Камень Книга двенадцатая
Шрифт:
— А твоя Евуська ничего такая! Крайне фотогеничная! — Смотревший на потухший экран планшета Александр пихнул локтем Николая. — И язык у неё подвешен как надо, ишь как про историю княжества без бумажки зачесала!
— Что есть, то есть, — хмыкнул Николай и добавил, не скрывая гордости: — Она у меня такая!
— Анька Шереметьева тоже молодец! — продолжил Саша. — Времени зря не теряла! И ничего, что эти импровизированные интервью получились… выхолощенными, если можно так сказать. С другой стороны, кто бы ей позволил провокационные вопросы импортным принцам и принцессам задавать? Да и наши главные роды могли остаться недовольными. Интересно,
Мы с Колей переглянулись и пожали плечами, а на вопрос ответил Прохор:
— Собирается, и очень скоро. Просто государь с государыней решили вас перед казнью не отвлекать по пустякам. Насколько я понял, когда вас троих запишут, весь материал отправят в Россию, где он будет монтироваться профессионалами из шереметьевских СМИ. Потом готовый материал с переводом и готовыми субтитрами на разных языках пойдёт на одобрение старшим Романовым, Гримальди и Бурбонам и только потом будет слит в «паутину». Что же касается, как ты, Саша, выразился, такого выхолощенного интервью, тут ты прав, именно такая задача перед Шереметьевой и ставилась. — Воспитатель сделал паузу, оглядел нас и спросил: — Ну что, молодые люди, как я понял, представленный материал вам понравился. Осталось дело за малым: позвонить государыне и озвучить своё положительное мнение.
— Прохор, — протянул нахмурившийся Александр, — я стесняюсь спросить, а где интервью с моей Изабеллой?
Воспитатель поморщился:
— Прости, Саша, я подобной информацией не обладаю. И прими добрый совет: не вздумай с государыней по телефону ругаться по этому поводу. Лично встретишься, там свои… — Прохор вздохнул, — вполне понятные претензии и выскажешь.
Мы переглянулись с Николаем, и я решил поддержать Александра:
— Шура, если они вздумают выпустить интервью без Изабеллы, я тоже тогда на запись не пойду.
— И я, — кивнул Николай.
— Я тоже, — буркнул Александр.
Если Прохор решил во внутрисемейные разборки Романовых благоразумно не встревать, то вот клевавший носом Ванюша проявил с нами солидарность, но сделал это крайне своеобразно:
— Вы нам тут ещё с пафосом прокричите: «Un pour tous et tous pour un!»[1], мушкетёры хреновы! — вовсю ухмылялся он. — Или в переводе на язык родных осин: «Мы с первого класса вместе! И за всё, что мы делаем, отвечаем тоже вместе!»
Веселья у нас реплика колдуна не вызвала, а Прохор, вздохнув в очередной раз, очень к месту продолжил цитату:
— И во всём этом дерьме прикрываю вас я…
Царственной бабушке мы всё-таки позвонили и в положительном ключе описали наши впечатления от увиденного. Про Изабеллу промолчали, решив всё-таки воспользоваться советом Прохора и высказать свои претензии бабуле лично. Дальше набрали Аню Шереметьеву и в доступных выражениях описали ей всё, что «думали» по поводу увиденных материалов. Наша акула пера, судя по голосу и озвученным благодарностям, была услышанным очень довольна и в ответ заявила, что ждёт не дождётся возможности взять интервью у нас троих. Когда с основной темой звонка было покончено, Аня поинтересовалась уже состоянием наших дел. Заверив девушку, что у нас всё в порядке, мы услышали, что друзья по нам очень соскучились и ждут нашего скорейшего возвращения «с отдыха»…
После обеда яхту почтил своим присутствием мой родитель.
— Так, молодые люди, — оглядел он Колю с Сашей довольным взглядом, —
Братья слегка напряглись, а отец продолжил:
— К пяти вечера вы будете должны вернуться в гостиницу, привести себя в порядок, а в шесть мы с вами выдвинемся в Ниццу встречать родичей — они должны будут прилететь в районе семи. — Отец хмыкнул. — Чего нахмурились, племяши? Или не рады, что любимые родители к вам прилетают?
Коля с Сашей вздохнули:
— А чему радоваться-то, дядька? Похоже, заканчивается наша весёлая и беззаботная жизнь…
Мой родитель опять хмыкнул:
— Мы же с вами уже разговаривали на эту тему, а вы всё успокоиться не можете. Давайте уже настраивайтесь на лучшее и пробуйте искать в происходящем только положительные моменты. И не вздумайте с такими кислыми лицами перед родителями появляться — они вас не поймут.
— Да всё мы понимаем, дядька. К вечеру будем весёлыми и полными оптимизма.
— И не вздумайте мне употреблять для поднятия настроения!
— Дядька! Как можно!..
Не миновал инструктаж и меня.
— Слушай меня внимательно, Алексей. — Отец прихватил меня за локоток, и мы вместе медленно пошли к фальшборту. — Благодаря ночным приключениям заряженного мной Ванюши Кузьмина упёртые Бурбоны наконец решили поменять свою точку зрения на некоторые условия наших соглашений.
Я с удивлением посмотрел на родителя, который этот взгляд понял правильно:
— Так удачно обстоятельства сложились, — хохотнул он. — Но Бурбоны намёк поняли правильно. Речь же сейчас не об этом. Короче, мы предварительно достигли всех нужных договорённостей по всем принципиальным вопросам, осталось поставить финальные подписи на итоговых документах. Хочу предупредить, тебе во всех этих раскладах достанется очень важная роль, так что ты морально готовься. — Отец жестом прервал мою попытку задать очередной вопрос. — Сынок, пока тебе ничего конкретного говорить не буду, всё узнаешь в своё время.
— Как и всегда, — буркнул я. — Чую, проблем у меня в жизни прибавится.
— Лёшка, — поморщился отец, — не принимай близко к сердцу. Нам тоже несладко даются подобные решения — приходится думать в первую очередь об интересах империи, а уж потом о желаниях рода и собственных семей. Когда повзрослеешь — уверен, ты нас поймёшь и будешь действовать точно так же.
Я только отмахнулся и вздохнул, а родитель хлопнул меня по плечу:
— За Колей с Сашей до возвращения в отель тебя присматривать просить не буду, за ними Прохор с Ваней приглядят. Ты лучше оставшиеся часы до приезда Александровичей потрать на спокойное ничегонеделание — в ближайшие дни у нас у всех будет очень плотный график. Ты меня услышал, сынок?
— Услышал, папа…
Однако воспользоваться советом родителя мне было не суждено: минут через двадцать после ухода отца к столику, за которым мы с Прохором, Ваней и Колей с Сашей устроили чаепитие, подошёл адмирал Варушкин и попросил уделить ему пару минут моего драгоценного времени.
— Алексей Александрович, на пирс заявился господин Бланзак и через часовых передал нижайшую просьбу о конфиденциальной встрече с вами.
Появление в районе марины доблестного представителя французских спецслужб я почуял ещё минут пять назад, но никак не думал, что тот явится по мою душу. «Этому-то что ещё надо?» — с раздражением подумал я, вспоминая ту операцию против швейцарского банкира, а вслух сказал: