Камера абсурда
Шрифт:
– Он… он пришел и вдруг… – начала было Наталья Валерьевна и повалилась набок без чувств.
– «Скорую помощь» вызвали? – поинтересовался старший лейтенант.
– Да, – ответила Ирина.
– Кто вы? – пристально посмотрел старший лейтенант полиции на Ирину.
– Меня зовут Ирина Пиктиримова, – ответила Ирина.
– Что вы тут делаете? – задал очередной вопрос старший лейтенант.
– Ну, пришла, – сказала Ирина, слабо дернув плечиками.
– Зачем? – продолжал допытываться старший лейтенант полиции.
– Меня позвала Маша, – ответила Ирина.
– Маша – это кто? – спросил старший лейтенант.
– Это… я, – сквозь слезы ответила девушка.
– Она дочь вон той женщины, – вмешался в разговор я, указав старшему лейтенанту
– А вы кто? – Старший лейтенант полиции очень подозрительно посмотрел на меня. – Я вас точно где-то видел. Ваше лицо мне знакомо…
– Вы меня могли видеть в телевизоре, – сказал я. – Я корреспондент телеканала «Авокадо». Веду передачи на нашем канале. Зовут меня Аристарх Русаков.
Старший лейтенант удивленно посмотрел на меня:
– А вы как здесь оказались раньше нас? – спросил он.
– Меня позвала Ирина, – ответил я.
Старший лейтенант перевел взгляд на мою подругу.
– Значит, вас позвала Ирина, которую позвала Маша?
– Именно так, – согласился я с доводами полицейского. – И когда мы вошли в квартиру, то увидели… это, – я развел руками, указывая одновременно на Аленину и лежащего у тахты Ярошевича.
– Значит, преступление произошло до вашего прихода? – недоверчиво спросил старший лейтенант.
– Да, – ответил я.
– Хорошо, будем разбираться, – произнес полицейский. – А вы кто такие? – спросил старший лейтенант, подозрительно оглядывая Попенченко и его товарища.
– Старший следователь Главного следственного управления по городу Москве Следственного комитета подполковник юстиции Попенченко, – представился плотный и широкоплечий, немного насмешливо посматривая на старшего лейтенанта полиции.
– Капитан Головня, – назвал себя бритозатылочный товарищ Попенченко.
– И разбираться в этом деле будем мы, товарищ старший лейтенант, – тоном, не допускающим возражений, произнес Попенченко. – Мы забираем его под свою юрисдикцию.
– Отлично, – подвел итог сложившейся ситуации старший лейтенант. – А на ваши документики разрешите взглянуть, товарищ подполковник?
Попенченко достал из кармана удостоверение, поднес к лицу старшего лейтенанта и раскрыл корочки. Старлей удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на Головню. Капитан также достал свое удостоверение и показал его в раскрытом виде старшему лейтенанту.
– Ну а вы-то как раньше нас сюда поспели? – спросил старший лейтенант подполковника Попенченко.
– Служба у нас такая, быть везде первыми, – ответил старший следователь Главного следственного управления.
– Ясно, – констатировал старший лейтенант. – Тогда мы того, пошли? – спросил он у Попенченко.
– Ступайте, – разрешил подполковник.
– Есть, – старший лейтенант взял под козырек и удалился вместе с остальными двумя полицейскими, похоже, довольный тем, что одним делом у него будет меньше.
– Ну, и что здесь произошло? – спросил меня Попенченко, когда полицейские ушли. – И объяснитесь, господин Русаков, что вы тут вообще делаете? У нас ведь с вами был договор.
