Каменные клены
Шрифт:
— Аликс!.. — начал Дрессер, но я заговорила быстро, не давая себя перебить:
— За этим я и приехала. Чтобы услышать, как ты зовешь меня по имени. Когда ты произносишь Али-и-икс, мне будто цветущей веткой проводят по лицу. Ну что же ты, потрогай вот здесь. Нет, дай, я сама.
Я встала на колени, на шершавые тиковые досочки, и пристально посмотрела на него снизу. Смотритель укоризненно покачал головой, но закрыл глаза и прислонился к поручням. Молнии на его брюках не оказалось, и я вдруг испугалась — мне почудилось, что Дрессер весь цельный, будто целлулоидный пупс, и нигде не расстегивается.
От страха я окончательно протрезвела и, догадавшись,
— О господи, проклятый соус, — простонал Дрессер, оттолкнул мою голову, перегнулся через поручни и свесился вниз. Тинистая Темза расступилась и приняла даровое угощение из столовой королевского клуба.
Повара Оближи, Обглодай и Обсоси не вынесли бы этого зрелища — спина смотрителя содрогалась, он рычал и хлюпал, а я стояла на ободранных коленях на краю палубы, смотрела на его зад, обтянутый узкими нейлоновыми трусами, и тихонько смеялась.
В точности такие трусы я видела на стриптизере, вылезшем из большого картонного торта на прошлогоднем дне рождения Прю. Подруги подарили ей швейную машинку и обмазанного сливками мальчика из кардиффского ночного клуба.
Потом я перестала смеяться, подползла к Дрессеру близко-близко, взяла его за голые ноги, под самыми коленями, и сильно толкнула вверх.
Дневник Луэллина
ко дню рождения я отпустил бороду до самых глаз и гуляю по своему району невидимкой, чисто эдгар, сын герцога глостерского, [77] bedlam beggarс оловянной табличкой на руке, даже мороженщик на углу сент-джордж перестал со мной здороваться
хотя — чему я удивляюсь? никто и так никого не замечает в нашем хлебном городе, будь ты хоть плачущий локи, хоть великанша текк, [78] никто никого не замечает, кругом настоящий бедлам — и все в нем одинаково нищие
77
…чисто эдгар, сын герцога глостерского— в шекспировской пьесе «Король Лир» сын герцога Глостерского прикидывается нищим (Bedlam Beggar), чтобы в Англии его никто не узнал.
78
Великанша Текк— одно из обличий бога Локи.
тем временем в городе холодает, пронзительная калех уже полощет свой плащ в корриврекане [79] и, судя по прогнозу, числа двадцатого начнет вытряхивать свои одеяла на июльский Лондон
в два часа пополудни у меня урок с юношей по фамилии crescent, и вот, пожалуйста — я все утро думаю о белой омеле, которую в шестой день луны срезали золотым серпом, потому что ее нельзя касаться железом
меня тоже нельзя касаться железом! когда-то давно я боялся любого прикосновения, а теперь — только острого и внезапного
79
…калех уже полощет свой плащ в корриврекане— в кельтской мифологии богиня, отвечающая за погоду. В конце лета Калех полощет свой плащ в Корриврекане — водовороте у западного побережья, и когда она встряхивает его, холмы становятся белыми от снега.
я
это нарочно так сделано, пояснила она, чтобы нога не скользила, ее ступни упирались в стену, а голова — в основание душевой кабины, я попробовал вытащить руку, но ее голова была тяжелой, как уэльская корона из плюща, [80] я давно этого хотела, сказала она, если честно, я поняла, что так и будет, когда вы принесли мне ту русскую бумагу, я поняла, что это знак! вот как, пробормотал я, никогда бы не подумал
80
…корона из плюща— имеется в виду смертная корона Давида ап Гриффида. Вся пророческая традиция Уэльса проникнута мечтой о восстановлении никогда не существовавшего на деле королевства бриттов. В насмешку над этими чаяниями последний правитель независимого Уэльса, обезглавленный в Лондоне в 1283 г., был перед казнью «коронован» венком из плюща.
да-да, там было так и написано: я убью его, но вы сказали, что это просто отрывок из криминального романа, и я поверила, я поверю во все, что вы скажете, вы это знаете, лу? разумеется, знаю, я приподнялся и стал нащупывать свою одежду, спина глухо болела, недоумение понемногу заполняло меня всего, будто болотная вода: как я здесь очутился?
помогите мне, сказала она тихо, тут погас свет, и я ударилась! похоже, что перегорели пробки! я вошел и сразу наткнулся на нее, она всхлипнула, обвила меня руками и потянула вниз
мне показалось, что она смолистая и тяжелая, будто шишка гималайского кедра, потом мне показалось, что она плачет, наверное, здорово стукнулась, подумал я, терпеть не могу эти мраморные умывальники в старинных домах, будь у меня своя ванная, там была бы дыра в полу, а рядом с ней фаянсовый кувшин
мы опустились на пол, я боялся, что она снова ударится, и придерживал ее за голову
от ее кожи пахло сыроежками — такие грибы в англии не растут, этот запах я знаю откуда-то еще, она стащила с меня свитер и расстегнула свое платье, то есть платье вообще куда-то пропало, скаталось в теплый шерстяной валик на ее животе, потом она легла на меня, продолжая тихонько всхлипывать, и черствые сырные крошки вонзились мне в спину
ее слабый полуоткрытый рот был везде, казалось, она сама стала губами, доброй сотней губ, они ползли по моей коже, точно улитки по стеклу, я и вправду на минуту остекленел, потом попытался вывернуться, спихнуть ее с себя, но ее так трясло, что я растерялся, казалось — сделай я это, и женщина рассыплется на кусочки, как стальной мост от того, что рота солдат шагает по нему в ногу
я представил, как она распадется на всех своих улиток, или нет — на щепотку вишневого табака и пучок ангорской пряжи, нет — на пару шпилек и горсть чешуйчатой кедровой шелухи! я улыбнулся, дал ей делать все, что она хотела, и стал думать о своем вчерашнем сне
мне приснилось, что я разговаривал с сашей в сарае
разговаривал! теперь я знаю, какой у нее голос!
мне нужно отправить письмо и проверить почту, сказал я ей за завтраком, у вас ведь, наверное, есть компьютер? да, но там не слишком удобно, ответила она, мы прошли через сад, и она открыла сарай, цепочка на двери была почему-то снаружи, вас что, здесь запирали? не удержался я, и она рассмеялась, покрутив растрепанной головой
в этом сне она распустила свою косу цвета кленового сиропа, уж не знаю почему, и еще — в этом сне она смеялась