Каменные клены
Шрифт:
саша сонли все время врет, сказал я, с трудом разлепив губы, может, и про маковый бутон соврала
всякий адепт исступленно защищает своего бога, когда есть основания в нем усомниться, нараспев произнес суконщик, отставляя стакан, это не я придумал, но, согласись, сказано неплохо
эта женщина не способна причинить зло, она просто сочиняет истории, устало сказал я, в присутствии суконщика я всегда быстро устаю, будто перед самой грозой в жару — в глазах песок и в ушах звенит
ясное дело, электричество мисс сонли ударило в тебя, будто молния в церковный шпиль! усмехнулся суконщик, это худшее, что могло с тобой случиться…
может, выпьешь еще? спросил я, стараясь глядеть мимо него, не могу смотреть в глаза человеку, когда я перед ним виноват — прямо как тот китайский сановник, что умел поворачивать обратную сторону глаз к неприятным ему посетителям
…наше пари было ошибкой, и я намерен признать свое поражение, невесть откуда взявшийся плотник сел на свободный стул и прочел строку из моего письма, листок он вытащил из кармана халата, на котором сегодня не было пуговиц — вероятно, он надевал его через голову, как сарматский катафракт
я сожалею, что подверг такой опасности отношения с александрой и поспешу признаться ей во всем и вернуть ее записи, как только представится возможность,он скомкал листок в кулаке и швырнул под стол, я поднял его и положил в карман, не люблю нарочитого беспорядка
послушайте, я хочу дочитать второй дневник, сказал я, допивая вино из кофейной чашки, то есть первый, и мне нужно вернуть на место другой дневник, то есть травник — о господи, я в них уже запутался!
ну разумеется, ты все положишь на место, кивнул плотник, саша его уже хватилась и сильно нервничает, поезжай немедля, вечерним автобусом
но письмо-то, письмо, каков эдвардианский стиль! вмешался суконщик, к нему бы еще стоячий воротничок и чернильницу, сказал бы просто: меня купили двумя мальчишескими ягодицами, тремя плаксивыми историями и тарелкой блинчиков с кленовым сиропом!
так или иначе, пари проиграно, задумчиво произнес плотник, надеюсь, ты помнишь, как полагается поступить с твоим проигрышем, лу
я вам на днях пришлю, сказал я, стараясь не глядеть ему в лицо, я бы сейчас его вернул, но вас ведь здесь, в сущности, нет
век твоей милости не забудем, усмехнулся суконщик, однако ты сердишься, луэллин стоунбери! ты насторожен и всех подозреваешь в коварстве и неприсутствии — всех, кроме нее!
совершенно верно, сказал я, она есть, а вас — нет
ну да, ну да, кивнул плотник, куда нам до тебя! это ведь ты восседаешь посередине мира с двумя макаками на плечах, и всех берешься судить, а сам… тут он оборвал себя на полуслове, закашлялся и махнул рукой
сам-то ты на каком свете? закончил за него суконщик, сидишь тут, играешь своей деревянной латынью в бильбоке, ни одной своей мысли, полная голова греко-римской дребедени
почему бы и нет, заметил я, вам же дозволяется цитировать джойса почем зря
рассуждает еще! суконщик развел руками, иди, иди к своей луноликой трактирщице, поплачь над ее участью, а встретишь там покойную миссис сонли, так и втроем поплачете
оставь в покое миссис сонли, поморщился плотник, не понимаю, чего ты на них взъелся? не забывай, что мы говорим о круглой сироте, вернее — о двух круглых сиротах
не благородный ли муж тот, кто воспитает сироту ростом в шесть чи?важно произнес суконщик, поднимаясь со
плотник сердито фыркнул, встал и молча направился к двери, на его стуле осталась щепотка голубоватой извести, наверное, высыпалась из кармана
суконщик пошел было за ним, но от двери обернулся: и не забудь упаковать свой проигрыш понадежнее, лу, заверни его в полиэтиленовые пузырьки — я люблю звук, когда они лопаются, если ногтем хорошенько ковырнуть
Дневник Саши Сонли. 2008
…пурпур бывает античный, из морской улитки по капле выдоенный, и барочный — сок лишайника всего-навсего, выжатая насухо трава оризелло
В Индии — там, куда уехала заскучавшая Хедда — умеют возрождать к новой жизни просто и без особого труда. Того, кто должен возродиться, затаскивают в золотую корову, а потом вынимают — через то место, откуда появляются телята.
Я протаскиваю себя через Лицевой Травник, чтобы возродить прошлое, а потом убить его. Иногда у меня получается.
Вернее, получалось, потому что травник исчез, превратился в кусочек мха, будто волшебная монета карлика-коронайда. [103] Кто-то его сейчас читает, я это чувствую, как если бы этот кто-то щекотал мою ладонь. И как быть теперь, когда в моей золотой корове оказался читатель — подействует ли индийское средство, протиснемся ли мы оба в тесное отверстие?
103
…волшебная монета карлика-коронайда… — за пищу и кров коронайды расплачивались с хозяевами деньгами, которые, хотя и выглядели, как настоящие, превращались в комочки обычного мха, как только кончалось действие магических чар.
Если травник читает тот, о ком я думаю, то нас в корове только двое. Если другой — тогда целая толпа. Если другой, то страницами моего дневника скоро будут оклеены пляжные кабинки в Старом порту.
Если это тот, о ком я думаю, то он положит травник на место, когда приедет в Вишгард — а он непременно приедет. Он ведь не дочитал другой моей тетрадки, вот этой, занимательной— любопытство приведет его сюда, не понадобится ни толченая вербена, ни алоэ, ни красный коралловый порошок.
Странное дело, что бы я ни спрятала, всегда выйдет плохо. Письма Хедды я держала в папином сарае — ума не приложу, как Младшая до них добралась. Когда она их нашла, то просто взяла себе, а мне не сказала ни слова. Вот не думала, что Эдна может удержаться от настоящей добротной сцены в духе сестер Болейн.
Я спохватилась позднее, когда пошла в мастерскую за садовыми ножницами и заметила рассыпанные опилки и перевернутый ящик с инструментами. Несколько недель я ждала, что она заговорит, заплачет, швырнет мне помятые конверты в лицо, но она нашла другой способ наказать меня, способ, достойный нечестивого царя лапифов.