Калле Блумквист и Расмус

Линдгрен Астрид

– Я вырежу тебе еще одну лодочку из коры, - пообещал он.
– Она будет гораздо больше…

– Не надо мне никакой лодочки, - безжалостно отрезал Расмус.
– Теперь я вижу, что киднэпперы совсем не добрые.

И вот дети остались одни. Они слышали, как Никке повернул снаружи ключ в дверях. А потом они больше ничего не слышали, кроме шума ветра, раскачивающего макушки деревьев в лесу.

Они молчали довольно долго.

– Здорово дует, - заметил наконец Андерс.

– Да, - сказала Ева Лотта.
– Пусть бы штормило так, чтобы Сванберг перевернулся вместе с

лодкой, - с надеждой добавила она.

И, взглянув на Калле, напомнила:

– Всего один час. Через час он снова придет сюда. Что будем делать, Калле?

– Тебе придется сказать ему, куда ты спрятал бумаги, - предположил Андерс.
– Иначе он тебя убьет.

Калле почесал голову.

«Призови на помощь весь свой разум…» - сказал этот Петерс. И Калле твердо решил это сделать. Наверно, если хорошенько призвать на помощь разум… можно придумать, как выпутаться из беды.

– Если бы мне удалось бежать, - задумчиво сказал он.
– Хорошо бы, мне удалось бежать…

– Да, если бы тебе удалось достать луну с неба, было бы тоже хорошо, - заметил Андерс.

Калле не ответил. Он размышлял.

– Послушай-ка!
– наконец воскликнул он.
– В это время Никке, по-моему, должен принести нам завтрак?

– Да, - ответила Ева Лотта, - наверно. По крайней мере, в это время нас обычно кормили. Хотя, может быть, Петерс собирается уморить нас голодом.

– Только не Расмуса, - возразил Андерс.
– Никке не допустит, чтобы Расмуса уморили голодом.

– А что, если нам всем сразу наброситься на Никке?
– спросил Калле.
– Когда он явится с едой? Сможете вы повиснуть на нем, пока я не смоюсь?

Ева Лотта просияла.

– Идет!
– согласилась она.
– О, я дам Никке по кумполу, я давно мечтаю об этом.

– Я тоже раскрою Никке черепушку, - восхищенно заявил Расмус. Но, вспомнив лук со стрелами и лодочки из коры, добавил: - Хотя очень сильно бить его я не стану. Ведь он все-таки добрый, этот Никке.

Никто его не слушал. Никке мог явиться с минуты на минуту, и нужно было подготовиться к его приходу.

– А что ты собираешься делать потом, Калле?
– возбужденно спросила Ева Лотта.
– Ну, когда убежишь?

– Вплавь доберусь до материка и приведу сюда полицию, а профессор может говорить что угодно. Нам нужна помощь полиции, и нам следовало бы давным-давно к ней обратиться.

Ева Лотта вздрогнула.

– Да, конечно, - сказала она.
– Хотя кто знает, что успеет натворить Петерс, прежде чем подоспеет полиция.

– Тс-с-с!
– предостерег Андерс.
– Никке идет.

Бесшумно кинулись они к двери и встали по обе ее стороны. Они слышали, как Никке подходит все ближе и ближе, услыхали, как дребезжит жестяной поднос в его руках. Они слышали, как ключ поворачивается в замке, и все их нервы и мускулы напряглись… Сейчас… Сейчас, уже совсем скоро.

– А я принес тебе яичницу, малыш Расмус!
– воскликнул, отпирая дверь, Никке.
– Ты ведь любишь ее…

Он так и не узнал, любит ли Расмус яичницу. Потому что в ту самую секунду они набросились на него. Жестяной поднос с грохотом полетел на пол, а яичница брызнула в разные

стороны. Они крепко повисли у него на руках и на ногах и опрокинули его; они переползали через него, усаживались на него верхом, дергали за волосы и били головой об пол. Никке рычал, словно раненый лев, а Расмус, радостно покрикивая, прыгал вокруг. Ведь это была почти что война Роз, и он считал своим долгом поддерживать сражающихся. Правда, он на миг заколебался, ведь Никке, что ни говори, был его другом. Но, подумав хорошенько, Расмус подошел к Никке сзади и изо всех сил пнул его.

Андерс и Ева Лотта дрались как никогда. Калле с быстротою молнии выскочил за дверь. Все длилось несколько секунд. Никке обладал исполинской силой и, оправившись от удивления, высвободился с помощью нескольких ударов своих сильных рук. Злой и растерянный, поднялся он с пола и тотчас обнаружил, что Калле исчез. Бешено рванувшись к двери, он попытался ее отворить. Но дверь была заперта. Мгновение он стоял, тупо глядя прямо перед собой. Затем кинулся изо всех сил на дверные доски, но они были крепкие и не поддались ни на миллиметр.

– Кто, черт побери, запер дверь?!
– в ярости воскликнул он.

Расмус, веселый и оживленный, по-прежнему прыгал по комнате.

– Это сделал я!
– закричал он.
– Это сделал я! Калле убежал, а я после этого запер дверь.

Никке крепко взял его за руку.

– Куда ты девал ключ, жулик ты маленький?

– Ай, больно!
– пискнул Расмус.
– Отпусти меня, глупый Никке!

Никке еще раз встряхнул его:

– Я спрашиваю тебя: куда ты девал ключ?

– Ключ я выбросил в окошко, - ответил Расмус.
– Съел?

– Браво, Расмус!
– крикнул Андерс.

Довольная Ева Лотта громко засмеялась.

– Теперь ты видишь, каково это, когда тебя запирают, милый Никке, - сказала она.

– Вот уж весело будет послушать, что скажет Петерс, - заявил Андерс.

Никке тяжело опустился на ближайший диван. Он пытался собраться с мыслями. Потом вдруг неожиданно разразился смехом.

– И в самом деле будет весело послушать, что скажет шеф, - согласился он.
– В самом деле.
– И так же внезапно он снова посерьезнел: - Дело-то плохо. Мне нужно схватить мальчишку, пока он не натворил бед!

– Ты имеешь в виду, пока он не привел полицию, - подчеркнула Ева Лотта.
– В таком случае придется тебе поторопиться, милый Никке.

16

Дул свежий западный ветер, крепчавший с каждой минутой. С глухим шумом проносился он над верхушками елей и гнал шипящие белопенные волны в заливе, отделявшем остров от материка. Задыхаясь после бурной драки и неистового бега вниз к озеру, Калле остановился на берегу, у самой воды, в отчаянии глядя на пенящиеся волны. Ни один человек не мог бы переплыть залив, не рискуя жизнью. Даже на маленькой шлюпке это было бы отчаянное путешествие. А кроме того, у Калле не было и шлюпки. При свете дня он не осмеливался приблизиться к причалу, да и вообще теперь, вероятно, все лодки были заперты.