Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе
Шрифт:
— Стой! Назад! — автомобиль разворачивается.
Квачи растерян:
— Поразительно! Почему нас не расстреляли? Дали уехать...
— Доживем и до этого! — утешил Павлов.— Они не спешат, все равно дороги отрезаны...
Молча воротились домой.
— Что будем делать, Квачи? — спросил Бесо.
Квачи метался до комнате и тер наморщенный лоб.
— Придумай что-нибудь! — попросил Павлов.— Посоветуй.
— Подай голос, сынок! Что с тобой? Почему молчишь? — встревоженные Пупи и Силибистро взглядом следили за ним.
Квачи очнулся. Приказал:
— Лист плотной бумаги
Мигом принесли.
— Бесо, пиши покорявей, по-грузински и по-русски: "Союз друзей Красной Грузии..." Написал? Теперь прикрепи снаружи к нашим дверям... Сегодня же напишешь Устав. Надеюсь, еще не забыл устав "Общества защиты революции"? Пупи?
— Туточки я, сынок!
— Сдирай с одеяла красную материю и тащи сюда! Силибистро!
— Что, Квачи?
— Давай свой посох, свою знаменитую трость.
Силибистро подал трость, Пупи — красную ткань с одеяла. Квачи приладил алый шелк к трости и заключил:
— Годится! Пупи, пришей шелк к этой палке, или привяжи... Бесо, ну-ка глянь: такого знамени и у красных не сыщется. Кажется где-то у нас завалялась фольга золотая. Вырежь из нее пятиконечную звезду и нашей! Теперь вынесите это на балкон и вывесьте! Чего перепугались? Я знаю этих людей. Им надо поддакивать и погромче горланить "Интернационал.". Еще хорошо бы изгваздаться красной краской. Вот и все!.. Следуйте за мной!
Все вышли из дома и набились в открытый автомобиль.
— В Навтлуги!..
Бесо Шикия стоит рядом с шофером, в руках у него реет красное знамя размером с двуспальное одеяло.
Когда одолели Цициановский подъем, Бесо закричал:
— Товарищи! Следуйте за нами! Все на торжественный митинг! Новой власти — достойную встречу!
Люди, растерянные и напуганные, понемножку стали объединяться и последовали за автомобилем.
Авто медленно катится по мостовой. Народу с каждой минутой прибавляется. Со стороны Навтлуга показался отряд конницы под красным флагом. Скромный армейский флаг и огромное красное полотнище, реявшее над автомобилем, постепенно сближались.
— Товарищ! — обращается Квачи к командиру отряда. — Мы делегация от города, хотим поприветствовать новую власть. Скажите нам, где они!
— Про власть не знаю, а штаб едет следом.
— Народ, стройся! — командует Квачи.— Несите хлеб-соль! Амкары, встаньте перед своими цехами! Купцы, по другую сторону!.. Грузчики-носильшики, потеснитесь, хоть вы и пролетариат!.. Бесо, давай сюда флаг! Ну-ка, дружно — ура-а-а!
— Ура-а! Ура-а! — несется над улицей испуганный крик.
— Товарищи! — гремит Квачи, стоя под флагом в открытом автомобиле.— С благополучным прибытием! Да будет мирным ваш приход! Истерзанный беззаконием грузинский пролетариат долгих три года ждал этого красного знамени, которое утвердит на нашей земле власть трудящихся. Оно несет мир, землю крестьянам, заводы и фабрики рабочим и братство всем честным людям нашей исстрадавшейся Родины! Социал-изменники и шовинисты-людоеды бежали за море и никогда больше не вернутся. Добро пожаловать, товарищи! Примите наш братский привет и щедрый хлеб-соль. Да здравствует Советская власть!
Еще раз грянули ура, зашвырнули шапки в небо и разошлись.
Несколько дней Квачи носился на автомобиле
Осторожней, Квачи! Время шуток прошло, теперь твоей голове та же цена, что и перезрелому огурцу. Не лезь на глаза всем и каждому, оглашая площади воплями радости, и не называй повсюду своего имени!
— Ты прав, Бесо,— сказал он осторожному другу. — Надо уйти в тень. Давай тихонько доработаем и сохраним головы на плечах — вот наша программа-максимум...
Квачи работал без шума: спустя несколько дней к объявлению, вывешенному на дверях, приписал — "Мясо для Красной Армии". Среди новых знакомых отобрал двоих и поселил по соседству; на всякий случай записался в несколько комиссий, обзавелся парочкой скромных мандатов и успокоился.
Павлов предпочел покинуть Тбилиси, подался в Тушетию, где не отлучался от тюков с Квачиной шерстью. Бесо Шикия просочился в один из комиссариатов.
За несколько дней облик города разительно изменился. В тесные дома набились разные комитеты: не прошло и месяца, как Тбилиси был переполнен, что называется, под завязку, стал похож на гигантский улей, в котором пчелки искали места посытней. Обитатели подвалов поднимались наверх — верхние спускались вниз. Носильщики устали перетаскивать мебель из покинутых домов. Особняки переходили во владение рабочих. Уплотнениям не было конца. Учету подлежали библиотеки, машины, бумага, керосин, сахар, мука, скобяные изделия, ремесленники, врачи, инженеры, лошади, юристы, учителя, собаки...
Квачи затаился, как зяблик, затих, словно пасхальный ягненок, О его особняке и богатствах вроде бы никто не вспоминал. Его оберегал ангел-хранитель — висящий над дверью картон с надписью: "Союз друзей Красной Грузии".
Но однажды явились рабочие и поставили вопрос ребром:
— Сколько душ здесь живет? Девять? Не положено.
Оставили девятерым пять комнат и заметили;
— Буржуям и этого много. Хватит, сколько вы пили нашу кровь!
— Воля ваша! И на том большое спасибо, товарищи,— скромно пролепетал Квачи.
В это же время Павлов тайно пробрался в Тбилиси и сообщил:
— Все! Шерсть конфисковали...
Не успел Квачи пережить эту новость, как опять заявились рабочие:
— Здесь поселятся трудящиеся пролетарии. Завтра же освободить помещение!
Завтра освободить! Но куда же ему деться?
— В Собачий овраг, там для вас выделили хорошую квартиру... Мебель не трогать!
Ну, это уж слишком! Дом, мебель, шерсть — все забрали! Сняли бы уж исподнее — только оно у Квачи и осталось...
— У меня два мандата... Я работаю в комиссиях...
— Уберите свои мандаты — не пройдет.
Ну и времена настали! Даже мандаты потеряли силу! Ах, Хрхрянц! Ты оказался в точности, как твоя фамилия! Пройдоха! Небось сейчас кайфуешь, где-нибудь в Париже, на Квачины деньги... Но ведь этот дом принадлежит "Обществу друзей Красной Грузии"! Квачи чуть не забыл самый главный козырь...
Однако и этот козырь оказался бит — Квачи вместе с домочадцами чуть не пинками выгнали на улицу, швырнув вслед узелки с барахлишком: