Каменный убийца
Шрифт:
Ив Пелетье рассмеялся:
– А может, и себя самого.
Гамаш улыбнулся:
– Вы, я думаю, отчасти присутствуете во всех своих работах.
– Вы правы, но больше всего, пожалуй, в этой. Она была такая сложная, тревожила меня. Чарльз Морроу был чужим в собственной семье. Они знали его снаружи, но не изнутри. Изнутри его знал этот уродливый старик. По крайней мере, так мне кажется. Он рассказал мне о человеке, который любил музыку, хотел стать хоккеистом, играл в школьной команде, но в конечном счете согласился возглавить семейный бизнес.
– Вы можете попытаться стать полицейским.
– А вашу скульптуру когда-нибудь делали?
Гамаш рассмеялся:
– Никогда.
– Если надумаете – приходите ко мне.
– Сомневаюсь, что в том карьере хватит мрамора, – сказал Гамаш. – Так из чего вы изготовили статую Чарльза Морроу?
– Да, это хороший вопрос. Мне нужно было что-нибудь особенное, а в деньгах меня не ограничивали. Я начал искать и наконец нашел то, о существовании чего слышал, но своими глазами никогда не видел.
В другом углу сарая инспектор Бовуар опустил блокнот и прислушался.
– Это было дерево, – сказал тощий скульптор.
В тех гипотезах, что имелись у Гамаша, дерева не было.
– Дерево?
Пелетье кивнул. Гамаш вспомнил, как притронулся к статуе, погладил ее, пытаясь не прикасаться к крови, грязи и траве. Он снова ощутил жесткую серую поверхность, словно колеблющуюся. На ощупь как старческая кожа. Но твердая как камень.
– Дерево, – повторил он, глядя на скульптора. – Окаменевшее дерево.
– Привезли аж из Британской Колумбии. Древесная окаменелость.
Агент Лакост закончила разговор с коронером, сделала записи в блокноте и открыла сейф с вещдоками. Сейф был почти пуст. Она вытащила из него пачку писем, перевязанную желтой ленточкой, и две смятые записки на фирменной бумаге «Охотничьей усадьбы». Разгладив их, она решила начать отсюда.
Сначала она нашла мадам Дюбуа, которая сидела за регистрационной стойкой, – хозяйка обзванивала тех, кто забронировал номера, и сообщала, что гостиница не сможет их принять в заявленное время. Минуты через две миниатюрная рука повесила трубку.
– Я стараюсь не говорить им правду, – сказала мадам Дюбуа.
– И что вы им говорите?
– Что случился пожар.
Видя удивление агента Лакост, она кивнула:
– Да, пожалуй, можно было придумать и что-нибудь получше. К счастью, пожар был маленький, хотя и доставил нам массу неудобств.
– Слава богу. – Агент Лакост скользнула взглядом по тарифной карточке, лежащей на столе, и вскинула брови. – Я бы с удовольствием вернулась к вам вместе с мужем. Может быть, на нашу золотую свадьбу.
– Я буду ждать.
Агент Лакост подумала, что мадам Дюбуа, вероятно, не обманет.
– Мы нашли эти записки на каминной решетке в номере Джулии Мартин. – Она передала бумаги мадам
Две бумажки легли на стол между двумя женщинами.
С удовольствием вспоминаю наш разговор. Спасибо. Это помогло.
Спасибо за доброту. Я знаю: то, о чем было мною сказано, никуда дальше не пойдет. Иначе мне могут грозить крупные неприятности!
– Может, это кто-то из семьи?
– Возможно, – сказала Лакост.
Она подумала о том, что говорил Гамаш. О восклицательном знаке. Немалую часть утра она провела в этих размышлениях. И наконец поняла.
– Эти слова, конечно, мог написать практически кто угодно, – согласилась она с мадам Дюбуа. – Но поставить вот это – далеко не каждый.
Она показала на восклицательный знак. Старуха посмотрела, куда указывает палец, потом подняла взгляд, вежливый, но не убежденный.
– Вы можете себе представить, чтобы кто-нибудь из Морроу поставил восклицательный знак?
Этот вопрос удивил мадам Дюбуа, она задумалась, потом отрицательно покачала головой. Оставалась единственная возможность.
– Кто-то из персонала, – неохотно сказала она.
– Возможно. Но кто?
– Я вызову горничную, убиравшую ее номер.
Мадам Дюбуа заговорила по портативной рации, и молодая женщина по имени Бет заверила ее, что сейчас будет.
– Понимаете, это молодые ребята, и большинство из них никогда не работали в гостиницах. Им нужно какое-то время, чтобы понять, что допускается, а что нет. В особенности если сами гости не очень это понимают. Мы говорим этим ребятам, что панибратство с гостями недопустимо, даже если сами гости его поощряют. В особенности если поощряют.
После довольно продолжительного ожидания появилась блондинка, энергичная и уверенная, хотя и слегка взволнованная.
– D'esol'ee, – сказала она с небольшим акцентом, – но меня задержала мадам Морроу из Озерного номера. Кажется, она хочет поговорить с вами.
Хозяйка посмотрела усталым взглядом:
– Еще одна жалоба?
Бет кивнула:
– Номер ее невестки убрали прежде ее номера, и она хочет знать почему. Я сказала ей, что это зависит от того, с какой стороны коридора мы начинаем уборку. И еще она считает, что в номере слишком жарко.
– Я надеюсь, ты сказала ей, что это зона ответственности месье Патенода?
Бет улыбнулась:
– В следующий раз скажу.
– Bon. Бет, это агент Лакост, она расследует убийство Джулии Мартин. Она хочет задать тебе несколько вопросов.
На лице девушке появилось озабоченное выражение.
– Я ничего не сделала.
«Это не моя вина», – подумала Лакост. Крик молодых. И незрелых. Но при этом она сочувствовала девушке. На вид ей было не больше двадцати – боязно в таком возрасте оказаться среди подозреваемых в убийстве. Когда-нибудь она будет рассказывать об этом как о необыкновенном приключении, но не сегодня.