Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе
Шрифт:
Спустя некоторое время сошлись на корме; заиграли на свирели, захлопали в ладоши и заплясали бешеную лезгинку, возгласами взбадривая и поощряя друг друга.
Капитан попытался угомонить их, но ушел несолоно хлебавши, смущенно ворча под нос и жалуясь пассажирам:
— Дикари, истинные дикари! Не дадут теперь никому покоя. А если что скажешь, могут и кинжал всадить.
— Вы совершенно правы, господин капитан, с улыбкой подхватил Квачи. — Истинные дикари. Я прекрасно знаю этот народ.
Капитан и те, кто был поблизости, обернулись к Квачи.
— А вы разве не грузин?
Ответ
— Гм... да, но... По отцу я гуриец, по матери — мингрелец, а по воспитанию имеретин.
Капитан и несколько чиновников поняли слова Квачи как поощрение и целый час поливали грязью его соплеменников. Он же то и дело кивал в знак согласия.
— Истинная правда!.. Все пьяницы, воры и террористы... Я вижу, вы тоже их раскусили. Не сомневаюсь, что из всех этих студентов и половина не окончила толком гимназии. Еще неизвестно, сколько среди них альфонсов и похитителей детей!.. — он рассказал к случаю несколько примеров, что-то припомнил, что-то приврал и в конце присовокупил: — Сами изволите знать, огромную роль играют семья, воспитание, традиции благочестия. А у этих, как я погляжу, ни семьи, ни традиций. Такие ни в Бога, ни в черта не верят.
Встретив человека, близкого им по взглядам, слушатели распустили языки, выкладывая все, что накипело на сердце.
— Не сочтите за навязчивость, — сказал капитан, — хотелось бы ближе познакомиться с таким просвещенным и порядочным молодым человеком. Моя фамилия Сидоров.
— Весьма рад знакомству, весьма! Князь Квачантирадзе.
И силибистровский отпрыск поистине с княжеским достоинством пожал всем руку.
За ужином по одну сторону от Квачи оказалась молодая пава, стройная светловолосая одесситка, по другую — капитан Сидоров.
Узнав, что князь Квачантирадзе плывет в Одессу, капитан Сидоров обратился к нему с таким предложением:
— Если окажете мне честь, князь, я с превеликим удовольствием предоставлю вам в своем доме комнату-другую. Не из нужды, поверьте. Для такого блестящего и образованного молодого человека многое можно сделать. К тому же времена нынче смутные. Я все больше в плавании, дом без мужчины, и ежели такой молодец, как вы, поселится у меня, на душе будет спокойней...
Мог ли знать Сидоров, что вместо Квачи ему лучше бы ввести в свой дом зубастого волка!..
Молодой "князь" быстренько закруглил разглагольствования о своем титуле и распущенности соплеменников, поскольку к ужинающим присоединились с десяток студентов-грузин. Все наличные силы, красноречие и выразительность глаз он перенес на светловолосую паву и за час одолел передовую линию одесских укреплений.
После ужина опять вышли на палубу. Пароход дал третий гудок. Последние пассажиры и опоздавшие матросы торопливо взбежали наверх. Трап убрали, подняли якорь и отдали концы — пришвартованный канатами толщиной в локоть корабль отпустили на волю.
За кормой завертелся винт, вспенивая воду, в глубине машинного отделения зарокотали двигатели. Пароход грузно отчалил от берега, осторожно выбрался на середину бухты, там с трудом развернулся и взял курс в открытое море.
Машины застучали громче, потом прибавили еще; они вздыхали и рокотали, как огнедышащие драконы. Пароход чуть подрагивал
На небосклоне вспыхнула яркая звезда — Марс.
Квачи Квачантирадзе стоял на корме корабля и слушал плеск моря, гул двигателей и рокот винтов. Он устремил взор в черный неоглядный простор, на небо, сверкающее бесчисленными звездами, и чувствовал, надеялся, верил, что для него, только для него одного был этот бескрайний мир, что он ждал его — сына Силибистро из Самтредии по имени Квачи Квачантирадзе, что в безграничной, неохватной глазом России все и всё готовилось к встрече с ним, подобно истосковавшейся женщине. Его — блестящего князя ждали мраморные дворцы, послушные слуги, отборные вина, французские повара, английские и арабские скакуны, сверкающие автомобили, красавицы всех рас, безраздельная власть и... деньги, деньги, деньги! Деньги без счета! Ибо сын Силибистро неколебимо верил, что несущим стержнем этого мира, той самой осью, на которой держится Земля, были только и только деньги; все же остальное, сущее и не сущее — знания, чувства, страсти, удовольствия, — все без исключения только пыль у ног денег, рабы золотого тельца, и все на свете можно купить так же, как он купил в тот день в Батуми пару белья.
На востоке загорелась полоска зари, и Квачи в упор уставился на нее; они по-приятельски улыбнулись друг другу.
Сказ о встрече с друзьями, небольшом денежном выигрыше и первой суженой
Утром Квачи опять вышел на палубу. Пароход стоял в Поти.
Квачи прошелся вдоль борта, поглядел на берег, затем поспешно спустился в каюту и до отхода парохода просидел взаперти. Причина его испуга была самая простая: он приметил на берегу инженера Арутинова, того самого, которому продал в Кутаиси майзельсоновский рояль.
Когда опасность миновала и портовый городок растаял вдали, он опять появился на палубе. Одет был изящно, со вкусом и так и расточал во все стороны неотразимое обаяние.
Капитан дружески поздоровался с ним за руку, старый чиновник почтительно поклонился, женщины милостиво улыбнулись.
Капитан спросил:
— Прошу прощения, как вас по батюшке?
У Квачи в метрике было записано "Анаподист Сильвестрович". Он давно мучился от этого нелепого Анаподиста; на русский слух и "Квачи" не отличался благозвучием, а потому, не долго думая, отрекомендовался:
— Наполеон Аполлонович.
Столь неожиданное сочетание имен показалось забавным. Светловолосая красавица с улыбкой заметила:
— Не знаю, как с Наполеоном, а на Аполлона вы и впрямь похожи. — И посмотрела на Квачи долгим взглядом.
Квачи отплатил тою же монетой:
— У меня от Аполлона разве что мизинец, вы же вся от волос до ногтей подлинная Афродита...
С того дня за Квачи навсегда закрепилось это имя: одни звали его Наполеоном, другие — Аполлоном, женщины же прозвали Аполлончиком.