. – Ты не хочешь сейчас снять шорты? Мы на острове одни…
– Нет, Михаил Николаевич… я боюсь того, что между нами может произойти, о чем я потом буду жалеть…
– А я жалею, что это до сих пор между нами не происходит, –
…я не осмелился трогать Дениса… ниже груди. Но мне понравилось, у него могучие плечи. Он говорил, чтобы я разделся. И все девчонки подбадривали. Они, кстати, тоже стали раздеваться. Но… до трусиков и лифчика. Никто не решился снять нижнее белье…
…потом Денис стал меня раздевать. Стянул футболку. Встал на колени, чтобы снять с меня брюки… Кстати, Михаил Николаевич, а что всё же случилось с Денисом? Ведь эта безумная его сексуальность открылась, как я сейчас понимаю, ни после смерти родственников, а после встречи с Аней. Я об этом задумался, потому что и другие люди после встречи с этим пареньком, стали себе необычно вести, как Татьяна и Пирогов…
– Ты верно подметил… – сказал Аксёнов и поднялся. Он стянул шорты, не обращая на то, что проходили девушки служанки. Они захихикали, увидав хозяина голым. – Пошли, Слав, в бассейн, я по пути расскажу… но не всё…
Я тоже поднялся, и тоже разделся до гола. Мы, двое мужчин, у которых была небольшая эрекция, пошли к бассейну.
– Аня необычный мальчик. Он один из девяти…
– Один из девяти? – переспросил я.
– Да… но не проси сейчас уточнять, что это означает. Пока я этого не скажу. Ты узнаешь это в этой четвертой части, но несколько позже. Он несет в себе бесконечную любовь, но она пока несвободна, эгоистична. И во всех, кого он встречает, он пробуждает сильные эгоистичные потребности. Они выходят наружу. Вот Таня, к примеру…
Аксёнов говорил и нежно ласкал мне ягодицы по пути…
– Таню окружили эксгибиционисты и онанисты – это магическое зеркало. Они отразили её скрытое от нее же самой, но безмерное желание быть нужной, привлекательной, наслаждаться вниманием, быть в центре. Фигурально говоря, она сама жаждет мастурбировать на виду у всех, поражать их своей неотразимостью…
– Михаил Николаевич, не суйте палец, прошу вас… – отстранил я его руку.
– Прости, я снова забылся… Так вот, Ане предстоит через три года открыть свою высшую сущность, он перестанет быть человеком. Но до этого его ждёт еще одно открытие. Он откроет, что можно будет любить других, ни только себя. Тогда его встречные освободятся от оков эго…
– Что станет с Таней после изнасилования мужем? – я вошел по бетонным ступенькам в воду бассейна.
– Она займётся виртуальной проституцией, будет дрочить на вебкамеру… И три года будет зарабатывать на жизнь этим.
Аксёнов сел позади меня так, что я оказался между его ног. Он черпал ладонями воду, и окатывал мне плечи.
– Мир изменится, когда Аня обретет себя, познает свою сущность, – продолжил он. – Его будут любить миллионы…
– Любить? – я повернулся и сел между его ног по-женски, поджав ноги. – Это будет психоз?
– Нет. Это, Слава, будет искренняя любовь. В каждом из девяти часть любви, но в нём – только любовь.
Аксёнов приблизился и стал щекотать моё лицо своей бородой…
16
…мама мне рассказала как-то историю… хм, странно, но я совершенно об этом не помню… Тебе, Жень, говорила она мне, было тогда уже двадцать…. Мы гостили у дяди Васи Соловьёва. Помнишь его? Он был генерал-полковник милиции в отставки. У него была дача в Подмосковье. Когда мы к нему приехали, он растопил баню. Сказал мне «Галь, иди с пацанами», я еще купальник захватила. Вы-то меня никогда не стеснялись, пошли голенькие…
Мы парились. Вы поддавали пару, а я часто выходила в предбанник. Я не могу терпеть высокую температуру. Вы же крепкие мужички…
И вот раз третий вышла. Сижу, не могу отдышаться. Да и лифчик жмет. Дай думаю сниму и его и трусы, обернусь простыней. Больше не буду в парную заходить. Просто загляну к мальчикам сказать, что пойду в дом. Так и сделала. Обернулась…
Открываю дверь… От удивления я даже выпустила концы простыни, она так и упала в ноги. Смотрю, Даниил стоит нагнувшись и упершись руками в лавку. Ты позади и… вы занимаетесь сексом…
Пирогов застонал и заставил себя очнутся. Этот сон был ему противен. Он открыл глаза. С трудом… но память к нему вернулась. Он лежал под простыней в номере гостинице… Боже! Вчера он обкурился и трахнул родную дочь… Голова была чугунной, но он поднялся и сел… Этого не должно было быть! Это не должно повториться!
…Он прислушался. Душ, шумит вода… Катя моется… смывает грязь инцеста… Этого не должно было быть! Надо поговорить с доченькой, вымолить прощение, уверить, что этого больше не случится и… И им как-то нужно это будет забыть, чтобы снова стать отцом и дочерью…
Евгений пошарил под кроватью, нашел свои трусы. Надел. Она выйдет и он поговорит с ней…
– Пап, ты проснулся? – крикнула Катя из душевой кабины. – Иди ко мне…
Евгений поднялся. Голова немного еще кружилась, еще не совсем выветрилась дурь…
– Мне сон приснился странный, – сказала Катя, когда он вошел.
Он старался не смотреть на голую дочь.
–…будто мне бабушка рассказывает. Вроде бы вы поехали к кому-то на дачу и пошли втроем, она, ты и дядя Даня в баню…
Евгений тревожно взглянул на Катю.
– …когда она вышла, то ты и дядя Даня…
– Не может быть! – перебил он.
– Что? – не понимающе посмотрела девушка
– Во сне я и дядя Даня… за… занимались сексом?
– Да, – удивилась Катя. – Тебе… тебе приснился тот же сон? (он кивнул, и… и почему-то по его лицу потекли слёзы)… Такое бывает, пап, – девушка протянула руку и взяла его ладонь. – Я знаю, о чем эти сны… вернее, догадалась…
– О чем? – дрожал отец.
Дочка наклонилась и у уха зашептала:
– Давай после обсудим… Снимай трусы…