Камень Книга двенадцатая
Шрифт:
— Вот же паршивка! — делано завозмущалась старушка. — Уже прочухала, через кого именно свои вопросы проще решать! Не через отца с дядей, не через деда, не через сестер, а через любимого старшего брата, способного оказывать влияние на строгую бабушку! Смотри, внучок, сам не заметишь, как твои сестры на шею к тебе залезут и ножки свесят!
— Уже залезли и ножки свесили, бабушка, — улыбался я. — Так что мне передать Елизавете?
— Сама ей позвоню и обрадую малявку, — фыркнула Мария Федоровна. — И заодно выполню сегодня еще одну твою просьбу — свожу наших морячек на обещанный шопинг, раз уж денек более или менее свободный выдался…
Телефоны мы с братьями
— Ладно бы к кремлевской стене цветы несли или к какому-нибудь памятнику, но к нашему особняку!.. Не дай бог в привычку войдет!..
После обеда яхту почтил своим присутствием князь Пожарский, с ходу ставший «плакаться» нам на то, что и его не обошла стороной народная любовь:
— Ладно военный министр с начальником Генерального штаба, министр Внутренних дел, командир Отдельного корпуса жандармов, генеральный прокурор с главным военным, судейские, командиры гвардейских полков и руководство столичной полиции меня за воспитание достойного внука и участие в воспитании двух молодых великих князей поблагодарили, так ведь и простые люди не забыли старика! — Дед Михаил с гордостью показал фотографии уже своего особняка, у забора которого тоже наличествовали цветы. — Прохор, — князь подошел к моему воспитателю, — это в первую очередь твоя заслуга!
Дед обнял смущенного воспитателя, потом повернулся к императору и поклонился:
— Государь, не за себя прошу, а за верного слугу твоего!
Опять поклонившись, князь вытолкал продолжавшего смущаться Прохора прямо пред светлые очи улыбавшегося императора. Тот хмыкнул и кивнул:
— Михаил Николаевич, как всегда, прав, и мне с горечью приходится признавать, что главная заслуга в деле воспитания моего внука Алексея, а также… огранка двух других внуков — Коли и Саши — принадлежит именно вам, Прохор Петрович. От всего рода Романовых хочу сказать вам еще раз огромное спасибо! — Воспитатель поклонился. — Что же касается достойной благодарности, — царственный дед улыбнулся еще шире, — то она как раз сейчас находится на стадии подготовки, и я уверен, что к нашему возвращению на любимую родину будет готова к торжественному вручению. Прохор Петрович, заверяю, вам понравится!
— Не сомневаюсь, государь! — Воспитатель в очередной раз поклонился.
Ближе к четырем часам на яхту поднялась делегация, состоящая из подполковника Михеева, генерала Нарышкина и графа Петрова-Врачинского.
— Государь, — подполковник щелкнул каблуками, — прошу прощения, что отвлекаю от дел, но у нас… ситуация.
— Слушаю, Вова. — Царственный дед как-то сразу подобрался.
— На Владимира Александровича, — Михеев кивнул в сторону Петрова, — буквально час назад вышла небезызвестная вам баронесса фон Мольтке и пригласила графа на завтрашнюю вечеринку в ресторан при отеле «Негреску», где якобы с Владимиром Александровичем, его супругой и сыновьями хотят познакомиться и пообщаться его дальние родственники со всей Европы. Граф взял паузу на подумать и о звонке тут же сообщил мне, а я посчитал своим долгом
— Зашевелились, стервятники европейские! — буркнул дед. — Почуяли халяву! Но ничего, мы им поживиться не дадим! — Он кивнул Михееву: — Вова, ты все правильно сделал, молодец! А вы, Владимир Александрович, — теперь все внимание императора было сосредоточено на графе, — не переживайте, все будет в порядке. Но вот соответствующий инструктаж вам и вашей семье надо будет у Алексея Петровича все-таки пройти. Во избежание, так сказать…
— Конечно, государь, — поклонился дядька Вова.
— Вы свое генеалогическое древо изучили, как я вам велел?
— Изучили, государь. В том числе и основные наши родственные связи в Европе, но там столько фамилий и имен, в том числе и труднопроизносимых, что голова кругом идет!
Император хохотнул:
— Могу себе представить, у Романовых аналогичная ситуация! Но тем не менее надо хорошенько запомнить хотя бы тех, чей род до сих пор не пресекся. Особенно хорошо свою родословную должен знать ваш старший сын Александр, ради которого и организуется весь этот всеевропейский шабаш. Владимир Александрович, — царственный дед добавил выразительности в голос, — мы на вас очень рассчитываем.
— Мы не подведем, государь…
Перед самым своим уходом с яхты Владимир Александрович Петров успел со мной переговорить и убедиться, что «с Пожарским все, как всегда, в полном порядке». На мой вопрос касательно Шурки дядька Вова только отмахнулся:
— Должен скоро из Ниццы со своей реставрации вернуться. Третий день уже грязный как черт приезжает. Но довольный…
Ближе к вечеру, когда царственная бабуля вместе с довольными морячками вернулись с шопинга и старшие Романовы с князем Пожарским удалились в отель, я позвонил сначала Алексии, потом сестрам, которые теперь в шутку обращались ко мне не иначе как Грозный, и закончил телефонное общение на Соне, которая поделилась со мной своим искренним возмущением по поводу грязных происков польских журналюг. Я посоветовал девушке не обращать внимания на подобные злобные выпады, которых в будущем ожидается еще много, и поинтересовался, как они с молодежью проводят время. Все было стандартно: совместный обед и поход на пляж, разбавленный в отсутствие Прохора Петровича активными играми, коими стали волейбол и футбол. От поездок на мотах и автомобилях, а также от посещения ночного клуба было решено отказаться в связи с последними не очень приятными событиями.
Коля с Сашей от меня в телефонном общении не отставали.
— Все, Лешка, кончилась наша с Коляшкой вольная жизнь! Завтра точно родаки с дедами в Монако прилетают!
Именно так охарактеризовал Александр их с Николаем ближайшее будущее после довольно-таки продолжительного телефонного общения с родителями. После моих уточнений выяснилось, что Саша имел в виду не их помолвки с Гримальди и Савойской, а присутствие в Монако любимых родительниц, от навязчивой заботы которых и сбежали они сначала ко мне на квартиру, а потом и в особняк.
— Вот увидишь, Лешка, — хмурился Коля, — наши отцы начнут весело время проводить с остальными Романовыми и наследниками правящих родов, с которыми давно не виделись, а супружниц своих благополучно на сыновей сплавят!
— А бабушка? — недоумевал я. — Вот пусть с ней, Михеевой и Петровой время и проводят.
— Ага, с бабушкой! Да они ее как огня боятся! Как только обязательная программа на каком-нибудь очередном приеме будет выполнена — тут же от бабушки сбегут! И нас с собой прихватят, чтоб, значит, не так скучно было. — Николай вздохнул, посмотрел на свой бокал с вином и неожиданно предложил: — Шура, может, ну его, это столовое винишко? А то в голове еле шает, и толку ноль…