Канон Смерти
Шрифт:
– И че тебя дернуло полезть в тот гадюшник?
– спросил кузнец, наблюдая, как Кхайне, присевший возле ребенка, встряхивал руками, готовясь работать. Медленно проявились на широких запястьях прямо поверх одежды браслеты-накопители из редчайшего древнего металла с золотым напылением и несколькими крупными гранеными огнистыми опалами, инкрустированными в узор. От ладоней постепенно начало исходить легкое белое сияние.
– Он меня и позвал. Еще чуть и все, отлетел бы. К тому же, это тот, кого мы ищем.
– Неужели Смертоносец?
– ахнули хором человек и даэйр.
– Если не сойдет с ума - да. Не мешайте оба.
Опустив
Жаль, детскую чистоту восприятия мира уже не вернешь. За рукой, с кокона ауры тянулся невидимый обычным зрением шлейф грязи, липкой черной мерзости, опутавшей душу плотными тенетами. И Кхайнэ аккуратно, кропотливо счищал эту мерзость, не решаясь даже давать Рею видеть сны до тех пор, пока аура не засияет, как положено.
Впрочем, засияет - это очень громко сказано. Хотя бы тускло засветится.
Угу. Тьмой.
Нет ничего страшнее подобной резкой смены цвета. Черты характера, определяющие принадлежность к тому или иному Началу, резко меняются, чаще всего достигая крайностей. Рей будет ненавидеть всех, кто хоть чем-нибудь напомнит ему о прошлом, будет презирать людей, недостойных называться разумным видом, будет уничтожать всех, кто вызовет презрение или ненависть.
Нет, Кот не собирался запрещать ему это. Мальчик имеет полное право на месть ублюдкам, сам потом успокоится и поймет, что такой способ ничего не решит. Важно было просто сгладить эти желания, чтобы месть не обернулась геноцидом целого вида. Для не слишком стабильного мира это было бы перебором.
А в то, что ненависть способна толкнуть Рея на такой шаг, Кот очень даже верил - слишком ясно виделся ему подобный исход, паутина вероятностей так и звенела перед внутренним взором.
Не сдержавшись, кхаэль глухо, утробно зарычал в пустоту. Не сгреб мальчишку в охапку только потому, что причинил бы ему боль. А так...
У самого в душе вскипел едкий котел ненависти ко всем, кто полагает себя вправе измываться над разумными.
Было за что.
А ведь для того, чтобы выполнять свою работу, Смертоносец обязан любить жизнь и мир, которому служит. А как заботиться о живых, если резонно считаешь их безвольным стадом? Если видел от них только грязь и боль?
– Ты бы угомонился.
– проворчал кузнец.
– Дал бы малому поспать спокойно. Да и сам, поди, не жрамши.
– Утром, - попробовал отмахнуться Кхайнэ.
– Куропаткой.
– То есть, считай, одни кости с перьями и те сырые, - хмыкнул Димхольд.
– Иди жрать, твое хранительство, я мясо с ужина разогрел.
Пришлось встать и пойти, иначе не отстанет. Но присматривать за спящим разумом ребенка кхаэль все-таки не перестал, начисто пресекая любые кошмары. В дальнейшем их придется пропустить в сознание, но сейчас это смертельно опасно. Да и неясно еще, куда пристроить мальчишку, и где он вообще сможет жить после такого.
Посоветоваться с эйранес? Она предложит оставить Рея при дворе, а ее положение шатко. К тому же, тот гадюшник - не самое лучшее место для забитого дарри. С собой взять? Это еще хуже, постоянная беготня с места на место, стычки, убийства. Его слабая психика окончательно развалится. Так что, для походов и житья впроголодь, частенько на одном только сыром мясе - не время.
Ужинали в тягостном молчании, хмуро глядя в тарелки, на маленькой кухне с белыми стенами. Несчастье свалилось им на головы неожиданно, пошатнув привычный уклад, сломав все планы. Сдать с рук какой-нибудь сердобольной вдове, а самим постоять в сторонке не позволяли совесть и спящая сила мальчика, а возиться с ним лично - привычка к бессемейной нелюдимой жизни и абсолютное непонимание, как помочь жертве садиста.
Так что, разошлись тоже молча. Димхольд - в кузню, все равно солнце вот-вот взойдет, а работы - непочатый край, Айфир с Котом - спать. Даэйр привычно устроился в углу в собачьем виде, кхаэль по-походному, на полу возле лежанки мальчика. В его беловолосой голове еще долго роились мысли, а желто-янтарные глаза бессонно пялились в балки потолка. Но, в конце концов, и он уснул.
Сон отпускал Рея очень неохотно. Не хотелось выныривать из блаженной теплой темноты обратно в кошмар. Жаль, хороший был сон. Пусть бы приснился еще разок...
Тело ватное, чужое, головы не поднять и глаза не открываются. Наверное, поэтому ничего не болит. Кажется, он опять связан по рукам и ногам. Что на сей раз задумал хозяин? И почему под щекой подушка?
В груди начал расползаться тоскливый ледяной комок. Такая заботливость обычно заканчивалась еще хуже, чем просто пытки. Тогда хозяин силком вливал ему какие-то горькие растворы, после которых становилось плохо и приходили страшные черно-серые твари с восемью глазами и восемью длинными лапами, хватали, гладили, что-то шипели и шептали. А хозяин скакал сверху, насиловал и почти разрывал нутро...
Тихонько, стараясь не издать ни звука, Рей глотал непрошенные слезы. Нельзя плакать! Это обернется, в лучшем случае, кнутом. Про худшее думать даже не стоит.
Он изо всех сил постарался заглушить плач и сжаться в комок. Но не тут-то было - его услышали. Раздались шаги, кто-то положил ладонь ему на голову.
Рей перестал дышать и замер. Что сейчас будет?..
Ладонь погладила, по затылку прошлись когти. Когти?..
Значит, случившееся ему не приснилось?
– Нет, - пророкотал тот самый низкий голос, и чужой теплый разум- тот самый!
– дотронулся до Рея осторожно и успокаивающе, давая понять, что опасности нет.
"Почему я должен тебе верить?" - вяло подумал мальчик. Открыть глаза, оторвать голову от подушки, а тем более попробовать выбраться из-под одеяла, кутавшего по самый нос, оказалось выше его сил.
– Не знаю, - честно ответил незнакомец, немного подумав. - Может, потому, что я тебе зла не желаю?
И правда, не желает... Но зачем вмешался? Почему? Что ему надо от постельного полукровки?
– Потому что ты сумел меня дозваться и попросить о помощи, - какой все-таки у него странный, слегка урчащий голос. И опять он честен, в мыслях нет фальши - уж этого Рей успел насмотреться вдоволь.