Камни и молнии (сборник)
Шрифт:
Болезненно, как личную обиду, воспринимал борттехник то, что могло поколебать его веру во всемогущество человека, в незыблемость и устроенность жизненного уклада, который утвердился в обжитой зоне. Именно так он относился к разговорам в кают-компании, которые в последнее время все чаще сводились к одной-единственной теме. Дело в том, что с некоторых пор безопасности внутригалактических транспортных линий стали угрожать неизвестные тела, получившие название астридов. По некоторым сведениям, это были живые существа, сохраняющие жизнеспособность и в открытом пространстве. По другим данным, астриды перемещались в космосе в
Однако если непосредственное изучение этих объектов было пока невозможно, то астрофизические исследования вскоре позволили обнаруживать скопления астридов, следить за их перемещениями по специфическому излучению. Теперь в большинстве случаев удавалось предотвращать попадание космолетов в зону действия загадочных тел. Но до тех пор, пока сама природа астридов оставалась тайной, вопрос об астридной опасности нельзя было считать решенным. Это подтверждала и недавняя трагическая гибель лайнера «Гром», который обслуживал межпланетную трассу Гюльсара—Сури.
Корабль уже находился неподалеку от планеты Сури, когда связь с ним была внезапно нарушена. Экипаж просто не успели предупредить об астридном облаке, неожиданно возникшем на трассе. Однако «Гром», продолжая следовать заданным курсом, вышел точно на астродром и взорвался уже при соприкосновении с поверхностью планеты. Судя по кинограммам, антенны системы автопосадки лайнера были выведены из строя и взрыв произошел при отчаянной попытке пилота посадить корабль, используя только ручное управление. Сила взрыва была такова, что головную часть лайнера забросило в расположенное неподалеку озеро. Из всех, кого удалось поднять из воды, только трое подавали еще признаки жизни.
Нет, разговоры о гибели людей в космосе не пугали Чингиза: разве, оставаясь на Земле, не слышишь о несчастных случаях, которые происходили и, видимо, всегда будут происходить, несмотря на всевозможные меры безопасности? Однако сам борттехник всегда думал о смерти с таким чувством, будто у него с ней заключено особое соглашение: нет, совсем он не гонит смерть прочь, пусть только она придет в ту минуту, когда жизнь приблизится к своему естественному завершению. В этом была привычная ясность, исключавшая болезненный ужас при мысли о смерти.
Чингизу не нравились застенчивые, молчаливые и вообще не понятные ему люди. Вот почему он с первого дня невзлюбил человека со шрамом. Нередко в присутствии Чингиза Старик включал полифон и заказывал себе негромкую музыку. По-видимому, это было что-то настолько древнее и сложное, что борттехник, как ^ ни старался, не мог уловить ни мелодии, ни ритма. Это странное изменчивое переплетение звуков не доставляло ему ничего, кроме чувства беспокойства и неудовлетворенности. Но больше всего его бесило то, что рядом с этим пожилым человеком он вдруг начинал чувствовать себя ничтожеством. Это было неприятное ощущение: Чингизу все время казалось, что бритоголовый пристально, наблюдает за ним, критически оценивает каждый его шаг. «Что ему от меня нужно? – спрашивал себя борттехник. – Откуда он взялся? Почему молчит? Что таит в себе?»
Однажды Чингиз проснулся от громкого крика. Ему показалось, что поблизости кто-то плачет. Борттехник зажег свет и увидел, что Старик, по-детски всхлипывая, мечется на своей постели. Из горла его вырывался приглушенный стон, губы кого-то звали. Чингиз поднялся, уже протянул было руку к звонку, чтобы вызвать врача, когда бритоголовый открыл глаза и, увидев склонившегося над ним Чингиза, затих. Чингиз так и не смог понять выражения его лица.
И в этот момент по всему кораблю прозвучал сигнал «Готовность номер один».
Согласно расписанию Чингиз занял место перед контрольным пультом в аппаратном отсеке. Из навигаторской рубки сообщили, что тревога объявлена из-за внезапной потери связи с Землей. Чингиз взглянул на контрольный пульт и остался доволен. Сейчас он чувствовал корабль как свое тело – все механизмы работали отлично. Что касается связи, то она не входила в круг его обязанностей.
Имелся, правда, на лайнере один механизм, за который Чингиз побаивался. Этим механизмом было его собственное операторское кресло. На корабле не было возможности наладить амортизационное устройство сиденья, смягчающее динамические перегрузки. Кроме того, тормоз вращения кресла работал только тогда, когда сам этого хотел.
Пролетело еще несколько минут. Все шло своим чередом. Никаких новых сообщений из навигаторской рубки не поступало, весь экипаж по-прежнему находился на своих местах. Борттехник был уверен, что не пройдет и четверти часа, как связь будет восстановлена и командир лайнера отменит тревогу. Экипаж должен был еще отдохнуть: через шесть часов начинался ответственнейший участок полета – торможение корабля, вхождение в атмосферу Земли, выход на астродром и, наконец, спуск в воронку взлетно-посадочной шахты. Чингиз не боялся посадки, но, знакомый уже с выходками своего кресла, он чувствовал, что все эти последовательные этапы приземления могут снова превратиться для него в цепочку мелких неприятностей.
Глядя на мирно подмигивающие индикаторы контрольного пульта, Чингиз уже начал было подремывать, когда неожиданный. сильный удар по корпусу лайнера побудил амортизирующее кресло выстрелить своим седоком в потолок. И если бы ни привязные ремни, пришлось бы Чингизу испытать головой прочность внутренней обшивки корабля. Он никогда не забывал привязаться, зная, что с этими прыгающими креслами шутки плохи.
На пульте вспыхнули лампочки, сигнализирующие о включении УПК – системы автоматического устранения повреждений корпуса. Борттехник сразу определил, что герметичность корабля нарушена в районе навигаторской рубки. Мелькнула страшная мысль: «Ведь там командир лайнера и пилот! Что с ними?»
Корабельный врач, штурман и еще три человека из команды подоспели к створу навигаторской рубки раньше Чингиза. Автоматы уже заделали пробоину, однако в первый момент, войдя в помещение, борттехник не увидел ничего, кроме парящих в воздухе снежно-белых хлопьев, которые, слипаясь, опускались на головы людей спутанными нитями. Сделав несколько шагов, он чуть не упал, наткнувшись на обломки какого-то странного цилиндрического тела, края которого пузырились густой пеной.
В отсеке царил леденящий холод. Чингиз обернулся и застыл, потрясенный: сквозь белую пелену, будто сквозь сон, он увидел, как люди выносили из рубки пилота и командира.