– Сейчас я вам все объясню, товарищ подполковник, – начал я, с трудом подбирая нужные слова, чтобы не вызвать у Маши очередную истерику. – Все началось с того, что Маша, желая изобличить свою мать в… любовной связи с ее бывшим… возлюбленным актером Стасиком Ярошевичем, позвала Ирину и меня как бы в свидетели… всего этого. Несмотря на ваш запрет заниматься этим делом, я не мог не отозваться на просьбу девушек и пошел вместе с ними на квартиру, которую снимала Наталья Аленина для своих любовных встреч с Ярошевичем. Кроме того, я не мог оставить двух девушек поздним вечером одних в незнакомом им районе. Мы встретились около дома в десять часов, зашли в дом и поднялись на седьмой этаж в лифте. Дверь в квартиру, которую снимала Наталья Валерьевна, оказалась открытой. Когда мы вошли, то увидели такую картину: Стасик Ярошевич лежит весь в крови около тахты. Рядом с ним – пистолет. С ним, по славам Алениной, он и пришел к ней. На тахте сидит в изорванном халате Наталья Валерьевна, а возле нее окровавленная бронзовая статуэтка льва на мраморной подставке. Статуэтка тоже вся в крови. Из объяснений самой Натальи Валерьевны получается, что Ярошевич, зайдя в квартиру, дверь в которую Аленина открыла ему как хорошо знакомому человеку, вдруг набросился на нее, «как дикий зверь». Он повалил ее на тахту и стал срывать с нее одежду, намереваясь изнасиловать. Наталья Валерьевна сопротивлялась, как могла, и тогда он достал пистолет и стал угрожать ей убийством, если она будет продолжать сопротивляться. Дальнейшие события Аленина помнит плохо. Скорее всего, когда Ярошевич навалился на нее и достал пистолет, Наталья Валерьевна схватила с тумбочки вот эту бронзовую статуэтку (с этими словами мы все, включая капитана Головню, посмотрели на окровавленного льва) и ударила его несколько раз по голове. А потом столкнула Ярошевича с тахты. Когда же Наталья Валерьевна пришла в себя, то вызвала полицию. Через несколько минут после случившегося в квартиру вошли мы, поскольку, как я уже говорил вам, дверь в квартиру оказалась открытой. Ирина оказала раненому Ярошевичу первую помощь. Кроме его головы, которая, когда мы вошли, лежала на затылке, а теперь повернута набок во избежание западения языка и попадания крови в легкие, мы ничего не трогали. – Я перевел дух и посмотрел на Попенченко: – Вот, собственно, и все.
– Точно все? – недоверчиво спросил подполковник.
– Точно, – ответил я.
Приехала «Скорая помощь». Врач осмотрел Ярошевича, сказал, что он в коме да к тому же потерял много крови, поэтому никакой гарантии, что актер выживет, он дать не может. И Стасика увезли. Алениной дали понюхать нашатыря, и она пришла в себя. Но ничего нового подполковнику она не сообщила. А мы с Ириной, вызвав для Маши такси и отправив ее домой, поехали ко мне…
Не могу точно сказать, когда мне в голову пришла эта мысль: когда мы ехали ко мне домой или когда я уже вставлял ключ в замочную скважину. Но когда мы вошли в квартиру, эта мысль уже завладела мной всецело. Ирина что-то говорила мне, я односложно отвечал, а когда мы попили чаю с бутербродами, я уже знал, что делать…
– Ну что, пойдем спать? – предложила Ирина.
– Не совсем, – сказал я.
– Что значит «не совсем», – изумилась девушка.
– Сейчас, – продолжая пребывать в задумчивости, произнес я. – Ага. Вот. Вспомнил…
– Что вспомнил? – Ирина была не на шутку удивлена и, кажется, даже встревожена моим поведением.
Я весело посмотрел на нее и процитировал:
– Весь мир – театр.В нем женщины, мужчины – все актеры.У них свои есть выходы, уходы.И каждый не одну играет роль…А потом добавил:
– Шекспир. Монолог персонажа по имени Жак из комедии «Как вам это понравится», акт второй.
– И что? – Ирина, кажется, начинала уже понимать, к чему это я привел отрывок из шекспировской комедии. – Ты думаешь, Аленина инсценировала свой обморок?
– Не только обморок, но и все остальное, – сказал я.
– Все? – Ирина все-таки была удивлена.
– Абсолютно все, – заверил я.
– А как это доказать? – спросила она.
– Ну, мы можем это доказать пока только друг другу, – ответил я.
– Как? – спросила Ирина.
– Я хочу предложить тебе ролевую игру, – произнес я и игриво посмотрел на подругу.
– Я что, уже тебе наскучила? – нахмурила бровки девушка. – Хочется новых ощущений?
– Нет, – ответил я. – Просто я хочу повторить то, что проделала со Стасиком Ярошевичем Аленина.
– Ты думаешь, что… – Ирина округлила глаза и не закончила фразы.
– Да, я думаю, что Аленина предложила Стасику ролевую игру, – сказал я. – Он выступает в роли насильника, а она – жертвы. Ведь женщинам иногда нравится, когда их… любят грубо и жестко.